Ледяной Сокол

Однако округлое лицо, широко расставленные глаза и курносый нос старика по-прежнему оставались совершенно незнакомыми.

Может, он похож на кого-то? На какого-то родственника?

Но Ледяной Сокол уже знал, что это не так.

Линок тем временем продолжал:

– Единственное, что я нашел в «Желтой Книге», это упоминание о девушке, жившей во время правления Амира Малого. В эту девушку вселился дух ее предка, говоривший на языке, не известном никому в мире. Сама девушка смогла, например, рассказать о некоем «аппарате», о котором ее предок сообщил, что тот «стоял в подвалах под Собором в Прандхайзе с момента основания города». Что это был за аппарат, в книге не объясняется. Сказано лишь, что его давно не существует, но что, по слухам, он производил много света. И пока этот свет сиял – никто не мог ни войти в собор, ни выйти из него, и даже площадь вокруг собора становилась недоступной.

– Силовое поле? – Руди посмотрел на Джил. Слово, которое он произнес, было незнакомо всем остальным. Оно принадлежало миру, из которого пришли эти двое, и языку, на котором никто и нигде больше не говорил.

– Чтоб мне сдохнуть! Ты когда-нибудь слышала, чтобы Ингольд упоминал о нем?

Она покачала головой.

– Уж не этот ли аппарат ты пришла искать в долине Ренвет, Хетья? – спросила Минальда, складывая тонкие руки на коленях, обтянутых расшитой тканью.

Хетья надолго задержалась с ответом. Ее взгляд устремился к Линоку. Старик кивнул:

– Думаю, мы можем доверять этим добрым людям, дитя мое.

Стало так тихо, что упади в этой залитой золотистым светом комнате снежинка – ее все услыхали бы.

– Она… Оале Найу… говорит, что в утесах на западной стороне долины есть пещеры или что-то вроде того… – Хетья осторожно подбирала слова, словно вытягивая их откуда-то из глубин памяти. – Она говорит, что она сама и другие люди… возможно, чародеи… спрятали там свои сокровища от дарков. Они огородили это стеной – оружие и… и другие вещи, насчет которых я не поняла, что это такое. Спрятали от врагов, когда уже построили Убежище.

По комнате пронесся дружный вздох. Надежда вспыхнула в том взгляде, которым обменялись Руди и Минальда, – вспыхнула, как молния в летнюю грозу.

Лорд Анкрес осторожно произнес:

– Но мы все бывали в тех пещерах, королева. – Он наклонился вперед, опершись узкими ладонями о колени. – И сам лорд Ингольд тщательно исследовал их, но ничего не нашел, кроме каких-то царапин и пометок на полу.

Хетья растерянно уставилась на него, закусив нижнюю губу.

Руди спросил ее:

– Где примерно находятся те пещеры? Ниже старой дороги?

Она тут же покачала головой.

– Нет, в тех постоянно останавливались люди. Там ведь рядом была вода. Эти пещеры должны быть выше и дальше. Я узнаю это место, если увижу его.

Руди посмотрел на Тира, сидевшего у ног Минальды; парнишка весь светился восторгом.

– Тебе это кажется знакомым, а, проныра? Но мальчик покачал головой, хотя его глаза засияли еще ярче.

– А какие там вещи? – требовательно спросил он. – Машины?

За последние две зимы у него возникло новое увлечение: он был совершенно зачарован хитросплетениями рычагов и блоков, приводных ремней и паровых турбин, которые Ингольд конструировал в своих лабораториях, что помещались в глубоких подвалах Убежища, рядом с гидропонными садами, которые, собственно, и кормили всех обитателей крепости. Немногочисленные обломки древних механизмов, которые удалось найти, выглядели просто дразнящими намеками и загадками. Они давали слишком мало пищи для размышлений. Ледяной Сокол знал, что это доводило Ингольда и Джил буквально до безумия.

Сам Сокол был весьма невысокого мнения о машинах. Пользы от них чуть, зато они занимали чересчур много места, да еще при испытаниях было два-три случая, когда едва не погибли все присутствовавшие в лаборатории. И Джил, и Руди не раз пытались объяснить ему, как это важно – снова заставить работать те машины, которые Джил видела в архивных кристаллах Былых Времен, однако Ледяной Сокол так ей и не поверил.

В его клане говорили, что нужно быть большим храбрецом, чтобы водить дружбу с кем-то из Мудрейших.

И после одиннадцати лет знакомства с Ингольдом Инглорионом, величайшим чародеем Запада, Ледяной Сокол пришел к окончательному выводу: для такой дружбы нужно быть еще и немного чокнутым.

