С тобой и без тебя

— Но это не ускользнуло от твоего внимания.

Он оставался спокойным.

— Ты, должно быть, слепая, если не обратила внимания на то, что Бабет... ну... — он поколебался и с нотками дразнящего сарказма в голосе продолжил: — ...обладает прекрасными физическими данными, скажем так. Но, — и здесь он уставился на нее своими проклятыми синими глазами, — ты ведь смогла бы работать в пекарне без того, чтобы целый день есть пироги! Вот и я смотрю на Бабет спокойно, как на свою служащую. Я тебя люблю, Алессандра. И тебя выбрал, чтобы жениться!

— И ты собираешься проводить часы и дни с красоткой, формы которой могут соблазнить и святого?

— Как Эндрю, ты имеешь в виду?

Алессандра расхохоталась. Она даже представить себе не могла, что заинтересуется Эндрю, даже через миллион лет!

— О, не говори глупости, Эндрю просто...

— Да, я знаю, — кивнул он. — Твой босс. Это ты мне неоднократно говорила. Не имеет значения, что мужик совершенно явно без ума от тебя и постоянно вертится вокруг тебя, когда я должен неделями находиться в Штатах.

— На самом деле я могла бы иногда ездить с тобой в Штаты, — произнесла Алессандра дрожащим голосом, чувствуя, что сейчас расплачется — в первый раз за все эти годы. — Но ты никогда не просил меня, Камерон!

Он тяжело посмотрел на нее.

— Потому что ты всегда занята! Твоя работа в первую очередь!

— Нет, не в первую, — сказала она упрямо, но он бросил на нее холодный оценивающий взгляд.

— Нет?

— Нет!

Камерон устало вздохнул.

— Ладно. Давай скажем по-другому. Для тебя важна твоя работа. Так лучше?

Она довольно кивнула, и занавес шелковистых волос упал на ее глаза, скрыв подозрительный блеск, который мог увидеть Камерон.

— Хорошо, прекрасно, Алессандра, — сказал он спокойно. — Я знал это, когда женился на тебе. Но, к сожалению, не может быть одного правила для мужчины, а другого — для женщины. Ты помнишь свои слова? Равные права означают именно это. И ты не можешь требовать, чтобы я не работал с привлекательной женщиной, если сама не готова делать то же самое. — Он долго и внимательно смотрел на нее, а затем добавил: — Это вопрос доверия, разве не так ты говорила?

— Доверия? — отозвалась она.

Камерон нетерпеливо покачал темной головой.

— Как ты думаешь, что происходит в Нью-Йорке? Полагаешь, что вокруг меня нет никаких женщин? Тебе не приходило в голову, что мне приходится общаться со многими из них?

— Конечно, приходило, — натянуто ответила она.

— И что некоторые очень ясно дают понять, что хотели бы поддерживать со мной более близкие отношения?

— Ты имеешь в виду, что они хотят лечь с тобой в постель? — задохнулась Алессандра.

Он засмеялся.

— И это тоже. Но яне хочу. Почему я должен кого-то хотеть, когда есть ты? Было бы идеально, если бы ты всегда была со мной, но, учитывая наше общее стремление к карьере, это невозможно. Тебе придется научиться доверять мне, Алессандра.

— Ты намекаешь на то, что произошло вчера вечером, когда я пришла в вечернем платье и ты фактически обвинил меня в связи с Эндрю?

Камерон пожал широкими плечами.

— Ладно. Давай поставим точку. — И он разочарованно посмотрел на нее. — Мы оба виноваты, что не верим друг другу. — Его серо-синие глаза смотрели прямо на нее. — Так что же нам теперь делать?

В наступившей тишине раздался звук закрывающейся двери и шаги по полированному паркету коридора. Бабет, подумала Алессандра, и внезапно, неизвестно почему, почувствовала себя побежденной и ужасно разбитой.

— Она возвращается.

— Да. — При звуке шагов Бабет он спокойно допил свой стакан и взглянул на голубую фигурку в дверях. — Все нормально?

— Прекрасно! — возбужденно, высоким голоском прощебетала Бабет. — Мне подождать?

— Да, — сказала Алессандра, выдавив улыбку.

Бабет повернулась, демонстрируя великолепную фигуру и то, как униформа подчеркивала каждую линию ее прекрасного тела.

