Ледяной Сокол

Ингольд не стал тратить времени на бессмысленные комментарии.

– Они ведут мальчика к перевалу Сарда. Я, Джил и Ледяной Сокол идем по следу. Мы намерены задержать его до тех пор, пока не подоспеют стражники, но это может оказаться довольно трудным делом. Я не знаю, как все получится, но мы сейчас пойдем дальше. Я буду на связи, хорошо?

– Как он выглядел? – спросила Джил, когда они продолжили подъем.

Руди притушил магический огонек на своем посохе настолько, чтобы его спутники могли лишь кое-как различать тропу под ногами. Совершенно незачем выдавать их местоположение, но и терять путь тоже ни к чему. Ночь была абсолютно черной. Снежинки летели густо, заполняя отпечатки ослиных копыт и человеческих башмаков.

Женщины, подумал Ледяной Сокол. Им обязательно нужно задавать вопросы. Конечно, Джил-Шалос была отличным воином и обладала логическим умом, но все равно она оставалась женщиной до мозга костей, особенно когда дело касалось любимого человека.

Сокол наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть то, что могло быть оставлено кем-то из уходящей за перевал компании… Но, как выяснилось, «это» сделал черный медведь средних размеров. Тот самый, что устроил себе берлогу по другую сторону скал.

– Могу предположить, что он выглядел как человек лет семидесяти от роду, которому три недели кряду приходится спать на голой земле, и который все это время не брился, – проговорил Ледяной Сокол.

Джил хлопнула его по руке и снова повернулась к Руди.

– Неплохо, я бы сказал, – сообщил тот. – Пара царапин и порезов, и левая рука перевязана, но он вроде бы свободно ею пользуется. Но какого дьявола этот Бектис вообще забрался сюда? Мне казалось, ты говорила, будто он был с аббатисой Джованнин в Алкетче.

– Он и был там. Никто не знает, почему она имеет над ним такую власть, но она отдавала ему приказы, словно простому слуге. Йори-Эзрикос, дочь императора, тоже вовсю пользовалась его услугами. Но он ненавидел Джованнин. Я это видела по его глазам.

– Он всех ненавидит, – заметил Ледяной Сокол.

За снегопадом ничего было не разглядеть, но все равно им оставалось только упорно пробиваться вперед, если они хотели добраться до перевала прежде, чем буря окончательно закроет его. Ледяной Сокол гадал, как долго придворный маг сможет поддерживать для Тира иллюзию того, что с его маленьким отрядом находится Руди, – если, конечно, похититель набросил на Тира именно такие чары, – и что все вокруг идет как надо. Или Тир уже понял, что тот человек, которого он принял за своего приемного отца и воспитателя, всего лишь призрак, порожденный искусством мага?

Тир никогда не видел Бектиса – точнее, он мог видеть его только в очень раннем детстве, когда придворный маг был с позором изгнан из Убежища, – но не раз слышал его имя. И мальчик мог бы довольно быстро понять, что дело неладно.

Особенно если человек, поначалу невысокий и курносый, постепенно превратится в высокого и худощавого вельможу, с длинными белыми волосами, аристократическим орлиным носом и пронзительными темными глазами.

Но зачем тащить мальчика через перевал?..

– Зачем они ведут его к перевалу? – произнес Руди.

Ответ Джил был слышен плохо, ее слова уносил штормовой ветер:

– Вероятно, они попытаются выведать у него все насчет памяти предков. Если этого окажется достаточно, чтобы разрушить защиту Убежища, они убьют его еще до того, как дойдут до перевала, а сами разбегутся и незамеченными ускользнут из долины.

– Но он помнит далеко не все! – возразил Руди. – Нам даже неизвестно, что именно сохранилось у него в памяти. Бектис должен об этом знать.

Ледяной Сокол повел своих спутников с подветренной стороны утеса под склоном, где ветер дул не так сильно, а слой снега был тоньше, что позволяло прибавить шаг. Лежавший над ними, невидимый в темноте ледник покрывал верхнюю часть горы. Здесь рождались потоки холодного воздуха, что спускались в долину.