Хетья продолжала вещать, объясняя Тиру, Руди и леди Альде что-то насчет машин, которые умеют поднимать воду из земных глубин, или производить тепло, или управлять насосами, которые гонят воду и воздух по невидимым трубам и протокам в черных стенах Убежища.

И хотя Майя неодобрительно покачивал головой, она продолжала рассказывать об аппаратах, которые способны растопить снег и ускорить созревание плодов. И могут сделать так, что урожай станет созревать дважды, а то и трижды в год…

Ну, такими штучками никак нельзя одурачить людей из Истинного Мира, что лежал к западу от гор. То, что Хетья приписывала машинам, могли, впрочем, сделать Великие Предки… если бы их интересовали подобные пустяки. Нет, клан Говорящих со Звездами обладал здравым смыслом и был куда рассудительнее, чем здешний люд.

– Мне неведомо, сохранились ли те вещи, – произнесла вдруг Хетья совсем другим голосом. Теперь она говорила медленно; фелвудский выговор снова исчез, сменившись странным акцентом, а ее довольно высокий голос внезапно стал ниже. – Мы спрятали их глубоко, очень глубоко, потому что мир в те дни был полон глупцов, подчинявшихся злобным магам, и это навлекло на них проклятие Церкви. Но время все изменило, время может многое… Мы думали, дядя Линок и я, – снова зазвучал фелвудский говорок, – мы думали, что сможем взять там кое-что. Хотя бы для того, чтобы купить надежный дом – ведь восточные земли сейчас охвачены войной, там – смерть, и бродят бандиты…

Ноздри Хетьи слегка раздулись, ореховые глаза потемнели, а пальцы вцепились в некогда позолоченные подлокотники.

– Вам больше незачем искать себе убежище.

Альда величественно поднялась из своего кресла и протянула руку вперед. По сравнению с высокой и сильной Хетьей, королева выглядела удивительно хрупкой.

– Что бы вы ни искали, будьте уверены: мы поможем вам. Что бы вы ни нашли, будьте уверены: у вас это не отберут, если вы будете использовать найденное на пользу другим людям. Я обещаю вам это.

Хетья, подобрав домотканую юбку, сделала глубокий реверанс и почтительно поцеловала руку королевы. Линок осторожно выбрался из груды одеял и с глубоким уважением поклонился Минальде, и это был настоящий придворный поклон… вызвавший новый щелчок в сознании Ледяного Сокола.

Но это могло быть и просто глупостью, которой он заразился от цивилизованных людей; в конце концов, он жил среди них целых четыре года еще до того, как явились дарки. И в Убежище было полно людей – не только лордов, но и других, – которые тщательно соблюдали все старые правила. Так почему бы их не соблюдать и этому старику, у которого имеется племянница с острыми, как у ворона, глазами, и мягким фелвудским выговором…

Да, это было признаком цивилизованного человека: делать подобные допущения и не хвататься ежесекундно за висящий на поясе меч. Командир стражников Янус, и сама леди Минальда, и другие тоже в течение всех этих лет неустанно твердили Ледяному Соколу, что далеко не каждая сломанная веточка обязательно должна предвещать страшные и кровавые беды.

Но осознание того, что он прав, а они – нет, вряд ли могло утешить Ледяного Сокола перед лицом грядущих событий.

Глава вторая

– Если ты хочешь спросить, не думаю ли я, что она мошенничает, – сказала Джил-Шалос получасом позже, когда они с Ледяным Соколом шагали бок о бок по широкому проходу, – то ответ будет «да». – Она демонстративно погладила рукой в перчатке перевязь боевого меча.

В полдень в лабиринтах Убежища мало кого можно было встретить, особенно весной. Привычный скрип и визг инструментов – пил и рашпилей, – который то усиливался, то стихал при каждом новом повороте среди запутанных коридоров, сейчас не был слышен, потому что мужчины и женщины, всю зиму усердно трудившиеся в своих тускло освещенных кельях, либо присоединились к отрядам охотников, либо с надеждой в душе возделывали те пахотные земли, что еще остались свободными, – то есть старались как могли пополнить скудные запасы продуктов. И в особенности – обновить одежду. После того, как в Безлетний Год были уничтожены все овечьи стада, Ледяной Сокол тотчас вернулся к привычному наряду из кожи и меха, выкрашенных в черный цвет, поскольку стражи Гая всегда носили только черное. Другие последовали его примеру.