Башня Тишины

– Джоанна, ты знаешь, ведь они меня убьют.

Вдруг он стал глядеть не на девушку, а куда-то за нее. Джоанна мгновенно обернулась. В дверях стоял Керис, лицо его было покрыто пылью. Но как он изменился за эту ночь, подумала Джоанна. Это было лицо мужчины, а не мальчика. В его руке холодной сталью поблескивал меч. А позади него теперь ясно можно было увидеть тех, кто носил эти самые одеяния из домотканого полотна, шелест которых так напугал Виндроуза. Откуда-то из темноты выступила величественная женщина, которая так и излучала красоту. Она была закутана в соболью пелерину, на красиво уложенных волосах поблескивала алмазная диадема.

– Джоанна, – тихо сказала женщина, – меня зовут Розамунда Кентакр. От имени Совета Кудесников я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала.

Тут Джоанна обернулась – Антриг глядел на этих людей взглядом человека, который знал, что песенка его теперь спета, что никакие отговорки его не спасут.

– Керис рассказал нам обо всем, что произошло за это время, – продолжала женщина величественным тоном, – и от имени все того же Совета Кудесников я хочу попросить у тебя прощения за то, что ты оказалась вовлеченной в дела, которые касаются только волшебников. Мы понимаем, сколько неудобств и переживаний пришлось тебе вынести. Я также торжественно обещаю, что этот человек будет наказан не только за то, что он доставил неприятности лично тебе или кому-то из нас, но и за то, что он пытался сделать с обоими нашими мирами.

Тут вперед выступил Керис, и глаза его теперь светились миролюбием, а не только осторожностью. Теперь он был уже не просто орудием в руках Совета Кудесников – он выполнил и собственную задачу, осуществил собственную месть. Он теперь стал тем, кем Джоанна, как она сама понимала, не смогла бы стать при всем желании.

Откуда-то сзади появились еще три кудесника – молодой человек довольно угрюмого вида и мощного телосложения. Остальные два были под стать ему – такие же могучие, облаченные в красные одеяния. И Джоанна поняла, что чародеи успели заключить мир с инквизиторами и Церковью.

Джоанну передернуло от одной только мысли, что теперь Антригу суждено попасть в руки Костолома – уж он-то действительно мастер своего дела. Совет Кудесников и Керис засвидетельствуют, что Антриг убил еще и Солтериса. Вряд ли регент станет под давлением обстоятельств защищать своего недавнего протеже. Вдруг Джоанна вспомнила, как Фарос бросил такую фразу: "И смертный приговор, вынесенный тебе моим отцом, настигнет тебя".

Девушка отступила в сторону, а три облаченных в красное молодца, подойдя к Антригу, принялись быстро развязывать капроновый шнур, стягивающий его. Рывок – и экс-кудесник поставлен на ноги. Он весь побелел от ужаса. Джоанна тоже знала, что теперь он особенно остро осознал, что именно поджидает его по ту сторону Пустоты. "Поскорее уж было бы покончено со всем этим", – пронеслось в голове девушки. Она знала, что как бы теперь ни уничтожили Сураклина, ее заслуга в этом все равно останется неоспоримой. "Скорее бы прекратилось все это, скорее бы", – продолжала она думать в отчаянии.

Госпожа Розамунда тем временем обернулась к распахнутой стеклянной двери. Рядом с отражавшей лунный свет гладью пруда стояли еще два человека, отмечая местонахождение Врат в Пустоту, отмечая место, где один мир отделялся от другого, где временное измерение соседствует с другим.

Налетевшие слабые порывы ветра шевелили меховую пелерину Розамунды. Этот же ветерок осторожно прикасался к щекам Джоанны, а потом уже летел трепать волосы Антрига. Запах Пустоты наполнил гостиную Гэри непонятным ужасом, ощущением безысходности и бесконечности пространства. Впоследствии она не была уверена, что Антриг действительно принялся шептать непослушными губами:

– Нет! Нет! Нет!

За дверью теперь ничего не было, только густо-чернильная темнота. Джоанна подумала, что стоит перешагнуть этот порог, отделенный полупрозрачной завесой, и за ним откроется бесконечность вселенной.

