Твой волшебный поцелуй

Ему следовало остаться с ней в Йоксбурге. Послать свою начальницу ко всем чертям и остаться с любимой женщиной, с семьей, которую он начал считать своей.

Но тогда его не оказалось бы здесь, чтобы помочь Исмаэлю.

А Исмаэль мог бы остаться снаружи, целый и невредимый, а не лежать здесь беззвучно рядом со своей плачущей женой.

Как Кармен, такая холодная и безмятежная в своем гробу в маленькой часовне при церкви, в то время как ее осиротевшая малышка отчаянно цеплялась за жизнь в отделении интенсивной терапии для новорожденных. И все из-за его вмешательства.

К горлу подступил комок, но у Гарри не было сил его сглотнуть.

Что станет с Киззи, если он не выживет? Если бы только Эмили не была так решительно настроена против нее. Из них получилась бы замечательная семья, но она ясно дала ему понять, что не хочет заниматься Киззи больше, чем того требует крайняя необходимость. Например, стала пользоваться молокоотсасывателем. Он с самого начала считал это безумием. Гораздо удобнее было бы кормить ее грудью.

Но Эмили была непреклонна, а кто он такой, чтобы с ней спорить? Всего лишь старый знакомый, который вернулся, чтобы усложнить ее размеренное и четко организованное существование. Дом, дети, работа…

Впрочем, это его жизненная стратегия оказалась несостоятельной. Разве нормально, когда человек уезжает в командировку, беспокоясь лишь о том, как бы ему не забыть паспорт? Это совсем не то же самое, что уезжать, оставляя дома маленького ребенка. В этом случае подготовиться к путешествию – все равно что спланировать военную операцию. Для этого нужно быть организованным, а его жизнь не подчинялась никаким графикам и распорядкам. Он был вольной птицей но, очутившись здесь, испугался собственной свободы, которую прежде так ценил.

Гарри подумал о своей лондонской квартире. Перед отъездом он дал ключи от нее Дэну. Был ли он по-прежнему там? Гарри надеялся, что нет, потому что собирался вернуться туда. Если выживет, конечно.

Он будет там совсем один, без Киззи, Эмили, Бесс и Фредди, Ника и Джорджи и их детей. Интересно, родила ли Джорджи? Гарри не помнил, какой у нее был срок.

Постепенно его мысли и воспоминания начали терять четкость. Правая нога онемела, а левая рука заболела так, что он больше не мог ни о чем думать. Только бы хватило кислорода!

Чтобы его вытащить, понадобилось десять часов.

Десять часов, в течение которых Эмили сидела у экрана телевизора и смотрела повторяющиеся информационные выпуски, в надежде узнать что-нибудь новое.

А затем внезапно произошло прямое включение как раз в тот момент, когда спасатели освободили Гарри из-под завала и, положив на лист гофрированного железа, унесли.

Он был жив!

Жив!

Его правая рука и ноги шевелились, лицо было в крови и грязи, левая рука висела как плеть. Эмоции, которые она сдерживала столько времени, хлынули наружу мощным потоком слез.

– Тише, родная, я здесь, с тобой, – сказал Дэн, обнимая сестру.

Она рыдала, по-прежнему не сводя глаз с экрана. Спасатели понесли Гарри вниз по улице, рядом шел оператор Тим Бэли.

– С ним все будет в порядке, правда? – спросила Эмили брата.

Немного помедлив, тот кивнул.

– Надеюсь. По крайней мере он жив. Это хорошее начало.

Резко отстранившись, Эмили с ужасом посмотрела на Дэна.

– Думаешь, он может умереть? Ты так думаешь, правда? Нет, Дэн, он не может умереть. Я не смогу без него жить.

Она позвонила на телевидение, но с ней никто не стал разговаривать. Она не знала имени начальницы Гарри, а даже если бы и знала, кто она такая? Соседка? Разве она могла назваться его любовницей или женщиной, которая присматривала за его ребенком? Гарри вряд ли захотел бы, чтобы подробности его личной жизни стали всеобщим достоянием.

Но ей отчаянно хотелось с ним связаться.

– Пошли ему SMS-сообщение, – сказал Дэн, прочитав ее мысли. – Возможно, телефон был у него с собой.

