Страница 21 из 31
Свет погас, замелькали первые кадры старой хроники: 1934 год, в ледяной пустыне Антарктиды отважный полярный исследователь контрадмирал Ричард Бэрд обреченно ждет смерти в хижине, отрезанный от всего мира страшной непогодой, какая в этих местах, у Южного полюса, случается регулярно. Вновь и вновь его друг и заместитель профессор Томас Поултер пытается прорваться к адмиралу через 123 мили на тракторах-снегоходах. И, наконец, третья попытка увенчивается успехом, хотя сил у спасателей и спасаемых почти не остается. Конец, титры.
Именно в 1934 году Поултер и задумал создать специализированное транспортное средство для поездки к полюсу, которому были бы не страшны ни снежные бури, ни 80-градусные морозы, ни коварные бездонные трещины, прикрытые тонким слоем смерзшегося снега (фирна). Двигатель и экипаж должны были быть защищены от непогоды и холода, а люди — иметь достаточно места для длительного (неделями и месяцами) пребывания в машине, сам автомобиль должен быть заметно длиннее ширины средней расщелины, иначе провалится.
Поултер был типичным американцем, то есть не только ученым-физиком, но и оборотистым бизнесменом. Во всяком случае, он убедил конгресс в том, что такой Snow Cruiser («Снежный крейсер») построить не только можно, но и нужно, и обойдется вся затея в какие-то 150 000 долларов, которые к тому же дадут частные инвесторы. От правительства Поултер просил всего-то ничего: оплатить расходы на саму экспедицию и переброску левиафана в Антарктиду и обратно.
Ударная стройка империализма
Строительство Snow Cruiser началось 8 августа 1939 года на чикагском заводе Pullma
Супертехнологии столетней давности
Как вращать колесо диаметром три метра? Нечего было и думать о подведении к каждому карданного вала — все механизмы должны были быть спрятаны внутри корпуса, чтобы их можно было чинить, не выходя на мороз. К тому же все четыре колеса ради маневренности могли поворачиваться, так что «крейсер» мог плыть по снежной глади не только вперед или назад, но и под углом. Создатели применили схему дизельэлектрохода: два двигателя по 150 л. с. вращали роторы двух генераторов, а колеса приводили во вращение встроенные в каждое (места хватало) электромоторы по 75 л. с. Вам кажется, что для такой махины силенок явно маловато? А вот конструкторам почему-то так не показалось, а зря… Впрочем, на шоссе Snow Cruiser развивал аж 48 км/ч. А зачем ему больше? Моторы и так получились на редкость прожорливыми, хорошо хоть, что в огромные баки можно было взять 9463 литра солярки (этого должно было хватить на 8000 километров пробега). И, кстати, внутри этого монстра экипаж из пяти человек и лабрадора Нави мог прожить в автономном режиме целый год — еды и тепла хватило бы.
Еще одна особенность «крейсера» — втягивающиеся на 1,2 метра колеса: это было необходимо, в частности, для преодоления широких расщелин.
Крах надежд
Не будем описывать все перипетии разгрузки Snow Cruiser в Антарктиде, скажем лишь, что колеса тяжелой машины, погружавшиеся в снег более чем на 0,9 метра, начинали беспомощно прокручиваться, а двигатели перегревались. Снег, в отличие от асфальта, проминался, и колеса все время оказывались в яме, а выехать из нее не хватало мощности. Единственной возможностью пройти хотя бы 148 километров оказалось… движение задним ходом (спасибо «правильной» развесовке носа и кормы, а также профилю днища и свесам). Впрочем, существование в уютных каютах рядом с теплыми дизелями оказалось весьма комфортным, и крейсер встал на вечный прикол в качестве базы для полярников. Потом его занесло снегом, и лишь длинный бамбуковый шест выдавал место «подземного» лагеря. Потом война отодвинула полярные исследования на второй план, и только в 1958 году машину откопали, посмотрели и уехали. А еще через пару лет она вдруг исчезла! По одной из версий, крейсер откололся вместе с ледником, уплыл в море и там утонул. Вторая (более экзотическая, но не то чтобы вовсе невероятная): коварные русские, мол, украли машину для изучения и увезли ее в Сибирь. Во всяком случае, так писали некоторые газеты той поры. А может быть, его просто не слишком хорошо искали?
