Мой шейх

Ханиф не возвращался несколько дней.

Люси успокаивала себя тем, что рано или поздно он вернется и она уедет домой. А пока ей надо сделать все возможное, чтобы разобраться со своими финансовыми проблемами. Она уже сообщила адвокату, который занимался ее наследством, что желает как можно скорее развестись.

Теперь все, что ей сейчас оставалось, — искать работу. Синяки под глазами и расцарапанное лицо вряд ли помогут ей в этом, так что остается последовать совету Ханифа — отдыхать, приводить себя в порядок.

Люси расслаблялась, проводя много времени в саду. Читала книги из библиотеки Ханифа.

А также написала письма Джамиле и Дире.

Джамиля позвонила ей и пригласила остановиться у нее в Румале. Она была такой дружелюбной, что Люси отважилась попросить ее не только о новом диске с арабским, но и о книгах и игрушках для Амейры.

Трехколесный велосипед оказался самым лучшим развлечением для девочки. А книги и паззлы занимали ее тихими вечерами. Зато цветные фломастеры и карандаши оставили ее равнодушной, она не хотела рисовать ничем, кроме как мелками, подаренными ей Ханифом.

То, что эта девочка не просто трехлетний ребенок, а принцесса, Люси осознала, когда увидела двух сиамских котят, которых ей прислали в подарок. Девочка его не оценила, зато Люси нравилось, как они мурлыкают у ее ног, когда она занимается арабским. Котята ходили за ней везде, даже в саду, где она часто гуляла с Фатией и слушала ее рассказы о маленьком Ханифе, о том, каким он был бесстрашным и озорным.

Таким же, как и Амейра.

Люси и Фатия сидели в летнем домике, присматривая за Амейрой, которая гонялась за бабочками около бассейна. Размышляя о своей жизни и о судьбе Ханифа, она не успела остановить Амейру, которая, засмотревшись на стрекозу, упала в бассейн с лилиями.

— Амейра! — выкрикнула она и, прежде чем Фатия встала с места, уже была в воде, держа девчушку за подол платья.

— Вот непослушная! Ты специально это сделала? — Затем, уже успокоившись, она добавила: — Посмотри на свое платье! Если ты ведешь себя как мальчишка, то и носи шорты да майки.

Амейра, не понимая, о чем та говорит, тем не менее поняла смысл слов и, хихикая, вывернулась из ее рук.

Люси, которая по колено стояла в воде, поняла, что, действуя по инерции, даже не почувствовала боли в лодыжке. Но держаться ей было не за что и ее обе ноги засасывало в ил на дне бассейна.

Все, что случилось потом, казалось, происходило как в замедленном кино. Как будто с кем-то другим. Она резко почувствовала боль и закричала, поджимая ногу. А через мгновение уже была в воде с головой.

Боль, холодная вода, грязь… Только кричала на этот раз не она, а Амейра, которая схватила ее за шею и повторяла снова и снова:

— Извини, извини, извини…

— Успокойся, все в порядке, — сказала Фатия, бросившаяся на помощь уже обеим.

Но не она, а Ханиф вытащил их из воды. Он был в темной и пыльной одежде, голова обмотана платком — похоже, прибежал на их крик из конюшни.

Дыши, говорила она себе, дыши…

Она знала, как надо вести себя в такой ситуации: не надо паниковать, а дышать надо ровно. Но почему-то эта теория не работала, и на какой-то момент ей показалось, что она теряет сознание.

— Не двигайся, — сказал он, подхватывая Люси на руки и опуская на ровную кромку бассейна. Его голос был спокойным и ласковым. И она уже не боялась. — Даже не думай двигаться.

Затем начала что-то громко и рассерженно говорить Фатия. Люси только и уловила:

— Возьми Амейру!

Хан выпрямился и взял у нее малышку. Он держал ее грубо, на вытянутых руках.

Нет! Нет, прижми ее ближе, к сердцу!

Как будто услышав ее, он медленно притянул ребенка к себе и положил маленькую головку на плечо. Заботливо поддерживая Амейру рукой, он направился к Люси. Но Фатия что-то ему сказала и сама подошла помочь ей.

Ханиф что-то бормотал, то ли девочке, то ли няне. Люси глубоко вздохнула и повернулась к ним, про себя радуясь маленькой победе.

