Королева Виктория

До осознания всей серьезности болезни сына королева часто раздражалась из-за его поведения и относилась к нему без особых симпатий, однако позже, когда поняла всю опасность его положения, ее отношение к сыну заметно изменилось. «Бедное дитя, — писала она королю Леопольду, - он такой способный и такой умный, но с ним всегда случаются досадные приключения. Для других детей это вполне нормально, но для Леопольда любой такой случай может превратиться в серьезную проблему. Сейчас, например, он снова упал, и на лбу у него образовалась огромная шишка величиной с орех... К сожалению, наши врачи ничего не могут сказать по поводу возможного лечения... Он очень терпелив».

После самого серьезного приступа кашля, от которого у него началось кровотечение, в семье было решено отправить принца на некоторое время за границу, где климат намного теплее. 2 ноября 1861 г. принц Леопольд отбыл во Францию, попрощавшись на ступеньках Виндзорского дворца с отцом, которого ему не суждено будет уже увидеть. Вернувшись домой, принц услышал от убитой горем матери, что отныне он может делать что угодно, но пусть не старается заменить отца, поскольку это просто невозможно. При этом она, конечно же, очень надеялась, что Леопольд подрастет и с возрастом станет больше «похожим на отца как по характеру, так и по его отношению к работе. Во всяком случае, мог бы унаследовать его основные достоинства и взять на себя часть обязанностей покойного отца».

Королева души не чаяла в ребенке и делала все необходимое, чтобы уберечь его и дать ему возможность исполнить свою роль в жизни. Когда ему было уже восемь лет, она приказала Элфинстону следить за ним так же внимательно, как за маленьким Артуром. После обильного внутреннего кровотечения королева запретила сыну кататься верхом на лошади, участвовать в любых играх со сверстниками, в результате чего он мог бы получить рану, и вообще не находиться вне ноля зрения матери. В Балморале за Леопольдом тщательно присматривал брат Джона Брауна Арчибальд, который не отставал от парня ни на шаг и часто нес его на руках, когда тот не мог передвигаться сам. Кроме того, королева приставила к нему молодого гувернера из числа офицеров Королевской конной артиллерии по имени Уолтер Джордж Стерлинг. Она очень надеялась, что этот молодой и сильный офицер «позаботится о нашем бедном мальчике».

Принц Леопольд очень полюбил Стерлинга, как, впрочем, и королева, однако офицер не поладил с придворными-шотландцами, в особенности с Арчибальдом Брауном. После нескольких серьезных конфликтов летом 1866 г. королева нашла благовидный предлог и уволила Стерлинга, заявив при этом, что тот «не совсем подходил для столь важной должности и не имел достаточного опыта, чтобы вести себя с мальчиком как настоящий отец».

Леопольд был очень недоволен таким решением и разозлился на мать. Однажды во время обеда тринадцатилетний парень появился в столовой с «большим золотым кольцом на пальце». Естественно, мать сразу же поинтересовалась, откуда у него золотое кольцо, на что тот, густо покраснев, сказал после недолгих раздумий, что ему его подарил мистер Стерлинг. «Не могу выразить словами, — писал Стерлингу Леопольд, — как я скучаю без вас. Мне каждое утро кажется, что вы зайдете ко мне в комнату, а потом мы спустимся в столовую на завтрак, а Луиза будет смотреть на нас сверху вниз. Мне так не хватает вас».

Оставшись без своего любимого гувернера, Леопольд чуть было не потерял возможность общаться со своей сестрой Луизой, которая тоже ненавидела шотландских слуг. Мать запретила сыну заходить к ней в комнату и играть с нею во дворе. «Мне запретили заходить к Луизе, как раньше, — жаловался юноша одном из тайных писем Стерлингу, которые передавал бывшему гувернеру без ведома матери. — А сегодня утром я получил сообщение, что отныне мне категорически запрещено без разрешения мамы приглашать кого бы то ни было в свой железнодорожный вагон во время поездки в Шотландию».