В таком случае, скорее всего, он валяется среди обломков вместе с остальным содержимым его карманов и не подлежит восстановлению.

Он был жив.

Весь изранен, но жив. Гарри горько рассмеялся. Его левая рука сломана в двух местах и по самое плечо закована в гипс. Все его тело в синяках и ссадинах, но он остался жив.

Как и Исмаэль и его жена с ребенком, с облегчением подумал он. Исмаэль сломал ногу и получил сотрясение мозга, а Ром и малыш по счастливой случайности не пострадали. Перед тем как покинуть полевой госпиталь, он заглянул к ним. Ром взяла его перевязанную руку, приложила к своей щеке и заплакала.

Он нежно обнял женщину, коснулся забинтованным пальцем крошечной ладошки ребенка и ушел. Все они остались живы, и это было самое главное.

Гарри знал, что должен сделать прежде всего.

Но ни к ее домашнему, ни к мобильному телефону никто не подходил, а сообщение он оставить не мог. В любом случае он не знал, что сказать. Лишь знал, что должен с ней поговорить.

С глазу на глаз.

О, он обязательно это сделает!

Тим проводил его на базу, помог собрать вещи и отвез в аэропорт.

– Удачи тебе.

– Спасибо.

Тим захотел пожать руку Гарри, но, увидев повязки, вместо этого обнял его.

– С тобой было приятно работать, чокнутый храбрец, – произнес он дрожащим от эмоций голосом и подтолкнул его в направлении зала ожидания.

От него не было ни слова.

За прошедшее время он или кто-нибудь из его команды могли бы с ней связаться. Но телефон молчал.

Эмили знала, что с ним все в порядке. Она видела в новостях, как Гарри приземлился в Хитроу два часа назад. Его лицо было в ссадинах, левый глаз заплыл, левая рука висела на перевязи, а обе кисти были забинтованы до кончиков пальцев. Но он так ей и не позвонил.

А чего она ожидала? В этом был весь Гарри Каверно. Он не в первый раз внезапно исчезал из ее жизни, оставляя ее с разбитым сердцем.

Эмили уставилась в потолок, гадая, когда же он появится. Разумеется, он придет. В этом она не сомневалась. Гарри вернется, чтобы решить вопрос с Киззи. И даже если она будет настолько глупа, что позволит ему остаться на некоторое время, он все равно в конце концов уйдет.

Нет, она не позволит ему остаться. Она поможет ему решить проблему с ребенком, а после этого попрощается с ним и продолжит жить привычной жизнью.

Как-нибудь.

Эмили поправила подушку и перевернулась на бок, но не смогла заснуть.

Вдруг она услышала, как рядом с ее домом остановилась машина, а затем кто-то бросил камешек в окно ее спальни. Еще один.

Какого черта?..

Соскочив с постели, Эмили отодвинула штору.

– Гарри? Что ты, черт побери, делаешь? – хрипло произнесла она, подняв створку окна и приказав себе успокоиться. Но стоило Гарри улыбнуться, и ее сердце заколотилось еще быстрее.

Тогда она выбежала на улицу через черный ход и бросилась прямо в его объятия. По правде говоря, это трудно было назвать объятиями: его левая рука была в гипсе и висела на перевязи.

– Полегче, – сказал он, смеясь, затем его лицо слегка исказилось. Он поднял забинтованную правую руку и коснулся ее лица. – Рад тебя видеть.

В ответ на это Эмили издала смешок, который больше походил на икание.

– Я тоже рада тебя видеть. Когда я увидела это по телевизору…

Не в силах закончить, Эмили внезапно замолчала, и Гарри, прижав женщину к себе правой рукой, повел ее в дом.

– Не хочешь чего-нибудь выпить? – предложила она, но он покачал головой.

– Все, чего я хочу, – это поговорить с тобой, обнять тебя, поверить в то, что я действительно здесь, с тобой. Но сначала мне нужно поспать.

– Тебе дать твои ключи?

– Какие ключи?

– От твоего дома, чтобы ты мог пойти спать.

Он встретился с ней взглядом.

– Где Дэн?

– Здесь. Спит наверху.

– Тогда пойдем со мной.

Эмили покачала головой.

– Мне нужно накормить Киззи.