Договор с дьяволом

Он смерил ее взглядом, от которого, казалось, не ускользнула ни одна мелочь. У нее было ощущение, будто ее раздевают.

– Я жду вот этого, – ответил он, показывая на стакан в ее руке.

– Вы сюда каждый день приходите.

Она чувствовала себя идиоткой. Разумеется, он знает, что приходит сюда каждый день, но она растерялась и не знала, как продолжить разговор. Если она спросит, не желает ли он развлечься, он ответит, что нет, и на этом все закончится.

Его серо-голубые глаза со стальным блеском напоминали ранний рассвет. Взгляд ясный, нисколько не затуманенный виски. Он вдруг улыбнулся, чего она никогда раньше в нем не замечала, и у нее задрожали коленки. Улыбка преобразила его суровое лицо.

– Вы очень наблюдательны, – сказал он.

Она вспыхнула – впервые за многие годы, но в его словах была лишь добродушная усмешка, а не презрение.

– Да, я сморозила глупость, – призналась она, улыбнувшись в ответ. – Но на карту поставлена моя гордость.

Он вопросительно поднял бровь.

– Они поспорили, – ответила она на немой вопрос.

Бровь поднялась еще выше.

– Обо мне?

Она кивнула:

– О том, кто вас раскрутит.

– Нечем заняться у вас в городишке? – сочувственно спросил он, сразу же вызвав у нее симпатию.

– Что ж, вы не играете в карты, пьете немного и развлечься не желаете. Так что вы кажетесь немного… странным.

– Странным? – спросил он, сухо усмехнувшись.

– Не таким, как все, – поправилась она, опасаясь, что обидела его.

– Тогда надо исправить положение, – церемонно произнес он, и ей вдруг стало ясно, что он получил хорошее воспитание, хоть и одевается, как бродяга. – Разрешите вас угостить?

Ее лицо расплылось в улыбке.

– Я думала, вы мне этого никогда не предложите, – она протянула ему стакан и присела. – Меня зовут Мери Мэй.

– Я знаю, – сказал он, и она поняла, что он не так уж безразличен ко всему, как кажется. – А меня – Бен.

– Бен – а фамилия?

– Бен Смит.

– Тогда у вас здесь полно родственников.

Он улыбнулся. Снова лениво и неторопливо.

– Да, по-видимому, так.

– И вы кого-то из них поджидаете?

– Возможно.

– Вы – бывший военный?

Наконец-то его что-то удивило. Первое мгновение у него был такой вид, словно он будет отрицать это предположение, потом он принял расслабленную позу:

– Что – так видно?

– Мне – да.

– Почему?

– Во-первых, у вас волосы короче, чем у остальных. Обычно военные их так стригут. А потом ваша выправка. И дисциплина. Никогда не пьете больше двух стаканов.

Он пожал плечами.

– С армией мы давным-давно расстались – по взаимному согласию. Но от некоторых привычек трудно избавиться.

Его лицо померкло. Она, видно, затронула его за живое. Но она испытала облегчение. Он не похож на полицейского. В нем нет этой надменности.

Она жестом попросила бармена принести ей выпивку. Том улыбнулся и показал ей в ответ два пальца в знак победы. На протяжении следующего получаса она потягивала сильно разбавленный напиток и, к своему удивлению, болтала о том, о чем уже долгие годы не разговаривала.

И только гораздо позднее, с досадным чувством одиночества вернувшись к себе в комнату, она поняла, что он не сказал о себе ни слова, если не считать того горького замечания про армию.

* * *

Бен Мастерс смотрел на себя в зеркало. Надо думать только о Дьяволе. Безумием было начать ходить в салун. Но он надеялся там что-нибудь узнать: ведь именно в «Пылающей Звезде» у Дьявола состоялась первая встреча. И Бен чертовски устал от бесконечного ожидания.

Бен сразу приметил эту женщину. Да надо было быть слепым, чтобы ее не заметить. Жизнь так и кипела в ней. Она была так же не похожа на его бывшую невесту, как ночь на день или луна на солнце. Клэр была бледной и хрупкой светловолосой красавицей. Слишком хрупкой для человека, которого разрывали на части чувство вины и боль, которые он пытался утопить в виски.

