Страница 9 из 37
Судя по поведению нынешних жителей города, героическое прошлое полностью отдано на откуп туристам. Еще на рубеже XIX—XX веков, когда после цикла реставраций мозаик к Равенне вновь вернулась слава — правда, музейная, — Павел Муратов описывал ее так: «Если приезжий остановится в гостинице, выходящей на рыночную площадь, то будет... смущен шумом, который доносится поздно вечером и рано утром с улиц прославленной поэтами и путешественниками «тихой» и «мертвой» Равенны. На другой день становится понятно, что шумно бывает здесь только на одной улице около рынка... В других местах везде безлюдно, и теплый ветер одиноко шумит на открытых площадках, окружающих древние церкви. Здесь пустынно и молчаливо, но пустынно по-мирному и провинциальному. Прошлое ее величие не предстает в картинном разрушении, оно погребено глубоко под слоем сменивших одна другую культур… Нынешняя Равенна едва ли мертвый город, она является центром зажиточной земледельческой области. Тем трагичнее судьба ее великих памятников. Окружающее их безличное довольство незначительных и бесхарактерных улиц внушает печальные мысли о всесильном времени живее, чем какие угодно развалины».
Сегодня его слова по-прежнему актуальны. Современная Равенна мало чем отличается от других итальянских городков. Как обычно, в историческом центре сосредоточены магазины и офисы, тогда как школ, спортивных площадок и детских садов здесь не встретишь. Вся бытовая инфраструктура — в современных жилых районах за пределами исторической части. Зелени, не считая единственного городского парка и привокзального бульвара, в Равенне немного, и в этом смысле ее не назовешь «городом, приятным во всех отношениях».
Уличные аркады, спасающие от дождя и летнего зноя, — гениальная особенность североитальянской архитектуры
Впрочем, не будем умалять ее достоинств. Например, в перерывах между историческими прогулками можно остановиться в тени аркад, столь характерных для севера Италии, чтобы заказать чашечку крепкого эспрессо, запив глотком вкусной холодной воды. Или задержаться ненадолго на маленьких площадях, радующих то цветочным, то овощным рыночками. Или присесть на скамейку в том самом городском парке и прислушаться к постоянно звучащей здесь в летнее время музыке… Но лучше всего — прогуляться по Равенне ночью, когда исторический центр вымирает — люди уезжают на окраины, где они, собственно, и живут, а на улицах встретишь лишь редкого туриста, задержавшегося дольше, чем на день, да официантов, спешащих домой после закрытия немногочисленных ресторанов.
Кроме того, у вас всегда есть возможность посетить более поздние памятники, которые здесь также имеются. Например, заглянуть в крепость Рокка Бранкалеоне, выстроенную венецианцами в XV веке, когда они владели Равенной. Или зайти в картинную галерею, где собрана неплохая коллекция итальянской живописи, в том числе местной школы.
Правда, на нас все это уже не произвело должного впечатления. «Гений места», столь остро прочувствованный нами при посещении древних памятников Равенны, здесь уже не ощущался. Как будто напоминая о том, что после своего расцвета в V—VII веках город начал стремительно терять свою значимость. В середине VIII века он сильно пострадал от нашествия лангобардов. В течение последующих столетий правители Равенны сменялись один за другим, не оставив после себя значимого следа ни в мировой истории, ни в городской архитектуре. В анналы вошла разве что так называемая «битва при Равенне» 1512 года, в ходе которой французы разгромили войска «Священной лиги», а затем подожгли город — удар, от которого он уже не оправился.
Но если призадуматься, в «темных веках» Равенны и заключается ее уникальность, поскольку все то, чем обычно славится Италия — великое искусство позднего Средневековья, Ренессанса, барокко, — оставило здесь след незначительный. Напротив, именно «темной эпохой» Равенна внесла в мировую культуру свой «мозаичный» яркий вклад.
