Страница 8 из 44
В зарослях за рекой Сан язычники-анимисты любят разбивать свои живописные кладбища. Считается, что чем ближе к природе, тем покойнее лежать в могиле. Многое зависит и от того, как именно человека похоронят. «Хорошо» отправиться на тот свет прямо в выдолбленном стволе дерева беанг или неанг-нуон. Сойдет и плотный саван, свитый из лиан. Главное же — чтобы тебя почтительно и обстоятельно проводили, а также установили над тобой твое же скульптурное изображение. Максимально реалистическое и отражающее прижизненный гражданский статус. Был ты рыбаком — получай скульптуру на лодке или с рыбой, служил в 1970-х в полпотовской милиции — стой на кладбище в фуражке
По словам Саратха, еще 10 лет назад до этих мест доходили окраины первичных джунглей. Дорога уже существовала, но по ней нельзя было проехать и метра, чтобы не встретить зайца, питона или хотя бы орла, парящего в вышине. Теперь недостатка нет лишь в курах и свиньях, и даже анимистические замашки наступающего человечества указывают на его решимость заграбастать под свои нужды и эту зону. Перед многими охотничьими времянками, которые здесь еще встречаются, стоят специальные молельные столбы — причудливо сплетенные стебли бамбука с нахлобученными веночками из листьев. Символизирует это, как пояснил Саратх, обращение к божествам Леса: заранее, мол, просим прощения за наше намерение вырубить данный участок под насущные нужды. Сомнений в перспективе не остается. Нынче, в 2008 году мы, вероятно, одни из последних европейцев, кто с холмов Общинного леса на южной стороне реки Сан созерцает на много километров вокруг этот самый Общинный лес, а не бесконечные квадраты плантаций и рисовых полей.
Наконец, за второй буферной зоной открывается эта широкая река, несущая свои воды с вьетнамских гор к Меконгу . На причале путникам надлежит слезать с наземного транспорта и нанимать каяк. Лодок подлиннее тут раз, два — и обчелся, так что лицам с серьезной поклажей приходится ждать часами. А мы как раз и были такими лицами.
Для похода по национальному парку мне одному понадобилось следующее:
а) гамак, антимоскитная и антипчелиная сетки;
б) сумка продуктов, закупленных на рынке в Банлунге, — для сопровождающих лиц;
в) сами эти лица, а именно:
1) проводник;
2) рейнджер.
Последний нужен по закону, без него в парк не имеют права проникать ни проводники, ни туристы, ни журналисты, «ни сам Его Величество Король». (Так, мне по крайней мере, сообщили в Штабе экологических миссий.) Впрочем, этот неизвестный мне человек с нами не ехал, а велел ждать его в условленной точке, аккурат у того места, куда томпунские женщины носят жареных цыплят для духа садов и границ.
3) Охотник из местных с принадлежностями для разжигания костра. Он должен прибыть вместе с рейнджером.
г) Три мотобайка. Их везли до пристани за нашей машиной на специально заказанном «такси» с открытым кузовом — вроде «Газели». Соответственно, потребовались и каяк, и большая лодка…
Точнее же — ничто из дотошно перечисленного выше нам не потребовалось. Дело кончилось не начавшись. Рейнджер так и не приехал. Мы с Саратхом напрасно прождали его у пресловутого места, куда женщины носят цыплят.
Мопеды пришлось отослать обратно — за отдельную плату, естественно. В общей сложности попытка поискать серого быка в провинции Ратанакири обошлась в 320 долларов. И это при том, что снять приличную квартиру в Пномпене стоит, как вы помните, 1660 — в год…
За рекой Сан. «Поймите — там пусто, там даже никто не охотится — местные жители боятся вирачейских духов. Там мир таков, каким он был до появления человека…» — говорил наш гид
Вслед за техникой с глупейшим чувством в душе вернулись и мы. В отчаянии и досаде я метался тем вечером по Банлунгу, умоляя, суля барыши — в общем, стремясь изо всех сил к призрачному шансу хотя бы просто попасть в парк. Нашел-таки немого китайца, готового на свой страх и риск доставить «сумасшедшего белого человека» в Вирачей — к ближайшему озерцу, пригодному для водопоя крупных животных. И доставил.
