Слэм

— Вовсе это не выпендреж, — сказал я. — Ты легко можешь стать моделью, если захочешь.

Я знал, что говорю. Я хотел во что бы то ни стало повысить свои шансы с Алисией. Не знаю, поверила ли она, но это было неважно.

В тот вечер мы впервые вместе легли в постель.

— Ты прихватил кое-что? — спросила она, когда стало очевидно, что нам нужно кое-что.

— Нет. Конечно, нет.

— Почему «конечно, нет?»

— Потому что... Я же думал, мы в кино пойдем.

— И ты не носишь это с собой? Просто на всякий случай?

Я отрицательно покачал головой. Я знал одноклассников, которые так делают, но они просто пыль в глаза пускали, большинство из них по крайней мере. Был один парень, Робби Брэди, так он один и тот же пакетик с «Дюрексом» показывал мне пятнадцать раз. Ну, каждый может купить их, и я тоже, купить — не проблема. Но я ничего не сказал. Я всегда думал так: если мне эта штукенция понадобится, я всегда заранее ей запасусь, потому что такой уж я человек. Я никогда не рассуждал подобным образом: а вдруг сегодня вечером мне придется трахнуть кого-нибудь, кого я сейчас вообще еще не знаю, так прихвачу-ка я презерватив. Я всегда надеялся, что это будет спланировано как-то получше. Я думал, что мы как-то загодя это обговорим, так что будем оба к этому готовы, и это пройдет как-то по-особенному, без напряга. Мне никогда не нравились всякие истории, которые я слышал от парней в школе. Они всегда себе льстили, но это не походило на тот секс, о котором в книжках читаешь и видишь в порнофильмах. Это всегда было впопыхах, иногда прямо на улице, а иногда рядом находились другие люди. Я убежден, что скорее вообще не стал бы заниматься сексом, чем развлекаться таким манером.

— Ох, да ты славный мальчуган, — сказала Алисия. — Мой последний парень повсюду носил с собой кондомы.

Видите? То, что я и думал. Он всегда носил с собой кондомы и никогда ими не пользовался, потому что Алисия ему не давала, а не давала потому, что ей не нравилось, как он на нее давит. Иногда презерватив на самом деле по-настоящему помогает, чтобы не залететь. Если ты такой парень, который носит с собой кондом постоянно, никто с тобой по-всякому спать не станет, так ведь? Но, по крайней мере, я был с девушкой, которая хотела секса со мной. Только мне от этого было не легче. У бывшего парня Алисии не было с ней секса, потому что он носил с собой презерватив, а у меня — потому что я не ношу. Но она хотела секса со мной. Так что в целом я был рад, что я — это я, а не он.

— Давай пойдем стащим один, — предложила Алисия.

— Где?

— В спальне у моих предков.

Мы встали и пошли к двери. На ней не было ничего, кроме футболки и кроссовок, так что не нужно было быть великим провидцем, чтобы понять, что творилось в ее комнате.

— Меня же убьют, — испугался я.

— Не будь таким слизняком! — возмутилась она, но я так и не понял, почему бояться, что тебя убьют, — значит быть слизняком. По-моему, это просто нормальный здравый смысл.

И вот я где-то минуты две лежал в постели в ее спальне и пытался припомнить, как мы оказались здесь. По правде говоря, особых усилий не потребовалось. Мы вошли, поздоровались с ее мамой и папой, поднялись по лестнице — и вот мы на месте. Мы никогда об этом не говорили. Мы просто делали то, чего нам хотелось. Хотя я был убежден, что она хотела проделать все это из-за своего бывшего. Я тут был так, сбоку припека. Я имею в виду, что если бы она меня терпеть не могла, то, конечно, не стала бы этого делать. Но я помнил, как она мне тогда, при первом разговоре, сказала, что может передумать, и я догадывался: она почему-то хочет того парня вернуть. Она как будто собиралась над ним поиздеваться. Он-то настаивал, она говорила «нет», тогда он послал ее к черту. Вот она и решила переспать с первым встречным, мало-мальски пристойным с виду. Держу пари, что если бы у нас был секс в тот вечер, это не осталось бы между нами. Она уж как-нибудь дала бы ему знать, что она больше не девочка. Это у нее было вроде пунктика.