«Бедный мальчик, — писала Луиза одной из своих подруг, - ему сейчас не разрешают общаться со мной и даже заходить в мою комнату. Это очень печально для нас обоих. Однажды он сказал мне: «Люси, не знаю, что станет со мною, если ты когда-нибудь покинешь наш дом. Я этого просто не переживу».

К счастью, домашний учитель мальчика преподобный Робинсон Дакворт, член совета Тринити-колледжа в Оксфорде, добросовестно отнесся к своим обязанностям и постарался понять истинные потребности своего подопечного. С одной стороны, он всеми силами угождал королеве и поразил ее своими изысканными манерами, а с другой -поладил с шотландскими горцами, что никак не удавалось его предшественнику.

Вскоре после назначения Дакворта принц Леопольд тяжело заболел, началось сильное кровотечение в кишечнике, и он некоторое время был прикован к постели. Королева все это время сидела у его кровати и уже потеряла надежду на благополучный исход. А когда принц все же стал понемногу поправляться, и появилась надежда на полное выздоровление, она вдруг поняла, что ее «бедный мальчик» стоял на краю могилы и теперь от нее требуется относиться к нему как к главной ценности в своей жизни. Она поняла, что отныне Леопольду и Беатрисе нужно быть вместе с нею, а она ни в коем случае не должна допустить полного распада семьи. Иными словами, ее младшие дети должны стать помощниками в ее повседневных делах и все свое время посвятить матери. Тем более что мальчик, кажется, проявлял все склонности к подобного рода обязанностям. «Кроме французского и немецкого, — с удовлетворением писала королева старшей дочери, -он весьма успешно изучает латынь, греческий и итальянский. Кроме того, он увлекается музыкой и рисованием и проявляет серьезный интерес к политике. Короче говоря, он занимается всем понемногу, а его ум и сознание больше, чем у кого бы то ни было из мальчиков, напоминают ум и сознание своего дорогого отца».

Однако задуманный королевой план на будущее совершенно не устраивал принца Леопольда. Сама мысль о том, что всю оставшуюся жизнь ему придется провести в затхлых, «ужасных» и «отвратительных» помещениях Виндзора и Осборна, а также в «совершенно омерзительном» Балморале, наводила на него ужас. Тем более что все это время ему пришлось бы общаться с ненавистным и высокомерным Джоном Брауном. «Я сейчас просто в отчаянии, — делился он своими мыслями со Стерлингом в сентябре 1868 г., когда ему исполнилось пятнадцать лет. — Иногда со мной обращаются так, что хочется выть от тоски (к счастью, это не касается мистера Дакворта; который по-прежнему добр и великодушен ко мне). А больше всех мне надоел этот Д.Б., как, впрочем, и его брат. Иногда, ради забавы, он бьет меня ложкой по лицу и все такое прочее. Конечно, вам все это может показаться смешным, но вы же знаете, насколько я чувствительный человек. Надеюсь, вы понимаете, как мне здесь трудно».

«Мне очень плохо здесь, — писал принц Леопольд в феврале 1870 г. в другом письме Стерлингу из Осборна, едва поправившись после очередной тяжелой болезни. — Совсем недавно я перенес очень тяжелую болезнь... и вот я снова в постели. Жизнь в этом мрачном доме становится для меня просто невыносимой. Здесь ни у кого нет ни минуты свободного времени, за всеми пристально следят и контролируют каждый шаг, а все, что здесь говорят, тут же становится известным матери». Принц добавил, что он очень опасается за судьбу мистера Дакворта, к которому начинают относиться так же, как в свое время относились к Стерлингу. Он не сомневался, что пройдет немного времени и этот ненавистный Браун выживет его из дворца, как сделал это с предыдущим наставником. Словом, усилиями Джона Брауна жизнь для принца стала настолько невыносимой и тягостной, что он признался Стерлингу в желании покончить с собой. «Этот дьявол Арчи, — жаловался принц новому наставнику, Роберту Коллинзу, после того как мать уволила Дакворта, — просто изводит меня своими придирками. Он пристает ко мне каждый божий день и даже ночью ничего не делает для меня. Он даже ночной горшок не приносит мне и постоянно издевается над слугами. Я его так ненавижу, что готов разорвать на части».