Воинство Рассвета

Ему захотелось бодрыми обещаниями стереть страх с ее запрокинутого лица. Но их любовь требовала большего, а Руди не мог выбросить из памяти картины затопленного и разрушенного Кво. Он знал, что его ожидает в Гае.

Поэтому он наклонился, чтобы еще раз прикоснуться к губам Альды, и с горечью прошептал:

– Я не знаю, детка.

Руди и Джил шли в Гай, преодолевая сырость и мучительный холод, слякоть низинных земель, вершины затопленных холмов. На краю обширных, свинцового цвета болот, они обнаружили следы Белых Всадников, а оказавшись в распадке между тремя холмами, Джил нашла место, где совсем недавно было стойбище дуиков. Как-то ночью на них напали волки, и Джил успела убить троих, прежде чем те убрались восвояси.

– Жаль шкуры, – с сожалением сказала она. – Я всегда мечтала о таком ковре на полу кабинета. Это бы потрясло моего университетского куратора...

То был один из немногих случаев, когда она упомянула о своей прошлой жизни, которая уже казалось ей невероятной. Неужели она когда-то могла быть кем-то иным, а не королевским гвардейцем?

Когда ночь падала на серую землю, Руди окружал их стоянку заклинанием против Сил Мрака, волков и разбойников, в то время как Джил разводила маленький костер, чтобы приготовить скудный ужин: лепешки и солонину. После этого Руди играл на арфе, или они просто сидели и разговаривали – о своем путешествии, о знакомых, оставшихся в Убежище, о том, сможет ли Минальда восстановить гидропонные сады, или о тех изменениях, которые Майя ввел в политику Церкви. Они рассматривали возможные варианты нападения Всадников и обсуждали, как им обороняться в случае атаки Дарков.

Однажды ночью, когда Руди сидел и тихо перебирал струны арфы, поблескивавшие в темноте, пытаясь наиграть навязчивую мелодию, которую он слышал от Дакиса, Джил спросила:

– Ты теперь останешься в Убежище?

Руди кивнул. Хотя через неделю их, вполне возможно, уже не будет в живых, Убежище разрушат, а кости Минальды и Тира укроет снег, который ветер нанесет через проломы в стенах и крыше...

– Я свяжусь с Геттлсендскими магами. Возможно, кто-нибудь из них вернется, чтобы помочь Восу и Венду.

Джил одобрительно хмыкнула, не отрывая взгляда от кинжала, который она в данный момент точила. Руди молча погрузился в свои думы. Время от времени он притрагивался к струнам и негромкие звуки падали в темный колодец ночи, как серебряные монеты. На другой стороне обмелевшего озера выли волки.

– Сколько времени мы уже здесь? – наконец спросил он.

– Полгода... может, чуть больше, – ответила Джил, покрутив кинжал и поймав на лезвие отблеск костра. – Сейчас, должно быть, уже середина марта, хотя по погоде этого и не скажешь.

Руди вздохнул:

– Как только погода установится, я отправлюсь в путь.

Она удивленно посмотрела на него. Руди продолжал:

– Я пойду в Кво, – он рукой заглушил дрожащие струны арфы и поднял взгляд на Джил. – Ингольд всегда говорил, что он – единственный, кто может создать мост из одной вселенной в другую. Хочу порыться в библиотеке Кво и найти что-нибудь об этом. Тогда я сумею отправить тебя домой.

Кинжал еще раз чиркнул о камень и застыл неподвижно.

– Не стоит ломать над этим голову, Руди, – тихо сказала Джил, рассматривая землю у себя под ногами. – У нас не больше шансов на возвращение, чем было у Элдора.

– Элдор? – нахмурился Руди. – Но Элдор вернулся безумцем. Когда ты окажешься дома – это будет совсем другое...

Джил вздохнула и подняла на него глаза:

– На самом деле, с Элдором все было не так уж и скверно. Хороший психотерапевт поставил бы его на ноги за два года. А что касается возвращения... – Она пожала плечами. – Тебя в школе знакомили с греческой мифологией?

– Что-то учил, – ответил он, не понимая, к чему она клонит.

– Помнишь легенду о дочери богини весны, которую похитил владыка мертвых? Она ничего не ела и не пила, пока была в Аду. Но прежде чем она отправилась навестить мать, хозяин подземного царства устроил так, что она попробовала гранат. И раз она что-то съела в его владениях, ей пришлось там остаться, хотя и не навсегда. То же самое случилось и с нами, Руди. Мы съели гранат.

