Страница 29 из 32
— Я только-только начала платить рабочим, — сказала она.
— Но ведь это не мешало жителям поселка и до того каждый день приходить на работу, правда? — напомнил ей Рамон.
Она гордо вскинула голову и решительно произнесла:
— Не мог бы ты собрать всех сюда, чтобы я объяснила им все насчет оплаты? Я хочу, чтобы они знали: я намерена заплатить им за все дни, которые…
— Сеньорита! Сеньорита!
— Мария Тереза! — воскликнула Анна-Лиза, оборачиваясь. — Я думала, что ты уже давно ушла.
— Прежде всего, сеньорита Уилсон, я должна вручить вам вот это.
— Это что, подарок? Для меня? Нет, право, не стоило, — смущенно произнесла Анна-Лиза, когда Мария Тереза сунула ей в руки коричневый сверток.
— Разве ты не собираешься вскрыть его? — вежливо заметил ей Рамон. — Все с нетерпением ждут.
— Конечно, конечно. — Анна-Лиза смущенно оглянулась, понимая, что внезапно стала центром всеобщего внимания. Она разрезала веревку, которой был обвязан бумажный сверток, и, рассмотрев содержимое, просто застыла от удивления. — Это же просто… — Она уже собиралась сказать «восхитительно», но, развернув прекрасную батистовую рубашку, Анна-Лиза обнаружила, что та слишком велика для нее. Поспешно подвернув ее по бокам, чтобы рубашка казалась на несколько размеров меньше, Анна-Лиза приложила ее к себе. — Это просто чудесно… прекрасно. Спасибо тебе большое, Мария Тереза. — И, крепко обняв пожилую женщину, она поцеловала ее в обе щеки.
— Нет, нет, сеньорита Уилсон! Не так! — запротестовала Мария Тереза с мнимым упреком. И, забрав из рук Анны-Лизы рубашку, она встала на цыпочки и приложила ее к груди Рамона. — Вот так!
— Ничего не понимаю, — прошептала ему Анна-Лиза, — это что, подарок для тебя?
— Это свадебная рубашка, которую надевают на Менорке, — сухо пояснил он, вежливо кивнув Марии Терезе. — Тебе подарили традиционную рубашку, которую испанец надевает на свою свадьбу. И посмотри-ка сюда, — добавил он, показывая на пропуск в черном шелковом шве. — Тебе оставили немного места, чтобы ты сама закончила вышивку.
— Но я не понимаю…
— Просто поблагодари Марию Терезу, — тихо произнес Рамон, — она, должно быть, работала над ней неделями.
— Спасибо большое, — сказала Анна-Лиза, с улыбкой поворачиваясь к Марии Терезе. — Это поистине великолепный подарок, и я всегда буду дорожить им.
— Это не музейный экспонат, — возразил ей Рамон. — Предполагается, что ты используешь его по назначению.
— Вряд ли я когда-либо это сделаю, — ответила она. — Если только не выйду замуж.
— Я оставила вам место для вышивки, сеньорита, — сказала Мария Тереза, хитро подмигнув им обоим. — Желаю вам счастья и… много-много детишек!
Вспомнив, что у Марии Терезы их было тринадцать, Анна-Лиза решила приняться за шитье с крайней осторожностью.
— Не хотите ли проверить колодец, сеньор Перес? — спросила Мария Тереза, обеспокоено оглянувшись на своих односельчан.
— Да, — согласился он, стрельнув глазами в Анну-Лизу.
— Колодец! Право, я не заслуживаю такого подарка!
— Он будет прекрасно смотреться в твоем внутреннем дворике, и в то же самое время его вполне можно использовать по назначению, — сказал он.
— Когда же вы успели это сделать? — изумилась Анна-Лиза, завернув за угол и увидев колодец.
— Тебе нравится?
— Как вам удавалось скрывать его от меня все это время?
— Мы маскировали, считай, что это подарок.
— Еще один! — воскликнула она, вспомнив о рубашке. — Но я не могу позволить себе принять такой подарок, пока не извещу всех о том, что намерена полностью рассчитаться с ними за работу.
— Не беспокойся об этом, — сказал Рамон. Как только он взял слово, наступила полная тишина, а затем его прервали несколько голосов.
— Что они говорят? — взволнованно спросила Анна-Лиза.
— Они не хотят, чтобы ты оплачивала весь их труд, — перевел ей Рамон.
