Страница 5 из 34
Но на вечерней службе все эти пересуды затихают. А после нее можно исповедоваться у отца Сергия, прибывшего с нами из России, дабы заниматься духовным окормлением группы. Исповедовавшись, паломницы собираются перед храмом на площади — асимметричной, покатой, характерной для Иерусалима. С одной ее стороны — Свято-Троицкий собор, с другой — полицейский участок, с третьей — мраморная колонна, оставшаяся, по мнению археологов, от строительства царем Иродом Второго Храма. А само это место называется площадь Москвы.
Следующий пункт программы — поселение в отель. Он расположен недалеко от Старого города и явно знавал лучшие времена. Сейчас отель полностью ориентирован на российских пилигримов. В обеденном зале — трое батюшек, каждый окружен своей многочисленной паствой. Шведский стол скромен: салат оливье, печеная картошка, ломти говядины в подливе — во грех чревоугодия при всем желании не впадешь. Довершают общую картину потертые паласы, оранжевые шторы и панели из шпона. Отечественный санаторий средней руки — вот на что это похоже, и трудно поверить, что мы на Святой земле, что за этими оранжевыми шторами — Иерусалим. Однако же мы именно здесь и после короткого отдыха идем на ночную службу в храм Гроба Господня.
1. Усыпальница Девы Марии расположена глубоко под землей в долине Кедрон. Здесь же находится особо почитаемая чудотворная Иерусалимская икона Божией Матери, созданная русскими иконописцами
2. Площадь в Назарете перед православной греческой церковью Архангела Гавриила и Святого источника. По преданию, именно здесь Деве Марии явился ангел с благой вестью
К полуночи резко похолодало: Иерусалим — город горный. Гид предупреждает: обезвоживание подкрадывается незаметно, покупайте пластиковые бутылки с минеральной водой, отхлебывайте маленькими глотками. Спасительную минералку паломницы приобретают в первом же попавшемся на пути кафе. При этом чуть ли не крестясь от страха: внутри все в клубах сигаретного дыма, страшно грохочет телевизор и огромные люди с черными бородами, некоторые с кипами на голове, с лицами, совершенно как на древних ассирийских барельефах, кричат и бьют кулаками по столу. Один из них бросает на прилавок бутылки с водой, не отрываясь от просмотра какого-то очень важного местного футбольного матча.
В храме паломники выстраиваются в две никогда не иссякающие очереди: на Голгофу и в Святой кувуклий — усыпальницу, построенную над гробницей Христа. Паломницы, беспокоясь, толпятся вокруг входа в кувуклий: «Сторожи ступеньку! Если что — мы сразу же туда». Выходит священник, решительно оттесняет толпу. Дамы из нашей группы его действия одобряют: «Правильно! Да разве с нашим народом можно иначе?» Но едва он отворачивается, тотчас же отвоевывают утраченные позиции.
Вот некое явно служебное помещение прямо за кувуклием. Приближаешься к нему — и вдруг прямо из стены начинает доноситься пение. Заходишь туда — а там, оказывается, есть дверь, которая ведет еще в одну капеллу. В ней стоят, взявшись за руки, человек пятнадцать юношей и девушек — смуглых, черноволосых, модно и современно одетых — и поют псалмы на языке, который сразу и не определить. Спрашиваю у одного из них: «Вы кто и откуда?» И получаю ответ: «Мы сирийцы, принадлежим к Сирийской православной церкви, но мы из стокгольмской общины и пели по-шведски».
Три часа ночи. Монахини дремлют на ступенях. Какой-то человек в одиночестве горячо молится перед алтарем Армянской капеллы. А нашу группу потихоньку начинают собирать — пора ехать в отель. У выхода сталкиваемся с целой толпой новоприбывших. Для нас день заканчивается, для них начинается.