…С детства мне смутно помнится, что какая-то из популярных детских сказок начиналась со слов «как страшно было в лесу». С тех пор (то есть с детства) я неоднократно бывал и ночевал в самых разных лесах, в том числе экзотических, но никогда не приходила на память эта фраза. А тут пришла.
И страшновато, и невыносимо, и маялся я, проклиная тот момент, когда в запале решился провести тут темное время суток один, в компании только костра, разложенного на прощание пресловутым китайцем. Конечно, говоря «один», я игнорирую примерно миллиард мошек самых разных пород и размеров: одни «эскадрильи» обрушиваются на твою москитную сетку откуда-то сверху тараном, другие — опускаются грузным облаком, третьи — обволакивают…
Говоря «один», я также не считаю более благородных представителей индокитайской фауны. Между тем кое-кто из них тоже любезно посетил меня. Уже в полночь — по моим прикидкам — я познакомился с темным тигровым питоном Python molurus bivittatus (эти змеи кое-где в дикой природе стали редки — просто потому, что селяне их с удовольствием едят). Приходили невысокие олени, вид которых я затрудняюсь определить. Разумеется, были и птицы — крупные сероголовые и розовогрудые ожереловые попугаи. Они спокойно занимали «помещение» этажа на три выше моего гамака вверх по древесным стволам, располагаясь на ветках темными изящными скульптурками.
Эти умиротворяющие картины немного примирили меня с действительностью, полной мошкары, и на какое-то время я, кажется, даже задремал. Но… вскоре услышал глухой всплеск и, не вылезая из своего подвесного укрытия, повернул голову на звук, в сторону озера. Небольшой просвет между деревьев и зарослей тростника был занят чем-то крупным и грузным. Это что-то слегка двигалось: покачивания объекта вполне могли оказаться мерными вращениями хвоста или шеи при питье. Я не берусь сказать. Более того, если вы спросите прямо, уверен ли я, что мне это не приснилось — скажу: нет, не уверен.
Если вы продолжите допрос и захотите узнать, какие у меня, собственно, основания полагать, что это был серый бык, и вообще бык, вынужден буду признать — никаких.
Путешественники бывалые и искушенные, исколесившие Камбоджу и всю Юго-Восточную Азию вдоль и поперек, поднимут меня на смех: дескать, в первый раз переночевал в гамаке на самой границе Вирачея и примерещился ему коупрей. Правильно поднимут. И все же что-то я видел. В жизни всегда есть место мечте.
Глава 3
Что такое трампянг? — Недоразумения в саванне — Опасный момент
И снова — бросок через половину страны. Теперь, как и условились, «мы пойдем на север». То есть, по сути дела, в самую молодую на свете землю из всех открытых для более или менее безопасных путешествий. На огромной карте походных троп, вывешенной в поселке Тматбей, «столице» огромной саванной зоны Кулен Прум Теп в провинции Пре Вихар, обозначены даты прокладки тех или иных маршрутов — 2005, 2006, 2007 годы. Получается, что мы — одни из первых. Но обо всем по порядку.
На подступах к Тматбею, за иссиня-лиловой рекой, в которой иссиня-лиловые люди моют свои мопеды и купаются, «настает» наконец холмистая саванна. Вид ее прекрасен. Разбросанные по огромной «чаше» деревеньки кажутся элементом нетронутого ландшафта. Где же и прятаться коупрею вместе с его исчезающими товарищами по фауне, как не в этих благодатных краях? Размышляя таким образом, я не заметил, как наша машина остановилась у самых ворот местного гостевого «комплекса», построенного посреди дикой природы совсем недавно — мы вошли в первую сотню его посетителей. В любое время дня здесь можно получить хороший обед с мясным карри и отменные брошюры по орнитологии.