Алексей Воробьев-Обухов
Сам спорт ногу сломит
Вы сидите перед телевизором и смотрите крупные международные соревнования — Олимпиаду или чемпионат мира. Все движения спортсменов отточены до мелочей. Даже если они падают, то тут же встают и как ни в чем не бывало продолжают выступление. Кажется, что тела этих людей каучуковые, а чувство боли им неведомо. И только когда на спортивную арену выбегают люди в белых халатах, иллюзия разрушается и мы понимаем, что и у самых сильных и тренированных атлетов тело имеет предел прочности. Фото вверху: REUTERS
Известно, что регулярные занятия спортом укрепляют здоровье. Так было, когда «спортом» называли разного рода занятия, которым обеспеченные люди предавались ради развлечения и состязания друг с другом. Это и сегодня остается справедливым для любителей здорового образа жизни. Чего нельзя сказать о современном «спорте высоких достижений», который превратился в серьезнейшую угрозу здоровью атлетов. По данным Федерального центра лечебной физкультуры и спортивной медицины Минздравсоцразвития РФ, лишь около 12% спортсменов такого класса к моменту завершения спортивной карьеры (наступающему обычно между 30 и 40 годами, то есть в возрасте, который для людей любой другой профессии считался бы расцветом сил) могут быть признаны практически здоровыми. И это несмотря на то, что по плотности медицинского контроля и обеспеченности всем лучшим, что только есть в отечественной медицине — от врачей до приборов и препаратов, — спортивная элита не имеет себе равных, кроме разве что космонавтов и высшего политического руководства страны.
Причин превращения рекордсмена в больного довольно много. К ним относятся и хронический стресс (оборотная сторона азарта, без которого в спорте ничего не добьешься), и систематическое употребление искусственных стимуляторов (допинга), и сам момент ухода из спорта, связанный как с возрастным, так и с психологическим кризисом... Но один из главных факторов разрушения здоровья спортсменов — травмы, получаемые на тренировках и состязаниях.
Травматлон
Разумеется, риску подвержены не только спортсмены экстра-класса. Уровень травматизма в спорте характеризуют несколькими показателями. Самый популярный — так называемый интенсивный показатель травматичности (ИПТ), определяемый как число случаев на 1000 спортсменов в год. В отечественной литературе часто можно прочитать, что среднее значение этого показателя для людей, регулярно занимающихся каким-либо спортом, составляет примерно 4,7. Цифра выглядит не слишком устрашающей: если выбрать наугад 1000 самых обычных, не связанных со спортом людей и проследить за ними в течение года, травм будет никак не меньше. Правда, при более внимательном изучении вопроса выясняется, что в основе этой благополучной цифры лежит статистика сорокалетней давности, когда объем нагрузок в большом спорте был совсем другим.
Однако средний ИПТ не более информативен, чем пресловутая «средняя температура по больнице»: в разных видах спорта и для разных категорий спортсменов этот показатель может различаться на два-три порядка. В 2003 году American Sports Data (крупнейшая американская маркетинговая фирма, специализирующаяся на изучении рынка спортивных товаров и услуг) опубликовала результаты масштабного исследования спортивного травматизма в США, в которое вошли данные по 20 миллионам американских спортсменов — профессионалов и любителей. Согласно этой сводке, в некоторых видах спорта ИПТ выражается трехзначными цифрами. Причем бокс, где соперники сознательно стремятся нанести друг другу повреждения, занял всего лишь третье место в списке самых травматичных дисциплин. Его ИПТ — «всего» 127. Лидирующие места заняли регби (188) и хоккей (159). Иными словами, в 2002 году почти каждый пятый американский регбист получил травму, повлекшую как минимум кратковременный выход из игры. В том же исследовании приводится и другой показатель: число случаев на 1000 «сеансов спорта» (athlete exposures) — тренировок или выступлений на состязаниях. Здесь цифры ниже и ровнее: лидирует с заметным отрывом бокс (5,2), а за ним плотной группой идут регби, хоккей и сноуборд (меньше 4).