Страница 19 из 27
У Адама шевельнулись губы.
— Сестра! — Кайлоран вскочила на ноги, опрокинув кресло. — Сестра! — Она склонилась над ним. — Адам! Адам, любимый! Ты меня слышишь?
Веки были словно склеенные, но Адам, призвав на помощь все свои силы, все же сумел приоткрыть маленькую щелочку, через которую глаза ему опалил пронзительный яркий свет. Стало так больно, что пришлось снова закрыть глаза.
— Сестра! Клянусь, он пошевелился! Сестра! Сестра!
— Отойдите-ка в сторонку, Кайлоран. Кайлоран! Что за имя! Кто это? Может, это название горы? Сознание снова затуманилось.
— Давайте, мистер Блэк! Попытайтесь открыть глаза.
Гораздо менее мягкий и довольно неприятный голос снова заговорил с начальственными нотками:
— Мистер Блэк, откройте глаза.
Он с трудом подчинился. Этот голос показался ему Гласом Божьим, не подчиниться которому было нельзя. Он застонал бы, если бы мог. Но голосовые связки его не слушались.
— Да, он действительно пришел в сознание.
— Слава богу! Слава богу! Наконец-то! — В звуке мягкого голоса слышались слезы.
Это для него было так невыносимо, что он резко открыл глаза. Он увидел перед собой прекрасное лицо с волосами цвета солнечных лучей и зелеными, как океан, глазами. Потом все это смешалось, и Адам снова погрузился в забытье.
Глава одиннадцатая
— Как мы сегодня себя чувствуем, Адам? Адам открыл глаза:
— Где Кайлоран?
Сестра улыбнулась. В мужчинах есть много от животных. Если утенок первым в своей жизни увидел тигра, он всегда будет считать тигра своей мамой. В данном случае Кайлоран играла роль тигра.
— Кайлоран ушла, чтобы подогнать машину к выходу. Я помогу вам одеться.
— Я сам могу одеться!
— Пока не можете, — проворчала сестра. — Вы слабы, как котенок, хотя по вашему виду этого, может быть, и не скажешь.
— Почему мне не помогает Кайлоран? — спросил он, со страхом наблюдая, как коренастая сестра закатывает рукава на мощных руках. Он предпочел бы видеть рядом с собой того золотоволосого ангела.
Сестра кашлянула:
— Она, конечно, немного расстроилась, оттого что вы ее не узнали, но я заверила ее, что в подобных обстоятельствах это вполне нормально.
— Вы хотите сказать, что я с ней знаком? Сестра, помогавшая ему надеть джинсы, покраснела.
— Да, Адам, — сказала Кайлоран, которая как раз вошла в комнату. — Ты хорошо знаешь меня, только ты забыл.
Сестра весело успокоила ее:
— Не беспокойтесь, дорогая. Мужчины — это такие создания, которыми руководят инстинкты. Они все равно будут физически реагировать на прикосновение женщины, пока живы. Это инстинктивная реакция.
Но Кайлоран уловила в его взгляде не просто автоматическую реакцию мужчины на прикосновение молодой женщины, совсем нет. Она бы поклялась, что в его взгляде мелькнуло узнавание.
Может быть, к нему начала возвращаться память? До сих пор Адам не мог ничего вспомнить. Он узнал лишь свое имя, не более того. Он не знал, почему оказался в машине неподалеку от дома Кайлоран, если незадолго до этого сообщил ей, что прямо из аэропорта направляется к себе в квартиру. Он решительно не помнил, в каких отношениях находятся он и Кайлоран.
Последнее обстоятельство, с горечью думала Кайлоран, красноречиво говорило не столько о потере памяти, сколько о качестве их отношений.
— Позволь, я помогу тебе, — сказала она, видя, как он неловко пытается протолкнуть руки в рукава свитера. Но он начал отталкивать ее руки.
— Я сам могу одеться.
— Пока не можешь. Ты всегда такой упрямый, Адам?
— Нет, дорогая. Это ты упрямишься.
Их глаза встретились, и взгляды сомкнулись на один долгий момент. Он назвал ее ласковым словом, и уже не один раз.
— Да, — медленно заговорила она. — Я и на самом деле очень упрямая.
— Ты думаешь, что я сказал это не случайно? Ко мне возвращается память? — заволновался он.
