Страница 6 из 35
Фото: CUBOIMAGES/FOTOLINK
С XI по XIX век Генуя успела побывать столицей морской республики, банковским центром Европы и, наконец, крупнейшим портом континента. За это время она накопила несметные богатства — еще в XIX веке ее красотой и роскошью восхищались Вагнер, Флобер и Диккенс. Но затем город переключился на тяжелую индустрию, и путешественники надолго забыли о нем. Сегодня заводы выведены за его пределы, Старый порт перестраивается под лофты... Настало время открыть заново Гордую Геную (La Superba), как когда-то называли этот город друзья и враги.
Прямые авиарейсы из Москвы в Геную бывают только летом, а в другое время лететь туда приходится через Милан. Впрочем, в день, когда прилетел я, посадить самолет в Генуе все равно было бы невозможно: в заливе случился ужасный 10-балльный шторм, на разбитой взлетной полосе лежала рыба. Это было на первых страницах всех итальянских газет… В Боккадассе, рыбачьем пригороде Генуи, который я посетил на следующий день, галька усеяна щепками и обломками, многие лодки унесло в море. Туда же смыло несколько маленьких яхт — с недавних пор этот живописный район стал пользоваться популярностью у богатых.
Собравшись в баре, местные жители обсуждали убытки. Рассказывали, что в соседней деревне с берега смыло даже небольшой бассейн — его оторвало от земли и унесло куда-то вместе с несколькими мусорными баками. Бассейн только что построили, даже деньги рабочим еще не заплатили. Теперь вот непонятно, за что платить…
Впрочем, это едва ли не единственный день, когда в Генуе все говорят о море: фактически оно уже много лет не играет в ее жизни прежней роли — ни в экономике, ни в обществе. Сложно поверить, что когда-то Генуя была великой морской республикой. Сегодня она даже не похожа на приморский город вроде Неаполя, Марселя или Одессы. Даже специфического запаха здесь нет, как не слышно гудков кораблей и почти не видно чаек. Старая набережная, Рипа, сегодня находится довольно далеко от воды — между ними пролегла громадная эстакада.
Город этажей
Зато Старый город отчасти сохранил прежний дух: он действительно производит впечатление очень старого, несмотря на последние подновления фасадов и ремонты, и улицы тут действительно очень узкие и довольно оживленные. Уже сама Рипа застроена шести-восьмиэтажными зданиями, в основе которых — купеческие дома XIII века (потом их еще много раз надстраивали). Параллельно набережной — улица с кратким названием Пре, ничем не потревоженное средневековье, неожиданное и повседневное.
Этот район уже лет двадцать как безопасен для туристов, хотя сразу по приезде мне несколько раз намекнули: по вечерам туда лучше не захаживать, так как там «обворовывают, отнимают все». Я расспросил об этом социолога Алессандро Даль Лаго, недавно опубликовавшего бестселлер о криминальной жизни итальянских городов: почти все примеры он взял с улиц Генуи 1970—1990-х. Даль Лаго сказал, что некогда ее старый центр и вправду считался одним из самых опасных мест в стране, поскольку после войны оказался заброшен и предоставлен порту. «Но даже это — преувеличение. Были тогда места и по опаснее: Бари, Неаполь, например… Ну а после недавней реконструкции Старый город и вовсе преобразился». Впрочем, в некоторых переулках близ церкви Санта-Маддалена по вечерам действительно не по себе — одинокий фонарь, окна наглухо задраены ставнями… Невольно ускоряешь шаг навстречу главной дороге, но не тут-то было — за углом еще переулок, где тоже ни души. Потом маленькая площадь с давно закрытым храмом… и снова переулок — вылитый предыдущий. Как шутит одна генуэзская знакомая: «У нас тут нет главных улиц, одни только главные переулки».
Кто же здесь живет? В последние годы, когда центр привели в порядок, возникла причудливая «карта расселения». Соседи сверху в буквальном смысле находятся на более высокой ступени социальной лестницы. Здесь, на последних этажах, залитых светом и продуваемых морским ветром, легко обнаружить подлинники Ван Дейка или Йорданса. Внизу — магазин, обычно с продавцами-перуанцами или боливийцами (в отличие от соседнего Милана и других промышленных городов Северной Италии здешние иммигранты не из Африки, а в основном из Южной Америки). Они же проживают на 3—4 первых уровнях, куда почти не попадает солнце. А в подвалах часто устраиваются полулегальные общежития. Днем они не слишком заметны, зато их хорошо слышно ночью, особенно по вечерам в выходные. В мой первый генуэзский день, в субботу вечером, пока я искал нужное мне кафе, невольно прослушал целый концерт музыки народов мира, которая неслась из-под вполне респектабельных кондоминиумов…
Чтобы не сталкиваться с жильцами нижних (читай социальных) этажей, жители пентхаусов придумывают различные хитрости, например, к основному объему пристраивают частный лифт. Об этих устройствах я узнал от одного молодого генуэзца: после трех дней согласований с родителями (он даже сфотографировал меня на телефон, чтобы показать им — как в последнем фильме про Бонда) Марко наконец устроил мне экскурсию в их дом. Дверь в лифт открывается отдельным ключом. Сам он представляет собой эффектную стеклянную колбу, прикрученную к шершавой стене. Наверху при входе в квартиру — еще одна бронированная дверь, за которой скрывается огромный лофт, переходящий в террасу с садиком и видом на море… Впрочем, дверь на лестницу замуровывать не стали: по ней ходит прислуга.
