Страница 15 из 38
20 декабря 1916 г. Президент США Вудро Вильсон направляет участникам войны ноту с предложением начать мирные переговоры
1 февраля 1917 г. Германия заявляет о начале тотальной подводной войны
14 марта 1917 г. В России в ходе начавшейся революции Петроградский Совет издает приказ № 1, положивший начало «демократизации» армии
6 апреля 1917 г. США объявляют войну Германии
16 июня — 15 июля 1917 г. Неудачное русское наступление в Галиции, начатое по приказу А.Ф. Керенского под командованием А.А. Брусилова
7 ноября 1917 г. Большевистский переворот в Петрограде
8 ноября 1917 г. Декрет о мире в России
3 марта 1918 г. Брестский мирный договор
9-13 июня 1918 г. Наступление германской армии под Компьеном
8 августа 1918 г. Союзники переходят на Западном фронте в решительное наступление
3 ноября 1918 г. Начало революции в Германии
11 ноября 1918 г. Компьенское перемирие
9 ноября 1918 г. В Германии провозглашена республика
12 ноября 1918 г. Император Австро-Венгрии Карл I отрекается от престола
28 июня 1919 г. Германские представители подписывают мирный договор (Версальский мир) в Зеркальном зале Версальского дворца под Парижем
Мир или перемирие
«Это не мир. Это перемирие на двадцать лет», — пророчески охарактеризовал Фош заключенный в июне 1919-го Версальский договор, который закрепил военный триумф Антанты и поселил в душах миллионов немцев чувство унижения и жажду реванша. Во многом Версаль стал данью дипломатии ушедшей эпохи, когда в войнах еще были несомненные победители и побежденные, а цель оправдывала средства. Многие европейские политики упорно не хотели до конца осознать: за 4 года, 3 месяца и 10 дней великой войны мир изменился до неузнаваемости.
Между тем еще до подписания мира окончившаяся бойня вызвала цепную реакцию катаклизмов разного масштаба и силы. Падение самодержавия в России, вместо того чтобы стать триумфом демократии над «деспотизмом», привело ее к хаосу, Гражданской войне и становлению уже нового, социалистического деспотизма, пугавшего западных буржуа «мировой революцией» и «уничтожением эксплуататорских классов». Русский пример оказался заразительным: на фоне глубокого потрясения людей минувшим кошмаром восстания вспыхнули в Германии и Венгрии , коммунистические настроения охватили миллионы жителей и во вполне либеральных «респектабельных» державах. В свою очередь, стремясь воспрепятствовать распространению «варварства», западные политики поспешили опереться на националистические движения, которые казались им более управляемыми. Распад Российской, а затем Австро-Венгерской империй вызвал настоящий «парад суверенитетов», и лидеры молодых национальных государств демонстрировали одинаковую неприязнь и к довоенным «угнетателям», и к коммунистам. Однако идея такого абсолютного самоопределения, в свою очередь, оказалась бомбой замедленного действия.
Разумеется, многие на Западе признавали необходимость серьезного пересмотра миропорядка с учетом уроков войны и новой реальности. Однако благие пожелания слишком часто лишь прикрывали эгоизм и близорукое упование на силу. Сразу после Версаля ближайший советник президента Вильсона полковник Хаус отмечал: «По-моему, это не в духе новой эры, которую мы клялись создать». Впрочем, и сам Вильсон, один из главных «архитекторов» Лиги Наций и лауреат Нобелевской премии мира, оказался заложником прежней политической ментальности. Как и прочие убеленные сединами старцы — лидеры стран-победительниц, — он был склонен просто не замечать многого, что не вписывалось в привычную ему картину мира. В результате попытка уютно обустроить послевоенный мир, воздав каждому по заслугам и вновь утвердив гегемонию «цивилизованных стран» над «отсталыми и варварскими», полностью провалилась. Конечно, в лагере победителей находились и сторонники еще более жесткой линии в отношении побежденных. Их точка зрения не возобладала, и слава Богу. Можно с уверенностью утверждать: любые попытки установить в Германии оккупационный режим были бы чреваты для союзников большими политическими осложнениями. Они не только не предотвратили бы роста реваншизма, но, напротив, резко ускорили бы его. Кстати, одним из последствий такого подхода явилось временное сближение Германии и России, вычеркнутых союзниками из системы международных отношений. А в дальней перспективе торжество в обеих странах агрессивного изоляционизма, обострение в Европе в целом многочисленных социальных и национальных конфликтов и довели мир до новой, еще более страшной войны.
