Королева Виктория

Тем временем в Германии, где все газетные сообщения так или иначе вертелись вокруг поведения кронпринцессы, которую часто называли просто «Die Englanderin» («англичанка»), все чаще стали появляться требования, чтобы она привезла мужа домой. Даже ходили слухи о том, что она завела роман с управляющим двором кронпринца графом Гетцем фон Зекендорффом. Среди других слухов, которые ее мать в письме к британскому послу в Берлине назвала «позорными», наибольшее возмущение вызывало досужее предположение что кронпринцесса специально выступает против проведения немедленной операции по удалению раковой опухоли, предпочитая скорее рисковать жизнью мужа, чем лишиться возможности стать императрицей после смерти нынешнего императора Германии Вильгельма I. Состояние его здоровья оставляло желать лучшего, и кайзер сам неоднократно говорил о скорой кончине. Кроме того, пришло известие, что из-за тяжелой болезни наследника престола императорская корона может быть передана после смерти нынешнего императора его сыну принцу Вильгельму.

Тем временем принц Вильгельм срочно прибыл в Сан-Ремо, чтобы любой ценой вернуть отца в Берлин. Однако его мать категорически запретила ему перевозить больного мужа. «Ты спрашиваешь, как вел себя Вили, когда приехал сюда, - писала она королеве после возвращения сына домой. — Он вел себя так же грубо, так же бесцеремонно, как и всегда, но на сей раз он был просто невыносим. Однако после моего столь же грубого вмешательства он снова стал покладистым и уступчивым... Сын думал, что должен любой ценой спасти своего папу от моего неправильного обращения и английское го доктора!!! Когда он не забивает голову всякой нелепой чушью в Берлине, то становится довольно милым и спокойным человеком... Но я ни за что на свете не позволю ему диктовать мне свою волю и постоянно доказываю, что моя голова работает так же хорошо, как и его собственная».

Королева была очень разочарована, узнав, что внука убедили занять трон императора из-за того, что его отец был тяжело болен. Эту «чудовищную идею», по ее словам, ни в коем случае нельзя было принимать. «Фриц способен все сделать и все организовать, — писала она, — и это нужно остановить немедленно». Затем она поведала дочери, что у нее есть все основания для недовольства, поскольку ее второй сын, Генрих, по сообщениям кронпринцессы, ведет себя так же недостойно, как и его старший брат, так как постоянно напоминает, что его «папа пострадал из-за английского доктора и из-за меня... Он относится к этому очень болезненно!!! Он настроен так решительно и так бескомпромиссно, что не верит ни врачам, ни своей матери... Он глуп в такой же мере, как и упрям, и ведет себя так вызывающе, что просто не знаю, что с ним делать и как это все выносить».

10 марта 1888 г. в Сан-Ремо пришла печальная весть о смерти кайзера Германии Вильгельма I. Кронпринц Фридрих автоматически становился императором Германии под именем Фридриха III. В краткой церемонии, проходившей в гостиной виллы Зирио, он принял присягу на верность и возложил на себя орден Черного Орда в качестве нового кайзера Германии. В то же самое время он направил ноту благодарности сэру Мореллу Макензи за то, что тот продлил ему жизнь и дал возможность компенсировать неустанные усилия и мужество своей жены. А когда он повесил орденскую ленту ей на плечо, она не выдержала и расплакалась. За много лет до этого она написала своей матери, что Господь наградил ее таким замечательным мужем, но вместе с тем отметила, что в связи с этим ее ждут нелегкие испытания и горестные разочарования. И сейчас это время наступило. «Бедный Фриц, унаследовав престол своего отца и пребывая в жутком состоянии, держится великолепно! — писала она матери. — Как много хорошего он мог бы сделать своей стране и своему народу!»

«Я сама уже стала императрицей Викторией! — сообщила королева в письме своей старшей дочери. — Ты знаешь, как мало меня волнуют все эти громкие титулы, но не могу отрицать, что после всего сказанного и сделанного во имя этого достижения к не могу не благодарить Бога за то, что дорогой Фриц и ты скоро сможете унаследовать имперский трон Германии».

