Силиконовый маг

— Точно! — отозвался Виндроуз, глядя на сбившуюся в кучку, перепуганных крестьян. Впрочем, это наверняка были самые бесстрашные жители деревни, которых односельчане и отрядили в поход за защитой, — а теперь скажите, чего он от вас там потребовал? Что ему нужно?

Антриг говорил таким голосом, словно заранее знал ответ на свой вопрос. Когда он замолчал, в воздухе повисла зловещая тишина. Грир, пряча глаза, глухо вымолвила: «Жизнь». И затем, как бы осмелев, сказала уже погромче, чтобы все слышали и подтвердили: «Жизни!»

— Так-так, — невозмутимо сказал Антриг, точно получил ключ к разгадке какой-то тайны, или по крайней мере недостающее звено. Но глаза его, которые он не отрывал от Грир, излучали сочувствие и тревогу.

Крестьянка несмело подняла глаза, и словно извиняясь, пояснила:

— Он еще сказал, что если мы не подчинимся, что он нас уничтожит!

— Я это знаю! — отозвался Антриг негромко, и Джоанна вдруг обозлилась на него за этот холодно-расчетливый тон. Неужели он не поможет этим несчастным людям?

— А он действительно способен на это, — продолжала Грир, — он вытягивает из человека жизненные силы, словно лиса осторожно прокусывает украденное из курятника яйцо и выпивает содержимое! Он умеет вызывать силы разрушения, силы смерти. Так он сказал отцу Делу и нашему лавочнику Петтину. Это их мы послали в церковь, чтобы они узнали, что нужно ему, за что на нас свалилась такая напасть. Это они передали нам его требования!

— Да, — вмешался бородатый высокий человек, который стоял у самой двери, — по-моему, это был даже не дед, потому что у него совсем уже крыша поехала! Это нам сказал Петтин! Теперь он со своими сыновьями и работниками постоянно дежурит у церкви. Он говорит, что все время старается задобрить бога Мертвых во имя нас, для нашего блага, и потому мы тоже должны помогать ему! Лично у меня он забрал трех овец, и я точно знаю, что овец они слопали сами, а Бог Мертвых тут был совершенно ни при чем!

Послышались не слишком довольные шепотки, но Антриг невозмутимо произнес:

— Ага, великолепно, просто великолепно! Но ведь Богу Мертвых, насколько я понял, животные-то как раз были не нужны?

Снова установилась тишина. Тут разговор подошел к самому главному

— сельчане понимали, что согрешили. Джоанна тоже все поняла, хотя местные реалии были для нее загадкой — но она догадалась, что люди эти вынуждены были время от времени посылать новоявленному божеству человеческие жертвы. А это, конечно же, само по себе было большим грехом. Вопрос был только в том, как много уже людей они послали в логово Бога Мертвых. И по какому принципу эти люди отбирались. Наконец один старик, седой как лунь, решился:

Нет, животные ему и в самом деле были не нужны! Только люди. Один раз он попросил ребенка, — тут снова повисла тишина, и все словно услышали истошные рыдания матери, чьему ребенку было суждено отправиться в церковь, — и это продолжалось каждый день! Потом было три-четыре дня, когда ему вовсе не требовались люди! А теперь уже прошло три дня, когда он опять требует по человеку!

— Господин лекарь, умоляем вас, заклинаем, — заговорила сбивчиво Грир, — пойдемте с нами! Ради всего святого, ради того Бога, в которого вы веруете! По ночам он выходит из церкви и блуждает по улицам. И тогда мы чувствуем тоже самое, что чувствовали этим летом, когда просто лежали пластом на кроватях, потому что сила выходила из нас, слабость не давала даже подняться на ноги! Теперь понятно, что это было все из-за него! Мы сидим в домах, слышим его шаги и трясемся! А когда по утру выходишь из дома, то там, где он проходил, тянется такая полоса слизи и жидкости, точно там волочит ли труп! И этот страшный запах. Обычно он проходит до ведьминой тропы и обратно. Он медленно губит нашу деревню. Говорят, что он просто выпивает жизнь!

— Но для чего Сураклину нужно делать все это? — удивлялась Джоанна, когда они снова сидели вверху, в отведенной для них хозяином светелки. Антриг жадно поглощал уже давно остывшие булки с творогом, — и ведь это просто не может быть Сураклин! Я-то отлично знаю, где он был в это время, перед восходом солнца в тот день!

