Страница 10 из 28
Потом пришел шеф полиции Берберы. Он был изящен, высок, имел гладко выбритую голову, лакированную кобуру и белые ботинки. «Велкам», — сказал он единственное известное ему слово. Потом я сидел в его армейском пикапе и под охраной полудюжины вооруженных людей, разместившихся в кузове, ехал в портовый отель, который для меня выбрал шеф полиции, — огромное разваливающееся здание с бесконечными больничного типа коридорами. Потом он требовал, чтобы мне дали лучший номер по лучшей цене. Потом мы долго жали друг другу руки. «Велкам, — говорил шеф полиции. — Велкам».
А потом я заснул. Без каких-либо снов, сожалений и страхов. Я спокойно спал, не обращая внимания на комаров, а когда рано утром в дверь постучали, я просто встал и повернул ключ. На пороге стоял шеф берберской полиции — изящный, высокий, с гладко выбритой головой, с лакированной кобурой и в белых ботинках.
«Рашн Байбл фор ю», — сказал он тщательно заученную фразу. В мои руки легла тяжелая истрепанная русская Библия. «Презент», — пояснил шеф полиции и быстро пошел прочь, видимо, опасаясь благодарностей и, конечно же, вопросов, на которые он бы все равно не смог ответить. Но тогда в коридоре портовой гостиницы у меня не было сил удивляться и тем более приставать с расспросами о происхождении книги.
Очень скоро я сяду на забитый ревущими овцами деревянный корабль и поплыву в сторону тихого спокойного Джибути. А пока еще я здесь, в никому не известной и никем не признанной крошечной стране, про которую никто ничего не знает и которой нет ни на одной карте. Здесь все очень сложно, потому что этой страны официально не существует. Здесь нет даже музеев, а для того чтобы посмотреть на расположенный тут главный памятник всей Африки — Лаас-Гиль, нужно иметь тот вид упорства, который в других ситуациях помогает людям становиться президентами и космонавтами.
Думая об этом, я просто положил Библию на кровать и закрыл за шефом полиции дверь. А потом стал делать что-то очень будничное. Кажется, чистить зубы.
Михаил Казиник
Гараж на сто миллионов
Для обычного музея 450 экспонатов, из которых к тому же большая часть стоит в запасниках, — цифра совсем не большая. Но только не в том случае, когда экспонаты весят как минимум тонну и стоят десятки, а то и многие сотни тысяч евро каждый. В только что открывшемся Музее Porsche — 80 машин, и почти четыре сотни ждут своей очереди.
Штутгарт обычно воспринимается как вотчина компании Mercedes — недаром над внушительным зданием городского вокзала, на опершейся на него всем своим весом маcсивной квадратной башне, водружена знаменитая мерседесовская трехлучевая звезда этак метров десяти в диаметре, не меньше. Пусть Porsche собирает меньше 100 000 автомобилей в год, зато эта компания — настоящая легенда.
Среди всех сегодняшних автомобильных производителей компания Porsche занимает особое место: выпуская относительно дорогостоящие спортивные автомобили сравнительно малыми «порциями», она прибыльна и экономически независима от окружающих транснациональных автомобильных гигантов. Кстати, эта небольшая компания владеет 35% акций концерна Volkswagen (эта доля стремительно росла в последние годы), а следовательно, по германским законам Volkswagen AG является дочерней фирмой Porsche, и поэтому последняя получает право косвенно контролировать такие марки, как Audi, Seat, Škoda, Bentley, Lamborghini и Bugatti.
Но в Штутгарт мы отправились не за тем, чтобы вникнуть в детали отношений между Porsche и Volkswagen — такая задача выходила бы за рамки интересов «Вокруг света». Зато в этом городе в феврале нынешнего года через дорогу от завода Porsche (тоже, кстати, достойный объект для экскурсии) открылся Музей Porsche — своеобразная будущая Мекка для автомобилистов, самый современный музей авто, застывшая в бетоне и металле ода технологиям. К тому же экскурсию должен был провести для нас сам Клаус Бишоф, в прошлом инженер и испытатель, а сейчас директор заводского музея и один из ведущих сотрудников нынешнего, «публичного».
