Ледяной Сокол

Оно не погасло.

Молнии снова сверкнули, Ингольд распростерся на полу, перекатился на бок, стараясь встать на ноги с напряженным от потрясения и боли лицом.

Потерявший Путь, взревев от ярости, кинулся на Бектиса, и его пронзило темно-красное пламя, вылетевшее из хрустального наконечника на пальце Бектиса. Ледяной Сокол крался вдоль стены с обнаженным мечом в руке, ожидая удачного момента, чтобы ударить.

Ингольд снова попытался встать на ноги; казалось, что ореол из искр, сверкающих вокруг, пожирает его.

Бектис шагнул к Ингольду и выкрикнул:

– Прекрати это!

Молнии не прекращались. Вокруг Ингольда сгущались и колыхались бесформенные тени. Наверное, он произносил какие-то контрзаклинания – Ледяной Сокол видел, что его губы шевелятся. Он все пытался встать на ноги и собраться с силами. Вспышки света всякий раз отбрасывали его назад, все ближе к дальней стене, Бектис все приближался… И вдруг руки Придворного Мага неуверенно задрожали, а Рука Хариломна покрылась трещинами, как стекло, которое нагрели и резко охладили, хрусталь затуманился – и умер.

Темные глаза Бектиса наполнились ужасом.

– Прекрати это! – истерически закричал он, обращаясь к стенам, потолку, ко всему злобному Убежищу, которое, казалось, наступало на него со всех сторон. Комната стала походить на центр убийственного урагана. – Прекрати это! Я приказываю!!!

Тьма поднялась от дальней стены комнаты, поглощая колдовской свет Придворного Мага, поглощая сверкание молний, все еще бушевавших вокруг пятящегося назад Ингольда. Ледяной Сокол видел лицо Ингольда, пот, заливший лоб, широко открытые отчаянные глаза, видел, как шевелятся его губы, читающие контрзаклинания, видел, как он из последних сил удерживает молнии на расстоянии от себя. Вокруг него бушевал вихрь полос, струй и молний багрянистого псевдосвета, оставляя черные ожоги там, где он касался Ингольда. Комнату наполнял холод, накатываясь волнами из тьмы.

А потом послышался голос. Голос смеялся сухим, старческим смехом, наполняя комнату злобным ликованием.

– Прекрати это! – почти визжал Бектис. Он широко взмахнул руками, и с пальцев посыпались обломки сгоревшего хрусталя в пятнах крови.

Потерявший Путь с трудом поднялся на ноги и сделал шаг к Ингольду, но Ледяной Сокол схватил его за руку и оттащил к двери, за спину Бектиса. Последняя молния ударила Ингольда в грудь. Он отшатнулся назад и упал туда, где должна была быть стена. Но стена исчезла. Ингольд упал в поглотившую его тьму, и его не стало.

Пурпурные нити молний еще метались по потолку, по стенам, по железным краям чана, теперь безопасные и холодные, как отголосок того сухого смеха.

Ледяной Сокол еще крепче вцепился в руку Потерявшего Путь, и они бросились бежать.

Глава девятнадцатая

Убежище ожило. Синие фосфорные червячки ползли по потолкам и исчезали в стенах. Где-то вдалеке слышалось постукивание – кто-то барабанил по черным стенам.

Одна из стен в комнате Молчания вдруг начала сочиться кровью – сначала жидкость в тусклом свете маленького костерка казалась черной, но Хетья потрогала ее и у костра разглядела, что она красная.

– Фу! – сказала Хетья и быстро вытерла пальцы, но Тир уже увидел.

Всюду раздавался шепот. Шептали имена – Тир решил, что это имена тех, кто покинул Убежище.

Имена тех, кто ушел. Иногда раздавался свист – все та же печальная мелодия.

А иногда наступала тишина – и эта тишина была хуже, чем все остальное.

Им казалось, что в этой тишине они видят насмешливо поднятую бровь и влажный серебристый глаз.

Хетья резко вскинула голову, схватила один из оставленных мечей и подошла к двери.

Некоторое время она прислушивалась.

Пламя костерка отбрасывало медные блики на ее кудри и играло на лезвии меча.

– Куда они пропали?

Тир услышал, как где-то далеко поет труба.

– Он сделал это, – выпалил Потерявший Путь, – чтобы завершить охоту.

