Моя герцогиня

— Главным образом в результате вскрытия тел умерших, — сообщил доктор, возвращаясь к столу. — По большей части те из пациентов, которые достаточно богаты, чтобы обратиться ко мне, не склонны разрешать вскрытие после своей кончины.

И снова Элайджа кивнул: ему тоже не хотелось думать о возможности подобной процедуры.

— Вы даже не представляете, насколько затруднены занятия медициной. Единственный материал, который удается изучить, — это тела преступников. А после того как человека повесили, не возникает вопросов, почему и каким образом он скончался. Сердце здесь абсолютно ни при чем. Удивительно, — доктор повернулся, чтобы включить в число слушателей и Вильерса, — насколько редко преступники страдают водянкой.

— Можно представить, — заметил герцог.

— Значит, сделать ничего не удастся? — заключил Элайджа. В голове слегка шумело, но это он знал и без консультации.

Доктор Чалус проявил трогательное сочувствие.

— К сожалению, не могу вам предложить ни одного средства, которое не являлось бы паллиативным. В последнее время неплохие результаты приносит такая процедура, как вдыхание пара, настоянного на грибах — съедобных и порождающих плесень. Но, как я уже сказал, цель моего исследования — разработка лекарства от водянки, а у вас данные симптомы отсутствуют.

— Должно быть, вы не единственный специалист, занимающийся изучением сердца? — живо осведомился Вильерс. — Кого из коллег вы могли бы порекомендовать? Кто еще экспериментирует с подобными лекарствами?

— Прежде всего, разумеется, Дарвин. Эразм Дарвин. Но, откровенно говоря, я считаю его дураком и вруном, а последние публикации кажутся мне откровенно слабыми. Есть еще доктор, которого мы намерены принять в Королевское общество. Он показывает неплохие результаты… — Мистер Чалус принялся рыться в бесконечных стопка с бумаг на столе.

Элайджа перестал слушать. Да, Вильерс прав: пора всерьез заняться завещанием. Прежде всего, необходимо сегодня же встретиться с адвокатом.

— Сколько мне осталось? — неожиданно спросил он.

Доктор не спешил с ответом.

— Трудно сказать. Случай нетипичен, ваша светлость.

— Но какие-то оценки возможны?

— Насколько я понял, короткие обмороки случаются, как правило, после серьезных физических нагрузок?

Элайджа покачал головой.

— Позавчера герцог ввязался в драку в Воксхолл-Гарденз, но после этого чувствовал себя прекрасно, — сообщил Вильерс. — И в то же время однажды я нашел его без сознания в кресле.

— Я устал, — пояснил Элайджа. — Очень устал. А если я очень устаю и сажусь…

— Вам повезло, — перебил доктор. — Большинство пациентов не выносят физических нагрузок, а у вас все наоборот. Как часто случаются обмороки?

— В среднем раз в неделю. Но если довожу себя до крайнего утомления, то чаще.

— Советую избегать усталости, хотя не сомневаюсь, что вы уже и сами об этом думали.

— И что же дальше?

— Дальше? Возможно, впереди еще месяц, а если повезет, то и год. Прошу извинить, ваша светлость, но назвать точную дату смерти не менее трудно, чем научить курицу петь. — Он продолжил перебирать бумаги. — Вот, нашел! Уильям Уидеринг. Учился в Шотландии, а живет, кажется, в Бирмингеме. Опубликовал настолько интересные результаты исследования грибов, что вид Witheringia solanacea получил название в его честь.

— Может быть, вернемся к нашему случаю? — подсказал Вильерс.

— Не так давно коллега добился успехов, применяя вытяжку из Digitalis purpurea в лечении заболеваний сердца. Эта статья лежит где-то здесь. А-а, вот и она! — Чалус протянул Вильерсу несколько листов. — Возьмите. Как член Королевского общества я смогу получить еще одну копию. — Доктор повернулся к Элайдже, который надевал камзол. — Я поступил бы непрофессионально… — начал он, но не договорил и умолк.

Вильерс поднял голову. Элайджа кивнул и продолжил его мысль:

— Хотите предупредить, что я могу не протянуть и месяца, а то и вообще умереть прямо у вас на пороге?

— Смерть всегда приходит нежданно, — с философским видом изрек доктор. — Любого из нас может сбить на улице экипаж.

