Все получится!

     – Майк, что ты?..

     – Я же сказал. – Он осторожно раздвинул ей бедра. – Хочу закусить.

     Он поднялся, наклонился и слегка прикусил ее нижнюю губу, Нора ответила едва слышным стоном. В ней зарождалось что-то невероятное, что-то пронизывающее, трепещущее. Воздух вырвался из легких, она не могла отвернуться, она могла смотреть только на Майка. Пусть он пробует ее, смакует, а она растворится в очередной волне страсти.

     Пальцы Норы впились в край старой дубовой столешницы. Она качнулась вперед и чуть не упала, когда его язык проник в нее. Сколько же в нем силы, подумала она, как много и все-таки недостаточно. Не останавливайся, беззвучно взмолилась она. Он подхватил ее ноги и закинул себе на плечи. Его руки крепко обхватили ее бедра, а губы нашли нежные интимные места.

     На этот раз она разбилась вдребезги и уже не могла думать о том, что не все на свете следует облекать в слова. Она выкрикнула его имя, и мир переменился.

     – Майк! – прошептала она. – Я люблю тебя.

     Прошло сколько-то минут, а произнесенные слова все еще висели в воздухе, подобно неоновой рекламе. И отмахнуться от них не представлялось возможным.

     Майк помог Норе слезть со стола и прошелся по кухне, раздумывая о том, как сказать нужные слова и при этом не обидеть Нору. Но, вероятно, найти идеальное решение невозможно.

     – Нора, – проговорил он, глядя через окно в темный двор, – я уже говорил тебе... я не тот, кто тебе нужен.

     Она приближалась к нему, босые ноги почти беззвучно ступали по линолеуму, в оконном стекле возникло ее отражение. Она замерла за его спиной. Глаза у нее неестественно блестели, и Майку очень хотелось верить, что виной тому все-таки не слезы.

     К черту. Он не имел права нырять в омут желания, он был обязан отослать ее домой, когда она, как голубая мечта любого мужчины, очутилась на его кухне. Но для этого нужно быть святым. А он не святой, Бог тому свидетель.

     Она положила руку ему на плечо, и его охватило ее тепло. Как давно это было... когда прикосновение женщины представляло для него такую головокружительную опасность.

     – Успокойся, Майк, – сказала Нора, прижимаясь лбом к его плечу, – я ни о чем не прошу.

     – Нора, я не хочу причинить тебе боль, – с трудом заговорил Майк, сознавая, что делает именно то, чего на самом деле не хочет, – но ты неверно понимаешь. Это секс, потрясающий, но секс. А не любовь.

     Она не отвечала – значит, придется продолжать. В первый раз за три недели она молчала, и тем сильнее нервничал он. Повернувшись к ней, он заставил себя посмотреть ей в глаза. Слез нет, уже хорошо.

     – Ты девушка, и...

     – Была.

     – Правильно. В тебе говорят эмоции. Я хочу сказать, я у тебя первый, и поэтому ты относишься к этому серьезнее...

     Нора поправила полы халата и потуже затянула пояс. Трудно держаться надменно, когда на тебе изношенный до дыр мужской халат. Каким-то чудом ей удалось принять горделивый вид.

     – Майк, не нужно говорить со мной как со слабоумной, иначе я за себя не отвечаю.

     Только этого ему не хватало.

     – Нора, ты мне очень нравишься, я привязался к тебе...

     – Бедное мое сердце!

     Он решил не обращать внимания на саркастические интонации и зайти с другой стороны:

     – Нора, ты – поразительная женщина, я в восторге от тебя, мне невероятно хорошо с тобой. – Он крепко стиснул ей плечи, удерживаясь тем самым от того, чтобы привлечь ее к себе и стиснуть в объятиях. – Но о любви речь не идет.

     Нора подняла голову и увидела тоску в его глазах. Что-то в ней оборвалось, разочарование, несомненное и горькое, подступило к горлу. Глупо, конечно, но ей показалось, что стоит ей сказать, и он сознается, что между ними не только влечение. Но он, разумеется, уже принял твердое решение игнорировать электрический ток, который возникает между ними.