— Это становится твоей постоянной работой — спасать меня.

— Я разве жалуюсь? — Прежде чем она могла ответить, он передал малышку няне и снова поднял ее на руки, так же легко, как и Амейру. — Пустяки. Впрочем, это ты спасаешь меня.

Вскоре она поняла, что Ханиф несет ее в летний домик.

— Хан, нет! Я вся мокрая и грязная, а там ковры…

Не обратив ни малейшего внимания на ее слова, он положил Люси на диван, подпер подушками, чтобы ей было удобно, и расстегнул шину на ее ноге. Затем снял размокшие сандалии со ступней, развернул свой головной платок и вытер им грязь с ее ног.

Только после этого он присел рядом с ней и посмотрел ей в глаза. Даже не видя четко его лица, Люси могла сказать, что выглядел он плохо. Как будто не спал и не ел несколько дней.

Это она виновата, подумала Люси, это ее вина… И непроизвольно, жестом сожаления протянула к нему руку.

Он поймал ее руку, прежде чем она коснулась его лица.

Ослабив хватку на запястье, он скользнул ладонью по ее руке, пока не дотронулся до волос. Люси затаила дыхание. Он вынул шпильку, которая держала ее волосы, и положил руку ей на затылок.

Момент растянулся на вечность, как только он прикоснулся губами к ее губам. Люси почувствовала, как что-то внутри нее растворяется, тает.

По мере того как он целовал ее, боль отступала все дальше и дальше. Их желания совпадали, сердца бешено колотились. Не понимая, что с ней происходит, Люси приподнялась и крепко прижалась к его груди. Желание чувствовать его жар, его силу было непреодолимым.

Хан обнял ее за талию, поднял и страстно прижал к себе. На этот раз поцелуй был не столько нежным, сколько требовательным и ненасытным. В этот момент для Люси на земле ничего не существовало, кроме желания близости с Ханифом.

Люси впервые почувствовала ту силу, что заставляет мужчин и женщин пересекать океаны навстречу друг другу, завоевывать друг друга, отдавать друг другу свои жизни.

Но вдруг все закончилось.

Он отстранился от нее, как бы стыдясь произошедшего. Люси снова потянулась к его губам, но он остановил ее.

— Ты в порядке, Люси?

— В п-порядке?

— Мы не можем выбирать наши воспоминания. Не можем стереть их, как файлы из компьютера, не важно, сколь сильно этого желаем. Они делают нас такими, какие мы есть.

До нее не сразу дошел смысл его слов. Память нельзя стереть. И затем, как будто у нее в голове наступило просветление, она поняла, что он имел в виду, говоря «ты спасаешь меня». Он надеялся, что близость с ней каким-то чудом перечеркнет его воспоминания.

Спасет его.

Боль, пронзившая ее тело, казалась спасением. До этого момента Люси не понимала, что чувствует к Ханифу. Откуда ей было знать? Она ничего не смыслила в любви, в нежности, в страсти.

Это может быть и не любовь — откуда ей знать? — но что-то удивительно настоящее. Она чувствовала это всем телом. И эта боль была гораздо сильнее, чем боль в лодыжке. Чем та боль, что ей причинил Стив. Он украл у нее деньги, но это было ничто. Он никоим образом не изменил ее жизнь.

— В-воспоминания… — она пыталась говорить спокойным голосом. — Воспоминания делают нас такими, какие мы есть, Хан. Нам не сбежать от прошлого. Но мы можем использовать его для того, чтобы сделать будущее лучше. — Она собрала всю силу воли, что у нее была, и нежно поцеловала его в лоб, прежде чем оттолкнуть от себя.

Какой-то момент он продолжал держать ее и смотреть ей в глаза. Затем, как будто опомнившись, отпрянул, встал и отошел от Люси. Ему надо было вернуть самообладание.

— Извини, — сказал он, поворачиваясь. — Я не знаю, что сказать. Нет слов…

— Пожалуйста, не надо. Я понимаю…

— Я сейчас же сделаю все необходимое, чтобы перевезти тебя к моей матери…

— Нет, спасибо, Хан. Мне не нужна твоя протекция. Но я бы предпочла остаться здесь, где прохладней, пока Захир не разберется с моими документами. — Она непринужденно, как принцесса, откинулась на шелковые подушки. — Он ведь этим занимается, не так ли?