Именно поэтому они с таким негодованием отнеслись к замыслам принца Вильгельма оспорить право отца на пост кайзера Германии. Конечно, его мать выражала надежду, что муж проживет достаточно долго, однако, когда королева увидела его в Шарлоттенбурге в апреле 1888 г., ей стало ясно, что он долго не протянет. Кстати сказать, ее министры были против ее поездки в Германию, а лорд Солсбери прямо предупредил, что Бисмарк отчаянно пытается устроить династический брак между последней дочерью кайзера, принцессой Викторией, известной под прозвищем «Моретта», и Александром Баттенбергом, которого чаще всего называли просто Сандро. Надо сказать, что этот брак поначалу приветствовался не только самой королевой, но и канцлером Германии. Однако премьер-министр Солсбери неоднократно предупреждал королеву, что ее внук кронпринц Вильгельм станет для нее самой настоящей бедой, когда в конце концов унаследует престол кайзера Германии. Его настораживала та энергия, с которой принц предпринимал усилия по реализации своей задачи. Но королева осталась при своем мнении и не изменила планов на будущее. Это должен был быть, по ее мнению, вполне частный визит, и именно такое содержания было изложено в ее телеграмме императрице Германии. «Я привезу с собой свой собственный матрац, — сообщала королева. — Оставляю на твое усмотрение планы моих деловых встреч (кроме, разумеется, моих встреч с внуками и правнуками), но умоляю, чтобы встреч было как можно меньше».

Когда ее поезд прибыл на станцию Шарлоттенбурга, королеву уже радостно встречали дочь и внуки. Ее сразу же отвезли во дворец и предоставили апартаменты, в которых когда-то проживал Фридрих Великий, а после того, как королева немного отдохнула и пришла в себя после утомительной поездки, препроводили в спальню императора. «Он лежал на кровати, — записала она в дневнике, — и поднял обе руки, чтобы поприветствовать меня. Мне было приятно видеть его, но самое печальное заключалось в том, что он уже не вставал с постели».

А когда мать и дочь остались наедине, «Вики много плакала, бедняжка». Помимо заботы о состоянии здоровья мужа, добавила королева, «у нее было столько других забот и неприятностей», которые в значительной мере были вызваны откровенным антагонизмом канцлера Бисмарка.

Однако когда на следующий день королева сама поговорила с Бисмарком, то с удивлением обнаружила, что этот довольно милый и дружелюбно настроенный человек вовсе не похож на чудовище, которого Вики называла «самым ужасным и опасным в мире». Он очень волновался перед встречей и часто спрашивал, что будет делать королева во время беседы, где будет сидеть и как ему самому следует себя вести. Они действительно поразили друг друга. Бисмарк нашел старую леди вполне доброжелательной и интересной, а она, в свою очередь, была приятно удивлена его обходительностью и дружелюбным настроем. Как отмечал позже помощник его личного секретаря Артур Бигг, он вышел из ее комнаты в превосходном расположении духа, удовлетворенно потирая бровь. «Боже мой! — воскликнул он. — Вот это женщина! С ней каждый человек может иметь дело!» Позже он уточнил, какое впечатление оставила у него королева Виктория, заявив одному из своих коллег, что «в Шарлоттенбурге бабушка вела себя превосходно».

На следующий день королева отправилась на железнодорожную станцию, и ее старшая дочь провела с ней некоторое время в карете. «Я все целовала и целовала ее, — записала королева в дневнике в тот вечер. — Она долго держала себя в руках, в потом расплакалась. Мне было ужасно больно смотреть на нее, когда она стояла на перроне в слезах, а поезд медленно набирал скорость. Мне тяжело было от мысли, какие еще жуткие испытания могут выпасть на ее долю. Моя бедная девочка, если бы я только знала, как помочь ей в эту трудную минуту».

Через несколько недель состояние здоровья императора заметно ухудшилось. Правда, в то время он нашел в себе силы, чтобы присутствовать на свадьбе своего сына Генриха и Ирен, принцессы Гессенской, однако уже к середине июня практически не мог глотать, и его кормили из тюбика. Родственники сочли необходимым срочно послать за кронпринцем Вильгельмом, который приехал вместе со своей супругой Августой Шлезвиг-Гольштейнской и сразу же начал вести себя как полновластный хозяин дома.