Неохотно наблюдая этот спектакль, Алессандра начала задавать себе вопрос, кто из них выбирал одежду: Камерон или Бабет? Наверное, Бабет, она, как женщина, знала лучше всего, что ей подойдет.

Есть какое-то очарование в женщинах, одетых в форму. Мужчины находили их привлекательными испокон веков — существует множество шуток относительно женщин-полицейских и медсестер. Бабет в форме смотрелась превосходно.

Она была одета во все синее, с нежным и ярким оттенком, как колокольчик после весеннего ливня, с золотой каймой вокруг воротника и манжет. Элегантный, но достаточно строгий, с блестящими оторочками жакет доходил до середины бедра, а брюки были сшиты из какой-то обтягивающей ткани, которая использовалась для леггинсов и, очевидно, была создана как для комфорта, так и для украшения. Подобно второй коже, она обтягивала стройные ножки Бабет. Форму завершали залихватская островерхая пилотка и пара высоких форменных ботинок из мягкой кожи.

Вообще, подумала Алессандра с тоской, получился полный эффект необыкновенно красивого мальчика — солдата из театральной постановки. И комбинация простого покроя одежды и выразительных форм тела Бабет выглядела странно чарующе.

— Вам нравится? — неуверенно спросила Бабет, как девочка на первом причастии, переводя взгляд с Камерона на Алессандру.

— Вы восхитительны, — сказал Камерон.

— Да, именно так, — покорно отозвалась Алессандра, но ее голос звучал как будто издалека.

Камерон залез в карман своих темных плисовых брюк, вынул оттуда ключи от автомобиля и протянул их Бабет.

— Если хотите, можете садиться в автомобиль, я буду через минуту.

Бабет вскинула тонкие брови, беря у него ключи.

— Может, я помогу вынести багаж?

Она не забыла подвести губы, и Алессандра отметила, что они у нее были блестящими и имели солнечный цвет земляники.

Камерон покачал головой и улыбнулся.

— Нет, спасибо, у меня только портфель, который я возьму сам. Вы можете идти. Я хочу попрощаться с женой.

— О, конечно! Простите! Я такая глупая! До свидания, миссис... ээ... мисс Уолкер... мне было так приятно познакомиться с вами! Жду вас через минуту, Камерон.

— До свидания, — автоматически сказала Алессандра, пытаясь заглушить приступ ревности, который вспыхнул, когда она услыхала, насколько фамильярно Бабет промурлыкала имя ее мужа.

Камерон взял ее за руку.

— Пойдем в спальню, — сказал он мягко. — Я возьму свой портфель.

Она вложила ладонь в его протянутую руку и позволила отвести себя в спальню; такой потерянной и одинокой она не чувствовала себя с самого детства. Камерон мягко взял ее за плечи и повернул лицом к себе, затем медленно опустил голову и поцеловал.

Алессандра вознамерилась остаться неприступной. Один поцелуй — и Камерон может делать с ней все что угодно, разве так можно?

Вот и вчера вечером... Он думал, что секс был панацеей от обидных ссор, которые в последнее время у них так часто случались.

Но его губы были так упоительно мягки, что она сопротивлялась не более минуты.

Инстинкт взял свое, игнорируя ее мятежные мысли. Все куда-то исчезло, она ощущала только свои губы, открытые навстречу ему, и свои руки, обнимающие его плечи, и язык, сладостно обостряющий поцелуй, который он возвратил с жестоким чувством голода, все возраставшего, пока он со стоном не оторвался от нее.

— Любимая, — хрипло проговорил Камерон, и в его глазах светилось желание. — Боюсь, это не очень хорошая идея, так?

Алессандра в замешательстве открыла глаза: в восторге поцелуя она забыла обо всем на свете.

— Ч-что? — прошептала она невнятно.

— Предполагается, что мы говорим друг другу последнее прости, помнишь? — сказал он мягко. — Нет времени, чтобы заняться любовью.

Она безуспешно попыталась подавить жгучее возбуждение, которое, казалось, болезненно распространялось по всей коже.

— Когда я тебя увижу? — спросила она, вдруг осознав, как странно должен выглядеть их брак для постороннего человека. Например, для Бабет, подсказал ей тут же голос ревности.