Он сложил руки на изгибах арфы.

– Я знал с самого начала, что не смогу вернуться, но не подозревал, что ты чувствуешь то же самое.

Она вытерла кинжал и с тихим зловещим звуком вложила его в ножны.

– Поначалу я очень испугалась, когда мы не смогли вернуться сразу, – тихо произнесла она. – А потом... С тобой что-то происходит после того, как ты научишься убивать. И чем дальше, тем больше. Я знала, что прикончу Алвира, за несколько недель до того, как это случилось. Просто не знала, где и когда. Я уже не тот человек, каким была когда-то.

Джил взяла палку и начала поправлять огонь в костре. Руки Руди вернулись к струнам арфы, и в воздухе, как нить бриллиантов, рассыпалась танцевальная мелодия.

Спустя некоторое время он спросил:

– А почему ты решила убить Алвира?

Пламя блеснуло в слезах, появившихся в глазах Джил, когда та подняла голову. Сделав над собой усилие, она ответила:

– Я люблю Ингольда, Руди. Я полюбила его всем сердцем, как только увидела.

– Я знаю это, – мягко отозвался Руди.

От того, что она пыталась справиться с дрожью в голосе, ее дыхание стало неровным:

– Я говорила себе, что это глупо, но, сам знаешь, это ничего не дало. Я убеждала себя, что у меня – собственная жизнь. Да и вообще, незачем влюбляться в человека, который на сорок с лишним лет старше тебя. К тому же он волшебник, живущий совсем в другом мире. Я говорила себе, что он и не взглянет на костлявую некрасивую идиотку вроде меня...

– Ну, в этом ты не права, – спокойно заметил Руди.

Джил вздохнула:

– Чего я только себе не говорила!.. Все без толку. Я любила его. И все еще люблю, – помолчав, она с горечью повторила: – Все еще люблю.

– Вы были любовниками?

Она покачала головой:

– Он боялся... того, что случилось: моей привязанности к этому миру. К тому же он знал, что его любовь сделает меня желанной целью для Дарков.

Слезы все еще текли у нее по лицу. Горе Джил отдалось болью в его сердце, как свое собственное. Однако Руди знал: ей не нужны утешения.

– Извини, Джил.

Она покачала головой:

– Все нормально. Я знаю, почему ты попросил меня пойти с тобой. Если Мрак отобрал у него разум, мы не можем позволить ему остаться в живых. Лучше всего это сделать мне. И тебе не надо беспокоиться, что я при этом распущу нюни, откажусь причинить ему боль или что-нибудь в этом роде. Я бы возненавидела тебя, если бы ты сам убил его.

– Дорогуша, – мягко проговорил Руди, – у меня не будет ни единого шанса к нему даже прикоснуться.

– Я тоже не слишком надеюсь, что смогу его одолеть, – призналась она, вытирая слезы со своих длинных ресниц. – Ты просто смотрел, как он сражается, но я-то – знаю... Он орудует мечом, как молнией.

Джил легла и натянула на себя плащ и теплое одеяло. Через несколько минут Руди услышал, как ее дыхание стало ровным, и она погрузилась в глубокий сон. А он еще до глубокой ночи сидел, отгоняя нежелательные воспоминания и наигрывая мелодии на арфе.

Легкое касание руки Джил разбудило его и погрузило в глубокий колодец предрассветной темноты. Руди беззвучно похлопал ее по плечу, давая понять, что уже проснулся, затем сел на одеялах и начал всматриваться в еле заметную полосу дороги. С ближайшего озера поднимался туман, погружая окрестности в промозглую непроницаемую темноту, которая ограничивала даже его магическое зрение. Он услышал неуверенную шаркающую походку и, сосредоточившись, наконец-то разглядел более дюжины бледных мужчин и женщин, болезненных, издающих убийственную вонь, облаченных в шелковое тряпье с поблескивавшими драгоценностями.

– Упыри, – прошептал он.

– Но почему они покинули Гай?

Джил сказала это очень тихо, но один из вампиров остановился и поднял голову; хищные глаза блеснули в полумраке. Руди разозлился и метнул в их сторону иллюзорный ветерок, насыщенный запахом металла и кислоты, испускаемой Дарками.