Апельсиновый рай

На столе было и несколько портретов Маргариты и Аурелии, а также общих семейных фотографий. Позади, находился ряд более старых снимков. Едва только она начала просматривать их, как в комнату стремительно вошел Рамон.

— Что ты здесь делаешь? — В одно мгновение он очутился возле нее.

— Прости, — начала Анна-Лиза, но он нетерпеливым жестом прервал ее и отвел от стола.

— Деловые звонки заняли у меня гораздо больше времени, чем я рассчитывал, — объяснил он.

— Все в порядке, я рассматривала фотографии.

— Фотографии?

— С тобой. Твоим братом… Маргаритой, Аурелией… Они просто чудесные.

— Почему ты не пошла в библиотеку, как я предложил?

— Родригес сказал, что там не работает кондиционер, — сказала Анна-Лиза, удивившись его необъяснимому недовольству.

— Я хочу рассказать тебе кое о чем, — произнес Рамон и провел ее на веранду, с которой открывался прекрасный вид на море.

— Как красиво! — воскликнула Анна-Лиза. Положив руки на прохладные каменные перила, она подумала, что может стоять так вечно, любуясь этой красотой и наслаждаясь блаженством неведения. У нее было сильное предчувствие: то, что собирается сказать ей Рамон, не очень приятно.

— Фотографии, — начал он, подходя к ней поближе. — Мне следовало быть с тобой… Прежде всего, я хочу, чтобы ты знала: я редко живу в этом доме. Кроме фотографий, здесь не так уж много моих личных вещей…

— Я уже заметила…

Он дотронулся до ее руки, словно заставляя выслушать его до конца.

— Это очень серьезно, Анна-Лиза. Я хочу, чтобы ты поверила мне. У меня не было особых причин смотреть на эти фотографии и думать о них на протяжении многих лет, пока я не встретил тебя.

— А теперь? — нерешительно спросила она.

— Я покажу тебе. — Он повел ее обратно в комнату, взял одну из фотографий в серебряной рамке и протянул ей.

— Кто это? — спросила она, уже зная ответ. На черно-белой фотографии были три человека: дон Педро де Фуэго Монтойа и две прекрасные женщины. Одна из них была Клаудиа, а другая — ее мать. Анна-Лиза почувствовала, как Рамон обнимает ее за плечи.

— Что это значит? — спросила она, поворачиваясь к нему.

— Твоя мать была нанята отцом Клаудии, — ответил он, забирая из ее рук фотографию и возвращая на место.

Анна-Лиза нахмурилась и слегка встряхнула головой, как будто пыталась воскресить в своих мыслях хоть какие-нибудь воспоминания.

— Мне известно, что она работала здесь, на острове… Я знаю, что именно так она познакомилась с моим отцом, но я никогда не знала всех деталей…

— Я расскажу тебе все, что знаю. Отец Клаудии был очень уважаемым человеком на острове. Он происходил из древнего, богатого рода. Он был вдовец и сам воспитывал свою дочь, потакая всем ее капризам. Но аристократический стиль жизни стоит больших денег.

— Он разорился?

— Да, — подтвердил Рамон. — Но и после этого он не перестал тратить деньги на Клаудию, ее образование, ее туалеты…

— А моя мать?

— Клаудиа познакомилась с твоей матерью, когда училась в школе в Англии.

— Мой дедушка был учителем, — начала что-то припоминать Анна-Лиза.

— Клаудиа и твоя мать подружились. И потом твоя мать приехала на этот остров в качестве компаньонки Клаудии.

— Ее компаньонки? — с удивлением произнесла Анна-Лиза, снова посмотрев на фотографию. — Но мама никогда не рассказывала мне о Клаудии.

— Неудивительно, — сухо заметил Рамон. — Они проводили вместе все каникулы, и почти всегда здесь… Как только Клаудиа стала осознавать в каком трудном финансовом положении находится ее отец. Она начала подыскивать себе кого-нибудь, кто смог бы вытащить ее из этого.

— И дон Педро…

— Был достаточно богат для этого, — продолжил Рамон. — Но дон Педро де Фуэго Монтойа был влюблен в твою мать.

Анна-Лиза закрыла лицо руками, остальное она могла додумать уже сама.

— Мне очень жаль. Не надо было тебе об этом рассказывать, — покачал головой Рамон.

Анна-Лиза гордо вздернула подбородок.

— Я рада, что, наконец, мне рассказали всю правду. И я рада, что это был именно ты.

— Ну, тогда я тоже рад, что это был я. Хочешь осмотреть остальную часть дома?