     И что с того? Она не даст ему повода жалеть ее, в этом она не нуждается. Ей нужна не жалость, а любовь. А если ей не суждено испытать его любовь, значит, так тому и быть. Вообще-то честность – один из ее принципов, но бывают случаи, когда самый честный человек обречен на притворство.

     Глубоко вздохнув, Нора встретилась с Майком взглядом и решилась на самую серьезную в своей жизни ложь:

     – Не страшно, Майк, мне от тебя ничего не нужно. – Она погладила его по щеке, на сердце скребли кошки, но голос звучал чисто. – Я тебя люблю, но справлюсь с этим.

     Он моргнул, вздрогнул, а Норе от произнесенных слов стало легче, непонятно почему. Она продолжала:

     – Да-да, ты мне очень помог, и поскольку я больше не девственница, значит, могу надеяться, что найду кого-нибудь.

     Глаза у него вправду сузились или ей просто хотелось бы так думать?

     Нора приподнялась на цыпочки и поцеловала его – быстро, но так крепко, что почти обожгла губы.

     – Я не сомневаюсь, что ты останешься в моем прошлом, когда моя жизнь завертится по-настоящему.

     А лгать-то с каждым словом все легче! Дурной знак, не иначе.

     Нору удивляло, с какой легкостью Майк глотал ее ложь. Неужели он в самом деле верит, что она развернется к нему спиной и выбросит его из головы? После всего?.. Нет, она его не забудет, не забудет его волшебства. Она даже не представляет, как позволит еще кому-то прикоснуться к ней.

     Но ему-то знать это не обязательно.

     – Жизнь завертится по-настоящему? – жестко переспросил Майк, и его нижняя челюсть дрогнула.

     – Ты понял, что я имею в виду. – Нора провела рукой по волосам. – Мы оба знали, что у нас это временное, так что теперь, когда это произошло, я буду искать своего мужчину, потому что вряд ли нам с тобой разумно проводить время вместе, и...

     – Кончай трепаться.

     Он с силой притянул ее. Прижавшись к нему, она ощутила его грозную, властную силу. Как хотелось ей верить, что это не в последний раз!

     Майк вглядывался в ее черты.

     – Если бы все было по-другому...

     – Все и так по-другому, – перебила его Нора. – Я – не Викки.

     – Знаю, – бросил Майк. – Тогда я тоже думал, что у нас получится. Ан нет. Я не могу рисковать счастьем Эмили.

     Будь проклята его бывшая жена. Она-то ушла, а вот наследство оставила не приведи Господь.

     Эта женщина прожгла Майка так, что он предпочел замкнуть свое сердце и отказаться от других возможностей.

     – Я тебя и не прошу.

     – Но тебе нужно что-то.

     Верно. Ей нужен путь к его сердцу, но он не готов дать ей то, что ей нужно. Или не хочет. Значит, остается искать нового волшебства.

     – Может, поцелуешь? – невинно спросила она. – На дорогу?

     – Нора...

     – Помолчи, ковбой, и поцелуй меня.

     Их губы сомкнулись, и Нора отдалась счастью этого мгновения. А когда он нес ее обратно в спальню, она гнала от себя мысль о том, что это, должно быть, происходит в последний раз.

     Ночь прошла в кипении желания и страсти, а утром, когда Майк открыл глаза, Норы не было.

     Он остался один.

     Дни плелись друг за другом, и она повторяла себе, что ей вот-вот станет легче. Стоит только позабыть Майка.

     Нет проблем.

     Это, должно быть, не труднее, чем забыть, как дышать.

     Днем хлопоты в кондитерской отвлекали ее, но по ночам, когда она оставалась одна, ее осаждали воспоминания, тело горело, ища прикосновений Майка. Она ловила себя на том, что прислушивается, не подъезжает ли к дому грузовик, подумывала, как бы навестить его, и наконец решительно запретила себе столь мелодраматическое поведение.

     Она не превратится в ноющую, томящуюся самку, она прожила без мужчины двадцать восемь лет, значит, проживет и дальше. Но, вынимая из духовки очередной противень с рулетом, она пробормотала про себя:

     – Легко прожить без того, чего у тебя никогда не было, а вот когда узнаешь, тогда тебе этого уже не хватает.