Она улыбнулась:
— Очень похоже на то. А теперь прекрати волноваться и не думай ни о чем. Я повезу тебя домой…
— Ты командуешь мной, как строгая медсестра, — пожаловался он, думая, где же его дом и кто он вообще такой.
Дом оказался совсем другим, не таким, каким представлял его Адам. Это был великолепный особняк, окруженный огромным прекрасным садом.
— Вот здесь я и живу? — озадаченно спросил он, когда машина, шурша колесами по гравию, подъехала к главным воротам.
— Ты живешь здесь не всегда, — терпеливо объясняла она, так как доктор велел ей упрощать понятия. Но ведь Адам действительно проводил здесь недели вместе с ней, значит, это правда.
— С тобой? Она кивнула:
— Да, со мной, хотя мы не являемся мужем и женой.
Почему? — про себя удивился он.
Выйдя из серого тумана комы, он новыми глазами смотрел на жизнь и видел все в ярких красках. Ему казалось, что никогда прежде он не встречал женщины, равной по красоте Кайлоран.
— У тебя есть квартира в Лондоне, — продолжала она, вглядываясь в его глаза и пытаясь увидеть в них искорки воспоминания. — В Кенсингтоне.
Он верил всему, что она говорила, но видно было, что не мог вспомнить ничего.
— Ну, хорошо, идем со мной, — после небольшой паузы сказала она, соображая, какое обращение подойдет лучше всего. Уместно ли, например, назвать его «дорогой» или «любимый». Она называла его так, когда он был в коме, но более для себя, чем для него. Однако в данное время такая вольность была бы, пожалуй, неоправданна. Она должна помочь ему вернуть память, показывая вещи такими, какими он видел их до несчастного случая. — Ты очень устал, — прошептала она, обнимая его за талию. Взглянув ему в лицо, она отметила темные тени под глазами и новые, незнакомые морщинки.
Автоматически он попытался оттолкнуть ее руку:
— Я сам…
Она не обратила внимания на его слова и, зная, как он сейчас слаб, еще крепче взяла его под руку. Он неохотно подчинился ей, и они вошли в дом.
Она попросила Мириам подать чай с булочками в библиотеку, где в камине уже ярко горел огонь. Она решила, что все должно быть в традиционном английском духе, может быть, это всколыхнет его память. Именно так все было, когда они возвращались после прогулки верхом. Они садились у камина и пили чай.
Кайлоран украдкой взглянула на него, чтобы увидеть его реакцию. Видно было, что он изо всех сил старается что-то вспомнить. Почувствовав, что это ему не под силу, он раздраженно тряхнул головой и сел в глубокое кресло перед камином.
— Что положить тебе в чай, Адам? — спросила Кайлоран, беря в руки серебряный чайник.
— Только лимон, пожалуйста, — не думая, ответил он. Заметив ее улыбку, он спросил: — Что такого смешного я сказал?
— Ты всегда раньше пил чай с лимоном.
— Выходит, в моих мозгах еще что-то осталось, — заметил он сухо.
Она улыбнулась.
— Во всяком случае, у тебя сохранилось чувство юмора.
— Значит, оно у меня было?
— Временами проявлялось. — Она уже хотела поддразнить его, но вовремя спохватилась. Доктор не велел утомлять его, а значит, и дразнить. — Хочешь сэндвич?
Он отрицательно покачал головой:
— Я не голоден.
Кайлоран кивнула, не собираясь настаивать, но, глядя на него, такого бледного и слабого, совсем не похожего на ее прежнего, полного жизни Адама, она ужасно хотела накормить его как можно вкуснее и обильнее.
— Как хочешь, — только и сказала она.
Адам выпил чаю. Ему нравилось в этой комнате: так мирно, уютно и спокойно. Вот только голова… Ее будто зажали в тисках, чтобы навсегда выдавить все воспоминания прошлого, включая лица знакомых людей, окружающие предметы и даже самого себя.
Но как же ему узнать, кем он является на самом деле?
Он поставил чашку и взглянул на Кайлоран, чувствуя, что его спасение — в ней. На девушке было легкое шерстяное платье темно-синего цвета. Она распустила волосы по плечам, и они стали похожи на лунное сияние в темно-синем вечернем небе. Сбросив туфли, она вытянула вперед свои длинные стройные ноги. Адам вышел из комы всего два дня назад, но это вовсе не значило, что все его чувства омертвели. Он ощутил, как сильно забилось его сердце и запульсировала кровь.