Колоссальны были, конечно, и иные последствия Первой мировой: демографические, экономические, культурные. Прямые потери наций, которые непосредственно участвовали в боевых действиях, составили, по разным оценкам, от 8 до 15,7 миллиона человек, косвенные (с учетом резкого падения рождаемости и роста смертности от голода и болезней) достигали 27 миллионов. Если приплюсовать к ним потери от Гражданской войны в России и вызванных ею голода и эпидемий, это число возрастет едва ли не вдвое. Довоенного уровня экономики Европа смогла вновь достичь лишь к 1926—1928 годам, да и то ненадолго: мировой кризис 1929-го капитально подкосил ее. Лишь для США война стала прибыльным предприятием. Что касается России (СССР), то экономическое развитие ее стало настолько аномальным, что адекватно судить о преодолении последствий войны здесь просто невозможно.
Ну, а миллионы «счастливо» вернувшихся с фронта так и не смогли полностью реабилитироваться морально и социально. «Потерянное поколение» еще долгие годы тщетно пыталось восстановить распавшуюся связь времен и обрести смысл жизни в новом мире. А отчаявшись в этом, отправило на новую бойню новое поколение — в 1939-м.
Игорь Христофоров
Солнце, воздух и вода
Фото автора
Бибендум. Так зовут резинового толстячка, будто состоящего из положенных друг на друга покрышек (впервые он появился в рекламе фирмы Michelin в 1898 году). С тех пор и почти до самого конца XX века эта компания мирно выпускала шины, пока в 1998-м, в свете общего интереса к экологии, не обратила внимание на принципиально новые решения, позволяющие если и не обойтись без нефти, то максимально уменьшить ее потребление. Международный форум, который так и назван — Bibendum Challenge, — теперь почти ежегодно проходит на разных континентах, собирая тысячи журналистов со всего мира, а просто любопытствующих и не сосчитать.
Bibendum Challenge-2007 состоялся в Шанхае — в стране, в значительной степени ответственной за беспрецедентный рост цен на нефть. Ведь к 2010 году по Китаю будут колесить 50 миллионов автомобилей, а к 2020-му их число, по прогнозам, достигнет 100 миллионов! И мало того, что в баке каждой машины плещется по 40—80 литров топлива, надо еще выплавить для них сталь, синтезировать пластик, сварить стекло и обеспечить энергией заводских роботов. Быть может, энергетическую нагрузку удастся уменьшить, если снизить долю авто, потребляющих нефть и газ, с сегодняшних 98%?
По выставке, конечно, нужно бродить пешком, останавливаясь возле интересных экспонатов, но на этом можно и нужно прокатиться. Смешная трехместная городская «карета» Venturi Eclectic и в самом деле эклектична: в ней есть и аккумуляторы под полом, и солнечные батареи на крыше, и при необходимости выдвигаемый ветряк на мачте. Эта «карета» может обойтись даже без электророзетки — лишь бы солнце светило да ветер дул «в паруса». Правда, для дальних поездок Eclectic не годится: полный заряд аккумуляторов дает ему запас лишь на 50 километров хода, а если говорить о солнце и ветре, то за день они вместе могут «насветить и надуть» лишь на 22 километра пробега. В общем, типичный городской автомобиль, больше ожидающий своего хозяина дома и возле офиса, чем катающий. Именно в категории Urban Vehicle он и состязался в ралли с другими автомобилями, принявшими вызов Бибендума. И победил в своей группе хотя бы потому, что был единственным экипажем с «вечным двигателем». Впрочем, Eclectic получил высший балл и в ходе отдельных тестов на эффективность, экологичность, шумность, маневренность (его длина-то всего 2 860 миллиметров) и даже — на динамику!