— Если это действительно никакой не Сураклин, — подал голос Керис,

— то нам нечего размениваться на мелочи! Нельзя сворачивать с пути! Если поставили себе цель, то и нужно к ней стремиться! К тому же если мы впутаемся, то нас еще могут убить прежде, чем мы доберемся до Темного Волшебника! — внук архимага возбужденно расхаживал по комнате, глаза его горели, белокурые волосы были растрепаны. Время от времени прядь волос падала ему на лоб, закрывая глаза, но Керис досадливым жестом смахивал волосы назад и снова принимался расхаживать по комнате.

— Вряд ли нам стоит так поступать, — поднял глаза от стола Антриг,

— кстати, не хочешь булку? Свежие! Странно, что тут еще пекут булки из такой качественной муки! Такая на рынке в Кимиле по двенадцать крон за бушель! Чего было тратить на нас, булки из ржаной муки нисколько не хуже! — Антриг слизал с пальцев остатки творога и уставился на Кериса, который как раз в этот момент гневно воззрился на Виндроуза сверху вниз.

— Надо же быть столь легкомысленным! И вправду, безумец! — сказал послушник.

— Уже желание поквитаться с Сураклином есть настоящее безумство! — отпарировал Антриг, — не говоря уже о наших блужданиях по Ферриту в такую погодку! Впрочем, мы все уже давно безумцы, так что ничего не попишешь! Но нам обязательно нужно туда попасть, чтобы сделать кое-какие выводы! — тщательно вытерев руки о полотенце, Антриг, поморщившись, поднял с пола упавшую свечу и поставил ее в подсвечник, удалив предварительно остатки прежней, сгоревшей свечи. Сейчас было утро, но небо было все равно хмурым — видимо, собирался снегопад. Предчувствуя еще большее потемнение, слуги разносили по комнатам свечи. Антриг, словно глядя куда-то вдаль, задумчиво скатывал в шарик оплавленный воск. Глаза его как-то странно поблескивали. Наконец он, положив шарик на подоконник, вдруг неожиданно вытащил шпильку из своего кружевного жабо и принялся выцарапывать ее острым концом на поверхности шарика какие-то непонятные знаки.

— Керис, ты останешься здесь, — подал наконец голос Виндроуз, — этот шарик называется лайпой. Положи его куда-нибудь на видное место и внимательно за ним наблюдай. Если он вдруг покраснеет, то раздобудь как можно скорее лошадь и во весь опор скачи в деревню! Но только когда будешь въезжать туда, гляди в оба! Если же шарик почернеет… — тут Антриг замолчал и, вздохнув, выдавил, — если лайпа почернеет, то боюсь, что тебе придется ловить Сураклина самостоятельно!

Неужели это столь важно? — спросила Джоанна, примеряясь к новому полушубку. Правое плечо приятно оттягивал ее кошелек. День клонился к вечеру, но ветер продолжал завывать с прежним упорством. Девушке показалось, что она так продрогла на холоде за всю предыдущую неделю, что проведенных в доме дворянина суток оказалось вовсе недостаточно, чтобы окончательно согреться. Впрочем, если бы теперь, на пути из дома гостеприимного хозяина в объятую ужасом деревню Антриг сказал ей, что это была всего лишь шутка, испытание ее воли, она все равно не согласилась бы повернуть назад и погрузиться в блаженное тепло.

Еще издали они увидели шпиль той самой проклятой церкви, как выражались крестьяне о своем недавнем святилище. Даже Грир, которая всю дорогу посвящала путешественников во все подробности случившегося, при виде шпиля церкви испуганно замолчала. И тут со стороны церкви подул ветер — и сразу пахнуло трупным запахом. Грир передернуло. Антриг невозмутимо сказал Джоанне:

Что-то смотрю я на эту церквушку, и у меня возникают дурные предчувствия! Я все надеюсь, что то, что там внутри находится, не имеет к Сураклину никакого отношения. Но может как раз оказаться и наоборот!

Когда они преодолевали последние пять миль, жители деревни и вовсе примолкли. Джоанна несколько расспрашивала их о каких-то мелочах, но получила неизменно сухие и однозначные ответы. Словно крестьянам кто-то жернова на шею повесил! Пройдя еще немного, они вдруг остановились — взгляды всех были прикованы к шпилю церкви и колокольне, острой, словно рыбья кость.