Знатные семьи — вроде той, что я навестил, — в Генуе не редкость. Собственно, все восемь веков существования республики ею правили не столько официальные дожи, сколько несколько семейств, каждое из которых чаще всего тянуло одеяло на себя, но иногда вступало в коалицию с другим, естественно, против третьего. Родственные группировки сменяли друг друга у власти, порой изгонялись, и их место занимали новые, но система в целом сохранялась. Ее исторические следы легко обнаружить и в сегодняшней Генуе.
Матфей — Лаврентий — Петр
В центре средневекового города расположен храм Сан-Маттео с уютным двориком и садом. Долгое время он был усыпальницей прославленной семьи Дориа и буквально со всех сторон окружен их бывшими (и нынешними) дворцами. Адмирал Андреа Дориа — самый известный представитель рода и влиятельнейший генуэзец XVI века — и здесь оставил свой след: перестроил готический храм в богатом ренессансном ключе, сохранив лишь старый фасад. Если приглядеться, заметно, что в него вмонтированы странные объекты вроде мужского торса или античного саркофага. Дело в том, что лицевую стену Дориа превратили в своеобразный памятник собственным достижениям. На протяжении веков они размещали на нем «семейные» трофеи. Характерно, что трофеи эти не настоящие, а символические — речь идет об античных предметах. Они, очевидно, должны были усиливать звучание доблести, соотнося победы генуэзцев с деяниями героев прошлого. Например, справа от входа в храм во внешнюю стену вмонтирован позднеримский саркофаг с рельефом «Аллегория осени», который привез сюда флотоводец Ламба Дориа после победы над венецианцами при Курцоле в 1290 году. В нем он, кстати, и похоронен — где-то на уровне второго этажа. Примерно в те же годы сформировалась площадь перед храмом, и получилось, что рельеф гробницы Ламбы стал элементом общественного пространства, памятником спасителю республики.
Аллюзия 1. Драматическая
Похожим образом были некогда украшены семейные храмы и других патрицианских семей, в частности Фиески. Эта фамилия вошла в историю после событий 1547 года, когда представители семейства возглавили мятеж против тогдашних лидеров, Дориа, и убили наследника Андреа — Джанеттино (сюжет лег в основу знаменитой драмы Шиллера «Заговор Фиески в Генуе», 1780). Мятеж был жестоко подавлен, а его зачинщики лишились всех городских владений. В 1547 году по решению сената был разрушен и фасад семейного храма Фиески со всеми его мемориальными табличками, повествующими о героических деяниях рода.
Внутри храма среди прочих, обычных, гробниц Дориа выделяется, конечно, усыпальница Андреа, пышно украшенная мраморными фигурами и лепниной. Горят три свечи. Сам адмирал покоится в небольшой подземной целле — словно в трюме. По иронии судьбы при мне она оказалась… залита водой. Только блестят монетки — кто-то, видимо, кинул «на счастье». «Да, бывает, что заливает, особенно когда сильный дождь пройдет», — невозмутимо сообщает служка. Для него нет никакого мистического совпадения в том, что знаменитый мореплаватель покоится под водой. Напротив храма Сан-Маттео — еще один элегантный готический фасад. Над порталом латинская надпись: «Дворец подарен Сенатом Генуи Спасителю Родины Андреа Дориа в 1528 году». Из переулка его стремительно уходящий вверх полосато-серый фасад напоминает космическую станцию. Теперь сенатский подарок поделен на квартиры для богатых людей — их сдает князь Дориа-Памфили, который проживает в Риме, но время от времени лично приезжает проверить, как дела у жильцов... А буквально дверь в дверь — еще один дворец, принадлежавший опять-таки Дориа, на сей раз Ламбе. Он был выстроен на городские средства и подарен флотоводцу за уже упомянутую победу над венецианцами в 1290 году.