Ледяной Сокол, пытавшийся воспламенить смоченный маслом конец лучины, которую извлек из своего огневого кошеля, пробормотал:

– Охота далеко не завершена. – К его великому негодованию, руки его дрожали, и он не мог остановить дрожь. Даже эта короткая пробежка сквозь тьму измотала его, а то, что в любой момент могут появиться враги, которых вокруг полно, сделало его раздражительным. – Лично я не советовал бы тебе держать пари на то, что Ингольд мертв.

– Жив или мертв, нам от него мало толку. – Потерявший Путь откинул назад золотистую гриву – косички давно расплелись, волосы покрылись запекшейся кровью, но все равно блестели. – Неужели этот шаман Бектис сумел повернуть против нас стены?

Ледяной Сокол помотал головой.

– Рука Хариломна – хрустальная рука, которая рассыпалась на кусочки – делала его сильнее, чем он есть, усиливала могущество. Но он идиот, он призвал и сделал могущественнее Праотца Шаманов, Зэя, который пожертвовал собой и стал ки этого места. А теперь, когда он вернул Зэя к жизни, он не сможет отправить его обратно.

В коридоре мелькали огоньки, бледные лиловые огоньки, исчезавшие в джунглях мертвых лиан и грибов. Возможно, это им только казалось в неверном свете зажженной, наконец, лучины, но Ледяной Сокол готов был поклясться, что лианы двигались.

Потерявший Путь сказал слово, общее для всех обитателей Истинного Мира, которое означало «стань с подветренной стороны от мамонтов».

Ледяной Сокол осмотрелся и сказал:

– Мальчик должен знать, куда его забрала эта темная бездна.

– И что? – возмущенно спросил вождь. – Они скоро отправят свою приманку. Без вашего шамана…

В Приделе запела труба. Властный сигнал, призыв, который Ледяной Сокол уже слышал семь лет назад, когда армии Юга стояли под стенами Убежища Дейра.

– Это общий сбор.

– Это? – Потерявший Путь говорил уже спокойнее. – Только дураки собирают своих так, что их может услышать кто угодно.

– Допустим, они дураки, – примирительно сказал Ледяной Сокол. – Но каких врагов они должны здесь бояться?

Синие глаза сузились, превратившись в глаза дикого зверя.

– Нас, – прошептал он. – О враг мой, они должны бояться нас.

Осторожно выбирая путь, чтобы не оставлять следов, Ледяной Сокол и Потерявший Путь отыскали ведущую на второй уровень лестницу, на которой не должны были встретить воинов Ваира. Большинство солдат уже собрались в Приделе, когда оба врага проскользнули в комнату с окном.

Погасив факел и оставив гореть только запальный фитиль, прижимаясь к стене, они добрались до окна и увидели внизу толпу, собравшуюся прямо под ними. На лысых макушках клонов играл свет факелов. Клоны старались держаться поближе друг к другу: братья искали утешение Друг в друге, не сознавая причин. Двенадцать, или шестнадцать, даже восемнадцать вместе, все тупо смотрели перед собой. Ледяной Сокол посчитал все головы – белые, черные, рыжие волосы, собранные в пучки или свободно лежавшие на плечах. Люди двигались резко, но говорили вполголоса, то и дело оглядываясь на темные Врата, на клепсидру, на буйство растений в дальнем конце Придела.

Один из них говорил с Ваиром, достаточно громко, чтобы невидимые им наблюдатели наверху услышали его.

– Их вели демоны, – сказал он и показал на двух клонов, стоявших рядом и глупо смотревших вокруг. Братья-клоны, подумал Ледяной Сокол, белые из Алкетча. Светлая кожа вся в царапинах и ссадинах из-за колючек в лианах. – Кружный путь долгий, господин мой. – Он кивнул в сторону бесцветной путаницы растений. Ледяной Сокол многого не понимал, но жесты были очень красноречивы. – А вот вокруг того места растений вообще нет. – Хи эккоргн: то самое место. Кроме того, Ледяной Сокол узнал слово «растения». – Господин Бектис описал его совершенно точно: четыре комнаты, переходящие из одной в другую, и хрустальные колонны, подпирающие арки. – Движения рукой – один, два, три, четыре – помогали безошибочно понять сказанное.

– Они нашли его, – прошептал Ледяной Сокол, и сердце его сжалось от зловещего предчувствия. – Портал, который Ваир искал. Путь, ведущий отсюда прямо в Убежище Дейра.