Он не хотел сейчас об этом думать. Нельзя отвлекаться от Дьявола на женщину из салуна, как бы весела и улыбчива она ни была. На несколько минут Мери Мэй помогла ему забыться. Ему известна была ее репутация, но она привлекала его своей откровенностью, своей улыбкой. И ему приятно было снова быть с женщиной.

Он подошел к окну и снова выглянул в него, как делал каждый вечер на протяжении нескольких недель. Интересно, как продвигаются дела у Кейна О'Брайена.

10.

На этот раз приглашение на ужин исходило от Ники. Оно насторожило его еще больше, чем «повестка», присланная ее дядей. Оно было передано к тому же через более симпатичного посланца – Робина.

– Сестренка зовет вас сегодня на ужин, – выпалил он прямо с порога. – И я тоже.

Кейн даже не спросил, известно ли об этом их дяде. Мысль о предложении Томпсона неотступно преследовала его уже несколько дней. Кем бы ни был Томпсон, это предложение было сделано без всякой задней мысли, и Кейну опять доставалась отвратительная роль шпиона и предателя. Из Кейна не мог выйти хороший обманщик. Даже скрываясь от закона, он открыто бросал ему вызов.

К тому же, черт возьми, было и искушение поддаться соблазну. В первый раз в своей жизни Кейн получил предложение завести свою собственность, хоть это и было не совсем то, что бы он предпочел, будь у него выбор. Но стоило ему на мгновение представить, что он согласится, перед ним вставал призрак исчезнувших полицейских, и он знал, что никогда не сможет в этом участвовать. И потом, он никогда не сможет купить себе свободу ценой жизни Дэйви.

Но, взглянув на Робина, он понял, что у него нет явной причины отказываться от приглашения на ужин, хотя все в нем протестовало против такого сближения с семьей Томпсон.

Да, но ему все же нужно обнаружить местонахождение Логовища. И больше всего он надеялся на Ники и Робина.

Робин нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании ответа.

– Передай сестре, что я с удовольствием приду, – солгал Кейн. Он не хотел задерживать мальчика, но все же спросил:

– Как твой ястреб?

Робин улыбнулся:

– Он начинает немножко посвистывать и поел вчера хорошо. Я сегодня опять иду на охоту. Пошли вместе? – с надеждой предложил он.

– У меня нет ружья.

– Ничего. Энди может одолжить вам свое для охоты.

Кейну больно было видеть в глазах Робина нетерпеливое ожидание. Зря он принес мальчику ястребенка. Чем больше восхищения вызовет он у Робина, тем сильнее тот разочаруется, когда обнаружит, что Кейн использовал его, чтобы погубить его дядю, самого Робина, да и, возможно, его сестру.

– Вряд ли, – произнес Кейн более резко, чем намеревался.

Улыбка исчезла с лица Робина.

– Я не люблю охотиться, – объяснил Кейн, немного смягчив тон. – За мной самим слишком долго охотились.

– А-а, – Робин, разумеется, его не понял. Быть объектом охоты, видимо, казалось ему веселым приключением, а не безрадостной жизнью, полной лишений и постоянного страха. Кейну вспомнились два года, которые он провел как беглец – вечно на ходу, питаясь как попало, без крыши над головой. Он вспомнил, какая безнадежность нахлынула на него, когда его лошадь уже просто не могла скакать дальше и его, беспомощного, окружил отряд полицейских.

Ничего замечательного не было ни в наручниках, которые до крови стерли ему кожу, ни в кандалах, которые надевали на него, когда вели в зал суда и обратно. И пребывание в камере вряд ли можно было назвать веселым, а смерть на виселице – приключением.

Если бы можно было объяснить это Робину. Мальчик, не разобравшись, шел прямиком по той же дорожке, что и он.

Ему хотелось вправить мальчишке мозги, объяснить все как есть. Но это невозможно. Он должен вбить это ему в голову постепенно, все время пытаясь вытянуть из него информацию.

– В котором часу ужин? – спросил он.

Робин несмело улыбнулся. Его восторг, видимо, утих, наткнувшись на резкий ответ Кейна.

– В шесть, – сказал мальчик, продолжая стоять в нерешительности и явно не желая уходить.