В начале войны

Как мы видим из этого, в некоторых деталях не лишенного логики определения, оно остается определением стратегии агрессивного государства, рассчитывающего вновь на молниеносный успех. План войны, по Готу, предусматривает лишь главный удар, наносимый однократно по слабому месту противника при наличной на начало войны его группировке.

Таким образом, мы видим, что война ничему не научила милитаристов.

Анализируя начальный период минувшей войны, нельзя не поставить вопрос о том, что нового было в нем сравнительно с начальными периодами войн, имевших место ранее, и прежде всего, конечно, с ближайшей по времени и наиболее сравнимой по масштабам первой мировой войны.

Остановимся кратко на характеристике начального периода первой мировой войны Правда, сейчас пытаются еще спорить о его границах во времени, но это запоздалые споры. По установившейся точке зрения, начальный период войны 1914–1918 гг продолжался со дня объявления войны и общей мобилизации до начала сражений главных сил обеих стран. Это был короткий отрезок времени, в течение которого события развивались сравнительно спокойно. Действия войск в приграничной зоне не были сколько-нибудь активными, так как имели задачу прикрыть сосредоточение и развертывание армий. Лишь с целью разведки имели место активные действия конницы на сравнительно небольшом удалении от границы. Правда, русская армия по требованию союзников осуществляла наступательные действия довольно солидного масштаба в Восточной Пруссии еще до завершения сосредоточения и развертывания мобилизуемых армий.

Основными в характеристике начального периода первой мировюй войны были мобилизация, стратегическое сосредоточение и развертывание вооруженных сил сторон под оперативным прикрытием сравнительно малочисленных группировок кадровых войск Продолжительность периода, определявшаяся сроками осуществления этих мероприятий, была небольшой и укладывалась в немногим более полмесяца. Весьма важным в этой связи было то, что ни та, ни другая из сторон не имела каких-либо особых преимуществ для себя.

Развитие действий в начальный период не оказало сколько-нибудь существенного влияния на дальнейший ход войны По другим представлениям считается, что начальный период должен включать в себя сражения основных сил, а не только подготовку к ним{14}. Не стремлюсь сейчас примирить или противопоставить обе эти точки зрения, так как это в данном случае не относится к делу. Следует сказать, что для второй мировой войны в целом, и особенно для Великой Отечественной войны, начальный период сыграл гораздо более значительную роль, чем в первой мировой войне, хотя, конечно, и не явился решающим.

Как известно, вторая мировая война началась внезапным вторжением главных сил немецко-фашистских армий на территорию Польши одновременно в нескольких направлениях, а вся подготовка вооруженных сил Германии, их мобилизация, сосредоточение и развертывание были осуществлены перед войной. На Западном же фронте имела место так называемая странная война, когда обе стороны в боевом отношении бездействовали, хотя сосредоточили и развернули крупные силы.

В войне с Францией Германии также удалось добиться оперативной внезапности, что в значительной степени определило поражение Франции{15}.

Внезапным для США был и удар Японии по военной базе Пирл Харбор на Гавайских островах в декабре 1941 г.

Начальный период Великой Отечественной войны также характеризовался наличием преимуществ на стороне нападающего Мы вынуждены были проводить сосредоточение и развертывание сухопутной армии для отражения агрессора в ходе стремительного вторжения врага в пределы нашей страны.

Быстрое продвижение врага вглубь нашей территории не позволило создать надлежащую оборону и сорвало проведение мобилизации в западных районах нашей страны — в Литве, Латвии, частично в Белоруссии и на Украине. Оперативно стратегическая и тактическая внезапность нападения врага позволили гитлеровцам захватить стратегическую инициативу и создать для себя выгодную обстановку на весь начальный период войны.

Следует подчеркнуть, что начальный период второй мировой войны в целом характеризовался решительными операциями, что было связано с тем, что агрессивная сторона заранее отмобилизовала и развернула главные силы с целью внезапного нападения на своих противников для достижения решающих успехов в возможно короткий срок. Государства, подвергшиеся агрессии, вынуждены были осуществлять контрмеры наличными силами. Правомерен ли в связи с этим вывод, что миролюбивые страны по самой логике вещей отстают в военном отношении от агрессоров? Конечно, нет. Такое отставание является результатом ошибок в оценке международной обстановки со стороны руководителей соответствующих стран. В частности, миролюбие социалистических стран не является пацифизмом, а активной борьбой за утверждение мира всеми доступными средствами, в том числе и укреплением собственной обороноспособности.

Первый период войны, таким образом, для нашей страны был наполнен борьбой за завоевание захваченной врагом стратегической инициативы. Ясно, что овладеть ею можно было лишь в результате контрнаступления. Задача состояла в том, чтобы накопить силы и найти выгодный момент для удара. Нельзя полагать, что такой момент был найден нами безошибочно сразу. Мы предпринимали попытки контрнаступления уже на линии Днепра у Смоленска, затем в августе 1941 г. Но эти наши попытки, сыграв в общем положительную роль в изматывании сил врага, не решили задачи овладения стратегической инициативой. Вернуть ее нам удалось в результате контрнаступления под Москвой, момент для которого был выбран очень удачно. В итоге московского контрнаступления была одержана большая победа, однако полностью достичь поставленных целей, а именно, уничтожить основные силы центральной группировки врага и нарушить связь между нею и группой армий Север, нам не удалось.

Причиной этому была, с одной стороны, еще недостаточная оснащенность наших войск техникой, так как военное производство в восточных районах еще не было развернуто в достаточно широких масштабах{16}, с другой же стороны, субъективные моменты, главным образом все еще сказывающийся недостаток опыта ведения современной войны со стороны командиров всех степеней, а также Ставки и Генерального штаба.

Нужно иметь в виду, что наступление в ходе зимней кампании 1941/42 г. проводилось при наличии общего превосходства врага в силах и средствах. Наши стратегические резервы были весьма ограниченными. И полного успеха можно было добиться лишь при очень экономном и рациональном использовании каждой дивизии, каждого полка. Однако в силу нашей неопытности было допущено распыление сил.

Буржуазные фальсификаторы истории, в том числе западногерманские, особое внимание уделяют роли Гитлера в том, что поражение немцев зимой 1941 г. не переросло в катастрофу, подобную той, что случилась с великой армией Наполеона. Так, Бутлар, заявляя, что Гитлер спас вермахт от разгрома благодаря своей железной воле, не стесняется привести на страницах своей статьи следующий панегирик Гитлеру, написанный ближайшим подручным фюрера Йодлем:

Никогда я не восхищался Гитлером так, как зимой 1941/42 г., когда он один восстановил пошатнувшийся Восточный фронт, когда его воля и решимость передались всем, включая солдат, сражавшихся на передовых позициях… Всякое иное изображение действий Гитлера в этот период противоречит исторической правде{17}.

Йодль и сам Бутлар хвалят Гитлера в данном случае за то, что он не допустил отхода своих войск с занятых позиций и этим якобы спас восточную армию зимой 1941/42 г.

Нельзя, однако, забывать, что впоследствии Гитлер неоднократно отдавал подобные же приказы, содержание которых сводилось примерно к следующему: Территория, куда ступила нога германского солдата, ни при каких обстоятельствах не должна быть оставлена. Тем не менее гитлеровцы оставили всю территорию, захваченную ими. Так что дело здесь не в чудодейственной воле и решимости Гитлера, а в том, что Красная Армия не располагала достаточными возможностями, чтобы вышибить гитлеровцев со всех занимаемых ими рубежей.