Воинство Рассвета

А затем он упал, и сознание покинуло его.

Руди медленно приходил в себя. Вокруг царила темнота, пахло илом и камнем. Огнемета в руках не было.

С возгласом отчаяния он сел, но кто-то сильным движением уложил его обратно. Руди почувствовал прикосновение чего-то влажного и холодного к обожженной щеке.

– Тихо, – проговорил Ингольд не без сочувствия. – Думаю, ты уже достаточно натворил для одного вечера.

Магическое зрение понемногу возвращалось, и тьма отступила.

Они находились в маленькой комнатке, похожей на склеп. Через единственный выход был виден маленький садик, где с полдюжины абрикосовых деревьев жались друг к другу. Руди почувствовал холод наступившего ненастья. Выделяясь темным силуэтом на фоне двери, Кара из Иппита что-то записывала на одной из своих табличек, ее алебарда была прислонена к стене. Кара повернулась к нему неповрежденной стороной лица, и Руди подумал, что в нее вполне можно влюбиться. Кта спал, свернувшись калачиком, напоминая забинтованную мумию инков.

Руди вздохнул и расслабился на своем ложе из сухих листьев, которое нельзя было назвать совсем уж неудобным. Листья под ним утомленно шуршали и издавали нежный терпкий запах.

– О, Боже! – прошептал он. – Я так надеялся, что вы втроем уже успели выбраться из Логова, когда огонь вышел у меня из-под контроля.

Ингольд улыбнулся, продолжая смешивать в руках мазь из каких-то растений. Руди сумел разглядеть расколотый кувшин, стоявший рядом с волшебником; на полу слабо поблескивала лужица пролитой воды.

– Не задержись я ненадолго, чтобы дать бой преследовавшим меня Даркам, – мягко заметил старик, – то как раз оказался бы в той последней пещере, когда ее охватило пламя. Разве ты меня не видел?

Глаза Руди расширились от ужаса.

– Господи Иисусе! Нет. Извини...

– Полагаю, мне нужно бы порадоваться, что мои скрывающие чары так хорошо сработали... Лежи спокойно, я не собираюсь тебя клеймить. Это просто лекарство от ожогов, тебе оно не помешает. К счастью, там был широкий тоннель, который огибал пещеру, и я по нему выбрался... хотя лестницу и веревку пришлось оставить.

– Как же так получилось?

– Потому что я тащил тебя. – Он откинулся и вытер руки о край одеяла Руди. Его грубая коричневая накидка пахла Логовом. В тени капюшона живо поблескивали глаза. – Судя по всему, твой эксперимент с огнеметом закончился успешно?

Руди нервно засмеялся, Ингольд присоединился к нему. И тут Руди подумал, что всего несколько раз слышал смех мага. Напряжение, переутомление исчезли из его глаз, оставив лишь едва заметный след.

Воспоминания о мерзкой темноте вернулись к Руди, и он тихо сказал:

– Это будет непросто.

Ингольд искоса посмотрел на него.

– Как считаешь, это вообще можно сделать?

Руди нахмурился.

– Конечно. Нам потребуется сильное прикрытие, чтобы дать возможность отряду с огнеметами спуститься на дно Логова, а уж попав туда, они сумеют выжечь себе путь обратно. Если мы уничтожим хотя бы половину Логова, Гай опять станет безопасным для людей.

– Полагаешь, что в человеческих силах разрушить половину Логова?

– Этот мох горит, как бумага. – Руди шевельнулся и сморщился: у него уже затекли мышцы. – Разве не так?

Старик немного помолчал, уставившись на свои обожженные руки. Затем бросил взгляд по направлению к двери.

– Кара? Ты покараулишь первой?

– Если нет возражений, – глубоким голосом откликнулась она.

Руди с трудом сел, поразившись, как болит все тело.

Его руки и лицо ныли под толстым слоем мази Ингольда.

– Я готов тебя заменить, – предложил он. – Или давайте втроем потянем соломинку. Кто вытащит короткую – пойдет спать. Только Богу известно, как Кта выдерживает все это, – добавил он с сочувствием.

– Кта уже сто лет, – мягко заметил Ингольд. – Если на свете и осталось что-то такое, чего он не видел... я о таком не знаю.