И вдруг мне расхотелось делать это. Знаю, знаю. Вот красивая девчонка, которая мне на самом деле нравится, и она ведет меня к себе в спальню, и понятно, что не просто так. Но когда я понял, что к чему, мне как-то стало казаться, что это неправильно. Нас было трое в койке, она, я и он, и я прикинул, что, поскольку у меня это в первый раз, хорошо бы, чтоб нас было поменьше. Я решил подождать, пока он уйдет, чтобы быть уверенным, что ей в самом деле это интересно.

Алисия вернулась, держа в пальцах маленький серебристый пакетик.

— Та-ра-ра! — пропела она, помахивая им в воздухе.

— А ты уверена, что он качественный? Не просроченный?

Не знаю, почему я это сказал. То есть знаю почему: потому что искал какой-нибудь повод. Но я мог использовать кучу предлогов, и этот был не лучший.

— Почему бы ему не быть качественным? — спросила она.

— Не знаю.

Я и вправду не знал.

— Потому что он папин?

«Может, и да, это я и имел в виду», — подумалось мне.

— Думаешь, у них и секса никогда не бывает? И презервативы валяются годами?

Я ничего не ответил. Но именно об этом я и думал — странно, правда? Поверьте мне. Я знаю, что родители занимаются сексом. Но думаю, что не был в курсе, как с этим обстоит дело у родителей, которые живут вместе. Для меня как-то само собой подразумевалось, что у родителей, которые живут вместе, секс бывает реже, чем у тех, кто живет врозь. Меня сбило с толку, что у них вообще есть презервативы. Если у людей они есть, значит, они вообще-то занимаются сексом, причем все время, правда? Их покупают люди, которые реально ими пользуются.

Она посмотрела на ценник.

— Срок годности — двадцать первое сентября две тысячи пятого года.

(Если вы читаете это в будущем, я скажу вам, что это было задолго до 21 сентября 2005 года. У нас было много времени, чтобы использовать этот презерватив. Годы и годы.)

Она протянула мне упаковку.

— Бери. Нам он не понадобится.

— Почему?

— Потому что уже поздно, и мама с папой знают, что ты здесь. Они скоро начнут стучаться. Они всегда это делают, если парень задерживается у меня слишком надолго.

На моем лице, наверное, застыло какое-то особенное выражение, потому что она встала на колени перед кроватью и поцеловала меня в щеку.

— Извини! Я не хотела так вот...

— А как ты хотела?

Я сказал первое, что пришло мне в голову. Я-то сам хотел, чтобы было совсем поздно. Ее родители забарабанили бы в дверь, и я бы быстренько оделся и пошел домой.

— Ты не хочешь заниматься этим, правда? — спросила она.

— Не хочу... — промямлил я. И сразу же добавил: — Нет-нет, хочу...

Она засмеялась.

— То есть я тебя не смутила, а?

— Не понимаю, почему ты этого захотела, — сказал я. — Ты говорила, что с бывшим своим парнем не была к этому готова.

— Не была.

— А почему тогда со мной?..

— Ты мне нравишься.

— Значит, он не слишком-то тебе нравился?

— Нет, не очень. То есть сперва нравился, потом разонравился.

Больше я ей вопросов не задал. Смысла не имело. Выходило так, словно она решила переспать со мной побыстрее, пока я ей не разонравился. Как будто она знала, что завтра я ей нравиться не буду, — так что надо все проделать сегодня. Хотя, если посмотреть с другой стороны, все такие. Я имею в виду, спишь с человеком, потому что он тебе пока что не осточертел, а осточертеет — больше не спишь.

— Если ничего не хочешь, почему тебе не уйти?

— Хорошо. Сейчас.

И я встал, и она расплакалась. И я не знал, что делать.

— Лучше бы я не говорила тебе, что хочу стать моделью. Я чувствую себя так глупо.

— Это как раз совсем не странно, — сказал я. — Тут другое... Я думаю, что ты не в моей лиге.

— «Не в моей лиге»? — спросила она. — Откуда это?

Я знал откуда. Это мамино выражение, которой было шестнадцать лет, когда я родился. Если кто-нибудь помнит историю моей семьи, он все поймет. Ей я ничего не объяснил. Я сел на постели и взял ее за руку, и она перестала плакать и стала целовать меня, и в конце концов у нас с ней случился секс, хотя я уже решил, что этого не произойдет. И если даже я побью рекорд ТХ — это все равно будет круче.