– Что еще более важно, – сказала Джил, – об этом должна знать Джованнин. Если только она не заставит Бектиса использовать против Тира разъедающие чары, чтобы добраться до того, о чем мальчик не помнит сознательно, но что, тем не менее, хранится в глубинах его рассудка… Это худшая из разновидностей черной магии, и одному Господу ведомо, что может случиться при этом с маленьким ребенком… но подобные соображения никогда не останавливали Джованнин.

Руди крепко выругался и продолжал ругаться чуть ли не на каждом шагу, пока они шли под защитой утеса.

По наклону почвы под ногами и по тому, как завывал, меняя направление, ветер, Ледяной Сокол без труда определил, где именно они находятся, и резко взял вправо. Слева от них водный поток прорезал узкий каньон. Те сорок или пятьдесят футов, что отделяли провал от выступа в склоне горы, были вполне удобными для хождения в хорошую погоду, но весьма опасными при плохой видимости.

Кроме того, теперь они добрались до тех мест, где обитали волки и саблезубы. Ледяной Сокол прислушивался, стараясь уловить их голоса сквозь шум ветра.

– Они там, – сказала вдруг Джил.

Над ними среди камней мерцал свет, заставляя снежинки вспыхивать, словно кружащиеся бриллианты.

Как и подозревал Ледяной Сокол, осел замедлил продвижение отряда; впрочем, мешали колдуну и алкетчцы, совершенно бесполезные в такой холод.

– Сколько их? – спросила Джил.

– Воинов? Трое. – Ледяной Сокол огляделся по сторонам, вспоминая, какова местность впереди.

Углубляющееся ущелье, потом утес, далее – ручей; после – водопад, который, возможно, еще не оттаял, и за ним – выход скалистых пород. Проход там сужается футов до тридцати. Тут Ледяной Сокол вспомнил о мудрости, обретенной Джил в ином мире, и добавил:

– Они совершенно одинаковые, и по росту, и по весу, даже по тому, как ходят. Братья и то не бывают столь похожими. Я такого ни разу в жизни не видел.

– Клоны? – Джил произнесла иноземное слово и вопросительно посмотрела на Руди. Его глаза были полузакрыты, как у всякого Мудрейшего, когда он сосредотачивается, чтобы произвести некие чары.

– Пошли. – Руди словно проснулся и зашагал вперед, обогнав Ледяного Сокола и сильно наклоняясь, чтобы ветер не сбил его с ног. – Я навел чары на осла, но не уверен, как долго они будут действовать. Бектис может снять заклятье…

– Если только поймет, почему осел остановился. – Джил бежала рядом с Руди, словно гибкая темная газель, без труда несущаяся по каменистой козьей тропе. – Вряд ли ему удастся так легко сложить эту китайскую головоломку.

Эти последние слова ровно ничего не значили для Ледяного Сокола, но Руди их понял и засмеялся.

– Там впереди нет ли какого-нибудь козырька над тропой? – спросил он между двумя вздохами. Огонек на его посохе почти совсем угас, но по земле перед ними начали проскакивать маленькие голубые искры, хоть и слабо, но все же освещавшие путь. – Если бы я мог устроить у них перед носом небольшой обвал, мы бы их задержали…

Небо прорезала ослепительная молния, загрохотал гром. Ледяной Сокол схватил Джил за руку, а Руди – за полу оленьего плаща и стремительно подтолкнул их вперед, в то время как рев снежной лавины, сорвавшейся где-то недалеко вверху, дал им знать, что Руди не единственный, кто умеет пользоваться преимуществами местности.

Маг завопил: «Черт побери!» и выкрикнул во тьму несколько магических слов. Сквозь бурю донесся ответ…

– Руди!!!

Это был детский голос, пронзительный и испуганный.

Ветер вдруг переменил направление и затих. Руди сделал руками несколько пассов, и зигзаг холодной голубой молнии осветил причудливые изломы горы и сверкающую стену ледника. Целые холмы и потоки снега перекрыли путь, и на фоне голых деревьев, каменистых выступов и замерзших водопадов они увидели тех, кого преследовали.

Осел пятился и брыкался от страха. Тир пытался вырваться. Державший его чернолицый воин-алкетчец почти оторвал мальчика от земли. Два другие воина – даже с такого расстояния было очевидно, что они точная копия первого, – стояли, держа в руках обнаженные мечи, и моргали, ослепленные магической вспышкой.