Кара с неуверенной улыбкой покосилась на него, но это выражение исчезло едва ли не прежде, чем Руди успел его заметить. Она никогда не смеялась, словно когда-то в детстве ее сильно наказывали за это... Затем она отодвинулась от стены и запихала в свою старую сумку таблички, над которыми работала. Руди обратил внимание, что, как и Джил, она делала заметки на восковой поверхности таблички при помощи заколки для волос; теперь Кара аккуратно закрепляла ее у отворота плаща, и маленький бриллиант засверкал на фоне грубой ткани, подобно звездочке. Даже самые ценные ювелирные безделушки были обычным делом среди тех, кто выжил после бойни в Гае и Карсте.

– А почему бы нам не упаковаться и не покинуть город прямо сейчас? – спокойно спросила она. – Я не думаю, что кто-нибудь из нас в состоянии сейчас уснуть.

Ингольд улегся в тени рядом с Кта и натянул одеяло поверх плаща.

– Нет, – мягко возразил он, – мы не должны ходить по Гаю ночью. Там есть и другие опасности, кроме Дарков. Мы все устали. Слишком просто сейчас допустить роковую ошибку. Рассвет уже скоро.

После этого он отвернулся к стене и, возможно, уснул, хотя Руди бы за это не поручился.

Руди поднялся на негнущихся ногах, его мучила жажда; он выпил то, что осталось в расколотой чаше. Вода была холодной, отдавала камнем и травами, которые использовал Ингольд. Затем он прохромал к двери и сел напротив Кары. Мысль о снах, которые могут прийти сейчас к нему, заставила его задуматься, не будет ли он страдать бессонницей всю оставшуюся жизнь.

– Ну вот, с беготней покончено, – сказал он, – теперь до конца ночи мы можем забавлять друг друга рассказами о привидениях.

Ветер гулял в кронах невысоких деревьев, и под его напором ветки стучали, как кости висельника. Мелкий дождь покалывал обожженную щеку Руди. Ему показалось, что над разрушенными башнями города разносится крик ребенка, а может, это просто был кошачий вой.

– Руди, – тихо спросила Кара, – что ты видел в детских?

– Ты там не была?

Она покачала головой.

– Я изучала боковые проходы и не спускалась вниз. Поэтому до них я так и не добралась.

– Считай, что тебе повезло.

Руди поплотнее запахнул плащ, так как ветер пробирал насквозь. Шершавая шерсть жесткого ворота колола щеку.

– Там так ужасно?

Он помолчал, уставившись в темноту двора. Кара подула себе на руки и потерла их, она продолжала пристально смотреть на Руди. Наконец он ответил:

– Ты выросла в пустыне?

Она кивнула.

– Да.

– Видела когда-нибудь самку тарантула?

– Конечно, – ответила Кара недоуменно.

– Тогда не спрашивай, что я видел в детских.

Он выждал, пока смысл ответа дошел до Кары. Послышался приглушенный звук, словно ее едва не стошнило, – а затем вновь наступила тишина.

ГЛАВА 4

– Совершенно неважно, когда они вернутся, милорд канцлер, – спокойно сказала аббатиса Джованнин, глядя на собеседника поверх переплетенных тонких костлявых пальцев. – Возможно, было бы лучше, если бы они вообще не вернулись.

Канцлер Алвир даже не повернул головы; но сидевшая рядом с камином Джил заметила, как напряглись его плечи под бархатной накидкой. С другой стороны камина капитан недавно сформированного огневого отряда, Мелантрис, замерла, перестав демонстрировать огнемет своим друзьям-гвардейцам. За длинным столом в центре комнаты Минальда, сидевшая рядом с другим аббатом Убежища, шумным вожаком беженцев из Пенамбра, обернулась рывком. Разговор в комнате стих.

Джованнин продолжила ласково-зловещим тоном:

– Не станете же вы утверждать, будто владыки империи Алкетч согласятся предоставить свои силы для поддержки вылазки, разработанной и возглавляемой магами.

Алвир медленно поднял глаза на аббатису, которая сидела в единственном в комнате резном кресле, сцепив перед собой руки. Отблески огня играли в густом пурпуре ее кольца.

– Сударыня, – невозмутимо объявил он, – Ингольд Инглорион не вождь и не советник в этой крепости. Я назначил его командующим Советом Магов, так как у него есть к этому способности. И я хочу заметить вам, что Церковь до сих пор не удосужилась предложить нам оружие или какой-то способ борьбы с Дарками.