— Вы правы, — согласился Элайджа. — Да, вы правы. — Его губы не слушались. Одно дело — знать, как закончил свои дни отец, и предвидеть повторение судьбы, но совсем другое — услышать прямой, безжалостный, не оставляющий надежды приговор.

Вильерс поклонился, и Элайджа механически повторил движение. Друзья вышли на самую обычную улицу, освещенную самым обычным солнцем.

— Сегодня же отправлю карету в Бирмингем, — решительно произнес Леопольд.

Элайджа собрался возразить, но передумал. Зная человека, с детства, учишься понимать и оценивать его намерения. Если Вильерс говорил таким тоном, переубеждать его не имело смысла.

— Надо заранее написать Джемме письмо, — неожиданно объявил он, оставив фразу друга без ответа. — Я обещал не отлучаться, не сообщив, куда, зачем и надолго ли отправляюсь. — Он криво усмехнулся.

— Похвальное намерение, — отозвался Вильерс.

— Как только вернусь домой, сразу напишу, положу в нижний левый ящик стола и запру. Отдашь, когда придет время?

Ответ прозвучал сквозь стиснутые зубы:

— Да.

— Необходима еще хотя бы неделя, — рассуждал вслух Элайджа. — Представляешь, мы ведь до сих пор не встретились в спальне. Хочется доставить Джемме радость. Невыносимо думать, что она будет бояться, как бы я не отдал концы в самый ответственный момент.

— Ты гораздо крепче отца. Вспомни, он всегда был массивным.

— Точнее, толстым, — поправил Элайджа.

Можно предположить, что избыточный вес отрицательно сказывался на выносливости. — Вильерс откинул голову на бархатную спинку сиденья и закрыл глаза.

— Кажется, ты все-таки устал, — заметил Элайджа.

— На моем месте любой бы устал. — Вильерс самоуверенно улыбнулся.

— А именно?

— Считаю, что не имеет смысла спать, если партнерша полна энергии и жаждет продолжения.

Элайджа насмешливо поднял бровь:

— Должно быть, особа чрезвычайно энергична.

— Ее зовут Маргерит. Вдова, примерно соблюдающая траур по пожилому супругу — так, во всяком случае, считает ее семья. Родственники принуждают бедняжку по два часа в день молиться у могилы.

— О Господи!

— Она утверждает, что после моих визитов кладбище выглядит не столь унылым, — пояснил Вильерс.

— Будь осторожен! Едва закончится траур, вдовушка захочет выйти за тебя замуж.

— Нет.

— Они все о тебе мечтают. — Голос Элайджи оживился. — Еще бы, сам могущественный герцог Вильерс! Один из богатейших людей королевства, умеющий ловко увернуться от венца. Ты бросаешь вызов и тем самым ставишь себя в самую опасную из всех возможных позиций.

Леопольд молча пожал плечами.

— Надеюсь, ты не страдаешь по бывшей невесте — той, которая сбежала с братом Джеммы?

— Ничуть. Хочу получить то, что имеешь ты.

Наступило тяжелое молчание: искреннее признание обязывало.

— Знаю, — мрачно выдохнул Элайджа.

— Не Джемму, — уточнил Вильерс, — но такую же красавицу и умницу, да еще, чтобы смотрела на меня так же, как герцогиня смотрит на тебя. Если бы судьба послала нечто подобное, пусть даже на один-единственный день, можно было бы умереть счастливым.

— Боже милостивый! — взмолился Бомон. — Я…

— Ну, так не позволяй ревности превращать себя в идиота! — прорычал Вильерс.

— О Господи! — повторил Элайджа.

Тишина продолжалась до тех пор, пока экипаж не остановился перед особняком Бомона. Только сейчас Вильерс поднял тяжелые веки и посмотрел на друга.

Ты просил меня продолжать ухаживания, чтобы оказаться рядом после твоей смерти. Так вот, прошу освободить меня от данного слова. Я люблю герцогиню, но не так, как ты предполагал.

Его слова звучали спокойно, уверенно и касались сердца подобно целительному бальзаму.

— Значит, ты меня простил?

— О каком из бесчисленных грехов ты говоришь? — не скрывая сарказма, уточнил Леопольд.

— О том, что в юности я украл у тебя Бесс… о том, что отвернулся от тебя.