Она улыбнулась в знак согласия. Эта экскурсия позволит выиграть немного времени, нужного ей для того, чтобы прийти в себя.

— Мне очень интересно узнать твое мнение, — сказал он, выводя ее из комнаты, — потому что я решил сделать этот дом главным пунктом моего проекта.

— Ты хочешь сказать, что больше не будешь жить здесь?

— Именно, — ответил Рамон. — Когда Маргарита и Луис переедут к себе, этот дом станет слишком велик для меня одного.

— И ты превратишь его в отель?

— Да, в элитный отель. Двадцать номеров, каждый из которых будет en suite [14]… Все виды активного отдыха, какие только можно себе представить…

— Включая парусный спорт и яхты?

Он кивнул.

— А где ты будешь жить?

— Я уже подыскал себе одно привлекательное имение здесь, на острове. — Он хитро посмотрел на Анну-Лизу.

— Finca не продается, — самодовольно заявила она.

— А разве я сказал, что хочу купить его?

— А ты что, нашел нечто подобное?

— То, что ты сделала с интерьером поместья Фуэго де Монтойа, должен признаться, мне очень понравилось.

— Когда ты найдешь себе подходящее поместье, я могу помочь тебе оформить его в том же стиле, — предложила Анна-Лиза.

— А ты не возьмешься за разработку дизайна для моего гостиничного комплекса?

— Ты предлагаешь мне работу?

— А почему бы и нет? Здесь, на Менорке, адвокатская практика для тебя вряд ли возможна.

— Ты абсолютно прав, — живо ответила она ему. — Когда можно будет приступать?

На следующий день она почувствовала себя дурно.

— Сеньорита, с вами все в порядке? — крикнула Мария Тереза, спеша к ней через двор.

Анна-Лиза надеялась, что никто не заметил, как ведро с кормом для птиц выпало у нее из рук. Но если б не подбежавшая вовремя Мария Тереза, она упала бы прямо около калитки.

— Я в порядке… Я в полном порядке, — слабо произнесла она, снова покачнувшись.

— Позвольте мне отвести вас в дом, — настаивала Мария Тереза, — вам следует больше отдыхать, иначе вы можете повредить ребенку.

— Ребенку! — воскликнула Анна-Лиза, изо всех сил пытаясь выпрямиться. — О чем это ты говоришь, Мария Тереза?

— Сеньорита Уилсон… — добродушная женщина глубоко вздохнула. — Я рожала тринадцать раз. Уж поверьте мне, в этом я разбираюсь. — Затем, обеспокоено взглянув на нее, она продолжила заговорщическим шепотом: — А сеньор Перес… он знает?

— Нет! И ты не должна говорить ему! — замахала руками Анна-Лиза.

— Но как же так, сеньорита Уилсон? — продолжала настаивать Мария Тереза. — Вы обязаны сказать ему об этом!

Рамону на самом деле следовало знать. И откладывать этот разговор не стоило. Она же не сможет вечно прятать от него свою беременность, думала Анна-Лиза, подходя к его дому.

Слуга Рамона, Родригес, словно ожидал ее приезда и уже стоял около открытой двери.

— Доброе утро, Родригес. — Ей не верилось, что ее голос звучит так спокойно. — Сеньор Перес дома?

— Он в своем офисе в Маоне, сеньорита. Но он пробудет там недолго, не хотите ли подождать его?

— Да, спасибо, — сказала она, проходя за ним в холл.

— Вы можете подождать его здесь, — пробормотал Родригес, проводив ее в ту же самую комнату, что и раньше, — комнату с фотографиями. — Я принесу вам кофе.

— Нет, — сказала она прежде, чем Родригес успел удалиться, — не уходи. — Она была намерена разобраться со всеми загадками до конца, здесь и сейчас. — Почему ты все время приводишь меня в эту комнату, Родригес?

Он растерянно посмотрел на нее.

— Не понимаю, о чем вы говорите, сеньорита Уилсон.

— Правда? — весело спросила Анна-Лиза. Она подошла к столу из розового дерева и взяла с него фотографию своей матери. — Я вижу твою преданность больше, чем ты можешь себе представить, Родригес, — сказала она, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в глаза, — но ты должен знать, что для меня здесь никаких сюрпризов уже не существует. — Она показала ему фотографию. — Сеньор Перес уже все рассказал мне о моей матери, — произнесла она, подчеркивая каждое слово.

14

Сьют (фр.) — многокомнатный номер высшей категории, с собственной ванной и баром.