Страница 59 из 117
– Ты недоволен сюрпризом?
Зем еще раз запрокинул голову, внимательно оглядел Обелиск Покоренных Стихий, вздохнул тяжко и сказал:
– Я все никак в толк не возьму. Почему до сих пор терпеливо сношу выходки одной нахальной девчонки?
Развернулся, переступил символически намеченный бордюрчик и решительно шагнул на роскошный изумрудно-зеленый ковер лужайки.
– Соблаговолите воспользоваться услугами транспортной компании, сэр. – Робмен возник как из-под земли. Точнее, именно оттуда он и возник, подняв одну из квадратных бетопластовых секций. – По газонам ходить не рекомендуется. Вид из окон составлен по специальной программе и призван услаждать взоры арендаторов. Люди, нанявшие офисные помещения в комплексе Межгалактического Делового Центра, платят достаточно, чтобы претендовать на выполнение всех условий, оговоренных в контрактах. Советую вам взять ангоскейты.
Громогласное появление сервисного агрегата отвлекло внимание зема. Поэтому мужчина не увидел ответ, который девушка все же дала, хотя риторический вопрос спутника ответа не требовал. В отличие от объектива, зем не засек шевеление губ. Расшифровка безмолвных слов дала вот что: «Ибо ты полюбил меня с первого взгляда, хотя и не подозреваешь об этом еще».
– Потрясающий совет, железяка! – Мужчина всплеснул руками и звучно хлопнул себя по бедрам ладонями. – И где ж они, твои транспортные услуги?!
– За вашей спиной, сэр, – лаконично указал робмен, похожий на гротескную имитацию эрсера: тумбочка, к которой приделали баскетбольный мяч, две телескопические подпорки и пару суставчатых манипуляторов. Пятипалых. А как же иначе!
«Оригинал» эрсера обернулся. За его спиной и вправду парили два плоских полуметровых диска, в полуметре от образцово стриженной травы.
– Обслуживание как в лучших домах… ну-ну.
– А то, сэр! – Робмен самодовольно приподнялся на антеннистых подпорках. – Америка, сэр!
– Уже понял… – буркнул приезжий и с места прыгнул. На диске оказался вмиг – вот он бетопласт попирал подошвами, а вот уже на ангоскейте балансирует.
Следуя примеру, девчонка вспрыгнула на другой диск. Не менее ловко, но медленнее. На ее пухлых губках витала хитрая полуулыбка. Как у всех эрсеров с примесью генов желтой субрасы, мимика этой земляшки производила впечатление многозначительной загадочности. Будто ведала она нечто, впрямую относящееся к ноу-хау зачатия, вынашивания и рождения Вселенной.
«А у меня подозрение уже было уверенностью задолго до того, как впервые тебя увидела наяву», – сказала она беззвучно, когда мужчина метров на тридцать углубился в запрограммированный ландшафт.
…перелет финишировал у одного из бесчисленных подъездных порталов одного из двадцати девяти (номер седьмой) столпов «Стоунхенджа». Отсюда огненно-водяной ансамбль, рожденный землей и пронзивший воздух, смотрелся по-другому, но не менее импозантно. То, что вблизи казалось стеной, со стороны однозначно выглядело башней, на вершине которой ярко горел очаг.
– Живут же некоторые, – одобрительно прокомментировал СанниПолиш и вслед за АйришЛи ступил под стрельчатые своды огромного холла.
Лифтовая кабина была прозрачной. Она сновала вверх-вниз по одной из прозрачных труб мультишахты, проложенной вдоль внешней стены небоскреба. Снаружи это выглядело так: тонкий плоский кругляш, который ничто не ограничивало и ничто не поддерживало – и на этой монетке двухметрового диаметра стоят две гуманоидные фигурки.
Укрупнение плана. Девичий пальчик погладил кнопочную панельку, прикрепленную к невидимой стене кабины. Визуально доступные кнопки как бы висели в воздухе. Этот обычай спесивые традиционалисты-эрсеры сохраняли; хотя достаточно было вымолвить номер вслух или подать команду с персонального терминала.
Сочетание «1», «3» и «9» набрал тонкий трехсуставчатый отросток.
Мягкими креслицами – которые услужливо выдвинулись как бы из ниоткуда и обрели полупрозрачную консистенцию – пассажиры не воспользовались.