Керис резко повернул голову. На какое-то мгновение его глаза встретились с глазами Джоанны. Где-то там, за уже начинавшим проходить отчаянием от потери деда, Джоанна сумела угадать горечь – горечь расставания с нею. Ведь она, скорее всего, была его единственным другом, если не считать тех, кто учился с ним вместе в школе послушников. С ней ведь было так интересно. И Джоанна понимала, что ей больше не суждено будет увидеть Кериса. Когда Врата Пустоты наконец захлопнутся, то ничего этого больше не будет – ни багровых восходов солнца над болотами в окрестностях Кимила, ни усыпанных мусором булыжных улиц города Ангельской Руки, ни Магистра Магуса, ни несчастного регента.

Вдруг, рванувшись из последних сил, Антриг вырвался из рук державших его послушников и бросился к противоположному окну. Он не успел сделать и двух прыжков – Керис и чародеи кинулись за ним, словно гончие. Они повалили Виндроуза на пол. Керис выхватил меч и с размаху ударил Виндроуза рукоятью по затылку.

Тело беглеца сразу обмякло, и его потащили обратно. Джоанна в ужасе смотрела на происходящее. Впрочем, ничего особенно ужасного здесь не было, в особенности после того, что ей пришлось пережить. Антриг в полубессознательном состоянии продолжал цепляться за окружающие предметы – он оставался верным себе в своем фанатичном упорстве, помноженном теперь на инстинкт самосохранения.

– Все, хватит с ним цацкаться, тащите его, – жестко отрубила госпожа Розамунда.

Керис и волшебники Церкви, схватив Антрига за руки и за ноги, поволокли его к двери на террасу, за которой их ожидала непроглядная тьма, что должна была проглотить их всех.

Джоанна осталась стоять на прежнем месте, и ей еще долго чудилось, будто она видит ушедших в темноту, видит, как их силуэты постепенно растворяются и уменьшаются по мере удаления от дома Гэри. И, наконец, последнее, что она увидела, – отблеск света на линзах очков Антрига. Впрочем, это мог быть и лунный блик на глади пруда. Воздух вокруг нее снова стал теплым, Пустота исчезла, словно окончательно затянувшаяся рана на теле ночи.

Джоанне казалось, что они ушли, оставив следы в ее душе навечно.

Вдруг ее посетила нелепая мысль – ведь сегодня среда, нужно волей-неволей выходить на работу. Наверняка теперь придется расхлебывать кашу, которая заварилась из-за ее исчезновения. Самое малое, что ее может ожидать, – это долгие расспросы и проверки.

И тут девушка дала волю слезам.

Затем Джоанна подумала, что можно взять, да грохнуться на тот самый диван, где лежал связанный Антриг. Нужно дать себе выплакаться, чтобы потом эмоций было меньше. Ведь то, что она пережила, – это был просто сплошной шок. Но какая-то часть рассудка нашептывала девушке, что она даже не знает точно, который сейчас час. А что будет, когда вернется Гэри? Именно Гэри ей как раз меньше всего хотелось теперь видеть, тем более разговаривать с ним, с этим самоуверенным гордецом. Представив тон, которым он произносит "детка" или "крошка", Джоанна сразу почувствовала приступ тошноты.

Вдруг она подумала, что ей придется доказывать, что она действительно пропадала не по своей воле. Хотя бы даже на работе. Но что может свидетельствовать в ее пользу, чтобы все, кому нужно, поверили?

Наверняка Антриг сумел просчитать и это. Она вспомнила, с какой логикой он предугадывал развитие событий. "Мое несчастье в том и состоит, что я всегда догадывался обо всем", – что-то в этом духе он сказал ей. А если еще представить, что под личиной Антрига скрывался Сураклин…

Прямо как Шерлок Холмс, подумала Джоанна с горечью. Но имя известного сыщика натолкнуло ее на другую идею.

Девушка резко встряхнула головой, твердя себе, что теперь уж в любом случае все позади. Все равно то, что она намеревалась сделать, было уже бесполезно. Но сердце у Джоанны все равно было не на месте – она понимала, что рано или поздно все равно сделает это.

Джоанна вспомнила миг, когда стояла в высокой траве на берегу ручья с тяжелым пистолетом в руке и от нее зависело очень многое. Тогда ей очень захотелось стать бессильной, чтобы никто не мог ожидать от нее ничего особенного, на что она должна была себя подвигнуть. Постояв немного, девушка стала медленно подниматься по лестнице прямо в компьютерную комнату.