— Но они должны…
— Ты же не можешь заставить их взять эти деньги, — возразил Рамон. — Они говорят, что успех и процветание flnca — достаточная награда для них. Они рады, что у них теперь есть возможность отплатить вам за щедрость и великодушие вашего отца.
Анна-Лиза открыла, было, рот, чтобы возразить, но у нее не оказалось никаких аргументов, и к тому же она поняла, что призраки прошлого больше не преследуют ее… Обращаясь к окружавшей ее толпе, она произнесла:
— Gracias… le agradecen cada uno… [15]
— Я просто потрясен, — пробормотал Рамон, — ты быстро учишься.
— У меня хороший учитель!
— А ты — весьма прилежная и способная ученица, — медленно и тихо произнес он, и Анна-Лиза почувствовала, как приятное тепло разливается по ее телу.
Но тут в их разговор невольно вмешалась Мария Тереза.
— А теперь приступим к колодцу, сеньорита Уилсон! — взволнованно воскликнула она.
Толпа расступилась, и Анна-Лиза радостно захлопала в ладоши от восторга.
— Это просто восхитительно! Огромное вам всем спасибо! И спасибо тебе, Рамон! — Она обняла его за талию. Но тепло и близость его тела таили в себе опасность для нее, и, как только раздались одобрительные возгласы, Анна-Лиза резко отстранилась от него и услышала, как он произнес:
— Maria Teresa — el honor es el ruyo [16].
Взяв Анну-Лизу за руку, Мария Тереза указала ей на крепкий черный ворот колодца.
— Что это значит? — спросила девушка, повернувшись к Рамону.
— Первое ведро воды надлежит вытянуть тебе, — ответил он и тепло улыбнулся ей. — На счастье!
Однако ворот поворачивался слишком легко.
— Неужели колодец сухой? — взволнованно прошептала она Рамону.
— Я уверен, что там внизу что-то есть, — сказал он и, увидев, как она нагнулась, чтобы заглянуть в колодец, нахмурился.
— Но что, если ведро окажется пустым?..
Рамон выпрямился и пристально взглянул на нее.
— Начни все заново, Анна-Лиза. Даю тебе еще один шанс.
Он положил свои руки поверх ее, и вокруг наступила полная тишина. Все ждали. Но, как только они оба начали вращать ворот, со всех сторон стали раздаваться дружные крики «Arriba! Arriba!» [17].
Наконец показалось ведро, слегка раскачивающееся на крепкой веревке.
Рамон взял его в руки и поднял высоко над собой, чем вызвал еще больший ажиотаж у собравшейся толпы.
— Ну, я же тебе говорила, — сказала Анна-Лиза, дергая его за рукав. — В нем нет никакой воды.
— А я говорю тебе, что ты ошибаешься, — продолжал настаивать он. — Впрочем, как и во многих других важных вещах.
— Дай мне посмотреть, — попросила она. Вокруг снова наступила полнейшая тишина. Что, если ведро все-таки окажется пустым? Что, если план Рамона провалился? Анна-Лиза даже думать об этом не могла. Она бросила на Рамона обеспокоенный взгляд и опустила в ведро руку. На самом донышке плескалось немного воды. Поджав губы, Анна-Лиза покачала головой.
— Проверь еще раз, — мягко предложил Рамон.
— Я уже проверила, — бросила она ему. — Этой воды едва ли хватит на две чашки кофе…
— Опусти руку еще раз, — почти, что приказал он, хватая ее за запястье.
Анна-Лиза нахмурилась и последовала его указанию. На дне что-то было…
— Не сдавайся, — подбадривал он ее. Внезапно она застыла от удивления. В ее руке было зажато кольцо.
— Кольцо с бриллиантом? — еле вымолвила она.
— Именно, — подтвердил Рамон, — дай его мне.
Она протянула кольцо Рамону, и великолепный чистой воды камень так и заиграл на солнце всеми цветами радуги.
— Я в жизни не видела ничего подобного, — пробормотала она. — Для кого оно?
— Для матери моего ребенка. — Нежно взяв Анну-Лизу за безымянный палец, он заглянул ей в глаза. — Для матери моего ребенка, — твердо повторил он, — и… — он прижал палец к ее губам, чтобы она дала ему закончить, — для женщины, которую я люблю.
Рамон обернулся, чтобы с благодарностью принять поздравления окружающих, но, когда он снова обратился к Анне-Лизе, его глаза горели страстью, и он смотрел только на нее.
15
Спасибо вам всем и каждому в отдельности (исп.).
16
Мария Тереза, это твоя заслуга (исп.).
17
Поднимай! Поднимай! (исп.).