Полторы минуты понадобилось «монетке» анг-кабины, чтобы подняться на четыреста десять с лишним метров, примерно к середине высоты здания. Стоящий на ней мужчина то и дело переводил взгляд с панорамы внутреннего двора на пол и обратно. Пол (непрозрачная поверхность «монетки») был сплошным экраном общественного вещания. Подошвы тех, кто подымался в кабине, стояли то на голове дикторши, то на волнах маринистского пейзажа, то на буйстве тропической растительности… Транслировался выпуск местных новостей. Сюжеты перемежались коммерческой рекламой, само собой. Пока объекты возносились от сорок девятого до шестидесятого этажа, по экрану пронесся шикарный пассажирский лайнер, оставив после себя сонно щурившегося мужчину. Он лежал на кровати, лениво тер глаза и всем своим видом демонстрировал, что только-только проснулся. Губы его зашевелились: «Надо же, только приснилось, что покупаю билет, а уже на месте!» Во весь диаметр экрана вспыхнул рекламный слоган: «Быстрей, чем во сне! Колитесь в кораблях Рэдрика Улгафора!»
– Да, – глубокомысленно изрек зем СанниПолиш. – В таких роскошных условиях я б и бесплатно работал. Мы, рекламщики, ребята творческие, чтоты-чтоты!
– Да уж, места райские, ничего не скажешь. – Спутница скептически хмыкнула.
Словно иллюстрируя ее скепсис, в экранном круге возникли разъяренные земы и земляшки, которые громили жилой квартал, превращая здания в руины, а обитателей в порубленное месиво. Экзальтированный, повизгивающий голос репортерши комментировал события за кадром. Маргинальная молодежная группировка развлекалась вполне реалистично.
– Мы не ангелы, – посуровев лицом, сквозь зубы процедил мужчина. – И никогда ими не были.
– И никогда не будем. То-то и оно.
Мелодично прозвенев, кабина остановилась.
Внешний коридор стотридцатьдевятого этажа по периметру окольцовывал цилиндр корпуса. По этой замкнутой галерее сновали многочисленные американцы. Местные жители на пришельцев особого внимания не обращали. Носились туда-сюда-и-обратно, с озабоченно-деловым видом. Уши многих были заткнуты бусинами акустических ретрансов, у доброй половины перед каким-то из двух глаз висела проекционная линза, у губ клеились зернышки микрофонов. Рабочий день обитателей МДЦ, по сути, сводился к перелопачиванию потоков сетевой информации и зачерпыванию в нужный момент нужной горсти. Образно говоря, требовалось вовремя давануть правильную кнопку.
Некто, зовущий себя дизайнером, и его непонятного статуса спутница идут по коридорной галерее. Направление – против часовой стрелки. Мужчина с интересом разглядывает аборигенов, словно экзотических зверушек. Двери бесчисленных офисов (их номера убывают) тянутся по левую руку. По правую – ничем не огороженная, открытая четырехсотметровая пропасть. Сверхпрозрачная наружная стена седьмого корпуса «Стоунхенджа» визуально не существует. Приезжие уже добрались к сегментам обратной стороны, и с этой высоты их глазам доступна городская панорама. Упорядоченное нагромождение геометрических форм и произвольных бесформий. Шпили, башни, сферы, кубы, цилиндры, параллелепипеды, конусы, ленты, акведуки, прорези улиц, прорехи площадей… Окна зажигаются одно за другим, и Нью-Детройт с каждой секундой все больше превращается в земное отражение звездного неба. Встопорщенное, бугристое покрывало города расстилается до горизонта, и это еще более усиливает впечатление нескончаемости.
От мысли, что практически ВСЕ ЭТО, вся округа наполнена эрсерами, кишит ими не меньше, чем коридоры и внутренние помещения «Стоунхенджа», хотелось опорожнить желудки. Все. Спазматически.
Девушка затормозила перед одним из входов. Внешне он отличался от соседних лишь шестью золотистыми цифрами («113597»), что сверкали над притолокой, и двухлитерным логотипом на дверных створках.
Бритоголовая земляшка в комбинезоне свободного покроя ткнула стандартный сенсор «вхожу». Половинки уехали в стены, разделив логотип пополам – «С» исчезло вместе с левой, «К» – с правой. Пройдя меж ними, девушка скрылась внутри офиса. Вошла она уверенно, как в собственный дом. Зем на миг приостановился; зачем-то пристально посмотрел вдоль коридора, в сторону, откуда пришел, и скользящим шагом последовал за референткой.