Музей необычный, и следовало, выдерживая стиль, приступить к визиту как можно более неординарным способом. Это оказалось просто: к тому моменту, как я приехал в Штутгарт, прошло всего полтора месяца с момента открытия музея, а ресторан при нем уже успел стать модной достопримечательностью. Начнем же с еды, а не с машин.
Директор музея Ахим Стейскал, сидя напротив меня, убедительно постукивает по столу ручкой мясного ножа. «Вот смотрите», — восклицает Ахим и щедрым жестом передает мне нож — полюбоваться. Что-то в нем мне кажется неуловимо знакомым. Где-то я уже видел эти обводы… Это же Porsche! «Да, — продолжает Стейскал, — их изготовила специально для нашего ресторана небольшая местная фирма. А дерево рукояти то же самое, что идет на деревянный руль 911-й модели». Такая продуманность в деталях поражает куда больше, чем какие-нибудь позолоченные люстры. Таков стиль Porsche: думай о главном — и так же подумают и о тебе.
Директор Стейскал, кстати, недавно был заместителем директора в Музее Daimler в Зиндельфингене. Новый Музей Porsche обошелся компании в 100 миллионов евро — это большие деньги, и за их расходованием должен был проследить опытный в таких делах человек. Неслучайно поршевский музей слегка напоминает мерседесовский, особенно внутренними интерьерами — в обоих случаях ими занималось одно архитектурное бюро. Внешне здание поражает воображение. Кажется, что этого просто не может быть, что сооружение не простоит и пяти минут. Гигантская белая коробка неправильной формы покоится, небрежно накренясь, всего на трех колоннах, расставленных как бы случайным образом. Внизу, под «коробкой», скромной лужицей растеклось низкое строение с фойе, раздевалками и автомастерской — с основным зданием служебное соединяется длинным закрытым эскалатором.
А внутри — 80 машин из более чем 400 коллекционных автомобилей, которыми располагает компания. Первое, что видит любой, воспарив на эскалаторе из служебного здания в музейное, — алюминиевый кузов знаменитой Porsche Type 64 выпуска 1937 года, прародительницы всех современных Porsche. Только кузов и больше ничего лишнего: зато у каждого посетителя зафиксируется в подсознании пресловутая «линия Porsche» и он с легкостью будет находить знакомые черты в любом выставленном здесь автомобиле. «Экспозиция будет постоянно меняться, — рассказывает Клаус Бишоф, — одни машины уедут, другие приедут, чтобы не застаиваться в стойлах… то есть в запасниках». Уедут? Приедут? «Ну да, наше кредо — все музейные машины должны время от времени ездить, — говорит Бишоф, похлопывая по боку 904-ю Carrera 1964 года. — Я вот и сам как раз вчера ездил на этой — отличная машина, люблю легкие автомобили».
Три часа прогулки по музею. Жаль, что не пара дней, три часа — явно недостаточно. Здесь никто не спешит. Экскурсантов хватает, потому что компания предлагает посетить завод и музей каждому покупателю новой Porsche — кто же будет спешить, когда есть возможность ознакомиться в деталях с тем, как делали твою машину и на что были похожи все ее предки и собратья? То, что стоит в залах музея, точнее, в странных, кажущихся невесомыми плоскостях, привольно пересекающихся под разными углами внутри огромного пространства «коробки», каждая выставочная единица — не просто автомобиль, а несомненно Porsche, за километр видно, что Porsche.
Даже то, что Porsche разрабатывает под заказ — вот спортивное купе, которое попросил «нарисовать» Volkswagen, вот прототип массового автомобиля, сделанный по заказу китайцев, — все это Porsche, если чуть приглядеться. Бесконечная вереница чудес технической мысли, протянувшаяся из середины века двадцатого в двадцать первый. Еще один девиз Posrche: «Мы слишком хороши, чтобы меняться». И не надо меняться — разве что под капотом.
Егор Быковский
Революция «без злодеяний и слез»