1. В Силоамской купели даже вчерашние скандалисты становятся совершенно другими людьми
2. На пути к вершинам Елеонской горы паломники останавливаются на смотровой площадке в городе Давида
Девять мер живописности
К восьми утра все уже на ногах — собираются на завтрак. Как часто бывает в дешевых отелях, стены столовой увешаны грозными напоминаниями о том, что постояльцам строжайше запрещено забирать с собой местную еду. Но плюшка или яблочко со шведского стола то и дело как бы случайно падают в сумки паломниц. Впереди целый день странствий — виа Долороза, Вифезда, Силоамская купель, посещение пяти или шести монастырей и храмов (паломничество все-таки не туристическая поездка, но дело, требующее трудов как душевных, так и физических), а обед не предусмотрен.
На выходе из отеля гид Ирина распоряжается: «Постройтесь парами! Замрите на месте». Она пересчитывает группу: должно быть 32 человека, получается на одного меньше. «Где женщина, которая на носик бумажку наклеивает?» — «Да вот она стоит!» — «А где дама в голубой панамочке?» Наконец находится и дама, и нестройное наше воинство отправляется в путь. Впереди батюшка в темных очках и с полосатой пляжной сумкой: во второй половине дня предполагается поездка на Мертвое море.
Со всех концов Иерусалима такие же группы, как наша, стекаются к стенам Старого города. По Яффской дороге движется процессия паломников: впереди чернокожий священник в разноцветной шапочке, следом приплясывают и поют мужчины в полосатых штанах и рубахах и женщины в лиловых и красных тюрбанах, в стеклянных бусах. Навстречу им движется другая группа, еще более живописная. У Яффских ворот происходит их встреча: «Откуда вы?» — «Из Сенегала!» — «А мы из Бразилии». — «Слава Иисусу!»
В Талмуде написано, что из десяти мер красоты девять отданы Иерусалиму. Представления о красоте, понятно, у каждого свои, но если заменить красоту на живописность, пожалуй, все верно. Мы проходим через только что построенный торговый квартал Мамила: витрины бутиков, книжные магазины, при них кофейни, в кофейнях на диванчиках сидят девушки в окружении бойфрендов, ноутбуков, собачек и чашечек кофе со льдом. Удаляемся на две сотни метров, входим в стены Старого города — и пейзаж стремительно меняется. Мы под сводами бесконечного восточного базара. Тут же, прямо на улице, несколько стариков в платках-арафатках поставили столик и играют в карты. На лотке у седого араба майки с символикой израильской армии, майки с палестинским флагом, майки с надписью «Мир на Ближнем Востоке? Ха-ха!» и примиряющие, объединительные майки с надписью «Да здравствует виагра!». Еще несколько шагов — и все это мгновенно исчезает, хотя мы даже никуда не свернули. Вокруг нас — Еврейский квартал: в окнах синагог видны бородатые мудрецы, изучающие Тору, гуляют приехавшие на экскурсию солдаты разных родов войск, все при боевом оружии, с дикими воплями катаются на роликовых коньках подростки. Еще несколько поворотов — и все сменяется молчанием Армянского квартала, состоящего из монастырей, строений и дворов, куда постороннему вход заказан.
В какой-то момент от неожиданных впечатлений — францисканские монахи в спортивных куртках поверх ряс, филиппинцы, поющие по-латыни «Аве Мария», негр в одежде религиозного еврея, в шляпе и с пейсами, базилики, мечети, гробницы, сувенирные лавки с надписью «Розмовляем на украиньской мови» — голова идет кругом. Кажется, что смотришь фильм в формате 3D или падаешь с американских горок. Прогулки по Старому городу в Иерусалиме — это не путешествие а, скорее, приключение. Приключение, добавим, небезопасное. Бывают случаи, когда мозг просто не выдерживает такого напряжения, такой яркости, да еще сознания того, что здесь, по этим холмам, ходили царь Давид, Христос, апостолы. И тогда мирный путешественник вдруг раздирает на себе одежды, объявляет себя мессией или Иоанном Крестителем, его увозят привычные санитары. И это называется Иерусалимским синдромом.
1. Перед входом в Лавру Саввы Освященного в Иудейской пустыне. Согласно монастырскому уставу, женщин сюда никогда не допускали и не допускают