Ольга Козлова Фото Константин Кокошкин
Догнать и перегнать
Английский болид Dieselmax разогнался в августе 2006 года до 563,418 км/ч
Знаменитый лозунг «Догнать и перегнать» обычно приписывают Никите Хрущеву, подразумевавшему, конечно, Америку. На самом деле идея стара как мир: стремление быть первым заложено в человеке на генном уровне. И потому даже если ограничиться лишь буквальным пониманием фразы, притом в чисто автомобильном аспекте, то все равно тема самой быстрой машины потребует написания объемистой монографии. Мы же ограничимся лишь наиболее любопытными достижениями четырехколесных экипажей нашего времени.
Ровно 10 лет назад болид Thrust SSC (Super Sonic Car) достиг невероятной скорости — 1 228 км/ч
В декабре прошлого года 62-летний Стив Фоссет, прославивший свое имя 115 самыми экстравагантными и авантюрными рекордами, объявил о намерении разогнаться на реактивном автомобиле до 1 280 км/ч, что заметно превышает скорость звука. До сих пор Фоссет держал слово: и пусть не всегда с первой попытки, но своего он добивался. В прошлом году, например, он облетел без посадки вокруг Земли за 74 часа и поднялся на планере на высоту 15 453 метра… Почему же вдруг ему в голову пришло пообещать достигнуть именно скорости в 1 280 км/ч? Дело в том, что абсолютный рекорд скорости на земле был установлен ровно 10 лет назад, когда болид Thrust SSC (Super Sonic Car) достиг невероятных 1 228 км/ч!
Чуть ниже мы подробнее расскажем об этом автомобиле. Что же касается болида Фоссета, то он только создается под руководством 69-летнего Крейга Бридлава (Craig Breedlove), уже сумевшего однажды достичь на автомобиле своего производства скорости в 960 км/ч. А лозунг неутомимого рекордсмена мог бы звучать так: «Догнать и перегнать Англию». Ведь с 1983 года абсолютные рекорды скорости принадлежат англичанам. «Было бы здорово, если бы американцы смогли превзойти эти достижения», — заявил Фоссет.
Англичане в американской пустыне
Развить скорость под тысячу ни на одном шоссе, разумеется, не получится. Нужна огромная и абсолютно ровная площадка, какой даже на таком большом острове, как Великобритания, не найдешь. Зато она есть в штате Невада: это высохшее соляное озеро Блэк Рок. Тут и появился в 1983 году необычный экипаж, больше напоминавший трубу на колесах, чем автомобиль. Да так оно, в сущности, и было: ведь Thrust-2 (Thrust — «бросок») не имел ни одного ведущего колеса и представлял собой скорее ракету класса «земля—земля». Его сердцем был турбореактивный двигатель RollsRoyce Avon-302, пожиравший в секунду 4,4 литра топлива. Сверху за рулем восседал отважный пилот Ричард Ноубл, управлявший болидом лишь до скорости 563 км/ч, дальше Thrust фактически сам летел по выбранной пилотом прямой. Ближе к концу 24-километровой дистанции машина проносилась между двух глаз фотофиниша, установленных на расстоянии в одну милю (1,6 километра) друг от друга. И сразу нужно было тормозить. Но как! Сначала пилот выпускал большой парашют, потом на скорости около 600 км/ч еще три маленьких, наконец, с 200 км/ч вступали в действие автомобильные дисковые тормоза. Израсходовав на этот бросок почти все 564 литра топлива, Ноубл развернулся, дозаправился и рванул обратно, чтобы исключить влияние попутного или встречного ветра. Тогда рекорд скорости составил 1 019,467 км/ч, немного не дотянув до звукового барьера…
Тот рекорд продержался до 1997 года и был побит на том же озере земляком Ноубла Энди Грином после неудачной попытки янки, предпринятой в октябре 1996-го. (Тогда на старт вышел Spirit of America Sonic 2, оснащенный двигателем General Electric от истребителя F-4 Phantom мощностью 45 000 л. с. Место в кабине занял руководитель проекта 59-летний Крейг Бридлав, но на скорости в 1 086,7 км/ч порыв ветра… опрокинул болид. Невероятно, но пилот остался цел, а вот машина надолго отправилась в ремонт.)