Страница 9 из 31
— Не волнуйтесь, я буду обязательно. — Он потянулся к сумке, висящей на плече. — Я тут подумал, это может пригодиться вам для лотереи. Ведь лотерея будет, не так ли? — Пусть он не видел письма с приглашением, но не надо быть гением, чтобы догадаться о его содержании.
Клэр заглянула в сумку.
— Бутылка шотландского виски? Да благословит вас небо. А это что такое? — Она вынула из сумки небольшую мягкую игрушку ярких цветов.
— Это Моггл. — (Брови Клэр Грэхэм поползли вверх.) — К Рождеству он будет пользоваться у детей максимальным спросом. Такова, во всяком случае, задумка. Но этот — не для лотереи, между прочим. Это прототип и предназначается вам.
— Значит, вот он каков, ваш последний персонаж! Дети о нем уже говорят…
— Это персонажи. Во множественном числе. Их целая семья. Есть в полосочку, в крапинку, есть Макмогглы…
— В шотландскую клеточку?
— Вы быстро схватываете.
— Ну, мне пора. — Клэр поцеловала его в щеку. — Вы чудесный человек, Фиц… — Тут она резко переключила свое внимание на расшалившуюся девочку. — Кэтрин Мерри, прекрати сейчас же…
— Я, значит, чудесный? — пробормотал Фиц, включая зажигание и отъезжая от школы. — Повторите мне это сегодня в четыре часа пополудни…
В пятницу утром Брон поднялась рано и, уповая на вдохновение, примерила по очереди каждый из нарядов сестры. Конечно, она уже делала это накануне и остановилась на светло-зеленом платье с эффектными босоножками. Почти остановилась.
Потом она всю ночь мучилась кошмарами, в которых фигурировали пролитые на платье кофе, майонез, кетчуп… Как ни осторожничай, все равно произойдет что-то ужасное, а эту ткань, похоже, в машине стирать нельзя, даже по самой щадящей программе. А тонкие пятидюймовые каблучки явно созданы не для ходьбы по пересеченной местности. Один из них обязательно сломается. Или она оступится и сломает лодыжку, и тогда ее срочно отправят в больницу, а значит, узнают, что она — не Брук.
Нет, светло-зеленое платье определенно не подходит.
Брюки и мягкий шелковый свитер выглядели неплохо, но она в них была больше похожа на себя, чем на Брук. Значит, остаются спецназовские брюки и жакет.
Она оставила жакет расстегнутым, чтобы был виден топ из золотистого шелка, надела часы от Гуччи с черным циферблатом без цифр, а вместо шарфа украсила шею янтарными бусами Брук. Наряд небрежный, но классный, а капелька духов сестры показалась ей более уместной, чем средство для отпугивания москитов.
В дверь постучали, и Брон взглянула на часы. Какой смысл иметь часы без цифр, если определять по ним точное время практически невозможно? Она заказала такси на десять минут второго. Наверное, это водитель, Брон повесила через плечо объемистую кожаную сумку и направилась к двери.
Но это был Джеймс Фицпатрик, выглядевший просто неотразимо в темно-синей в тонкую белую полоску рубашке апаш и выцветших джинсах. Он стоял боком к двери, словно раздумывал, не лучше ли ему сбежать. Но было поздно. Взгляды их встретились, и у Брон возникло такое ощущение, будто ее погладили шелковым шарфом. По всему телу.
Но тут же ее охватила досада.
— Какого черта ты тут делаешь? — резко осведомилась она.
— Просто проезжал мимо.
— Расскажи это кому-нибудь другому. Ты подумал, что я обману Люси. Что не приеду. Ведь так?
— Скажем, я решил удостовериться, что точно приедешь.
Почему ее это так больно задело? Ведь он не доверяет не ей, а Брук, и небезосновательно.
— Я ей обещала. Я бы не нарушила обещания, данного ребенку.
— Неужели? — Он словно бы в лицо назвал ее лгуньей. — Ты готова?
— Готова. Жду такси.
— Такси тебе не нужно. Я сам тебя отвезу.
— Я же сказала, что доберусь сама.
— Нет смысла ссориться, Брук, раз я уже здесь. Похоже, у нее опять нет выбора.
Она уже не раз спрашивала себя, почему Брук ушла от такого привлекательного мужчины, но вдруг понять это стало не так уж и трудно. Союз двух людей, каждый из которых привык получать от других то, что хочет, мог привести только к одному — к конфликту.
У нее за спиной с громким стуком упал на ступеньку дверной молоток. Это отвлекло их внимание.
Фиц зачарованно смотрел, как Брук подняла его и убрала с глаз долой, сунув в ящик с голубыми анютиными глазками, стоявший на ступеньке. Вот и с Люси постоянно такое случается. Но странно: он не помнил, чтобы у Брук ломались в руках вещи. Сломался только он.
— И часто такое бывает? — спросил он. Она зло посмотрела на него.
— Я починю его потом.
Починит? Она? Это что-то новенькое.
— Неужели при помощи отвертки?
Ее глаза сверкнули.
— Нет, при помощи пилки для ногтей.
Фиц не удержался от усмешки. Ее вспыльчивый нрав не изменился.
— Я просто спросил. — Он придержал калитку. — Поехали?
Брон медленно, очень медленно шла к нему по дорожке, считая про себя каждый свой осторожный шаг… один, два, три… Еще не хватало сейчас растянуться и пропахать землю носом. Идя, она пыталась разобраться, какая муха ее укусила. Раньше она никогда не выходила из себя. Другое дело — Брук…
Фиц открыл дверцу «рейнджровера», стоявшего у бровки. Большая черная красавица машина. Под стать хозяину.
— А ты смотришься величественно, — сказал он, когда она все так же осторожно взобралась на сиденье. — «Та, которой повинуются» — на подружек Люси это произведет впечатление.
Очень нужна мне твоя снисходительность, болван, подумала Брон, входя в роль. Брук всегда предпочитала мужчин, которыми могла управлять и манипулировать. За восемь лет Фиц, конечно, мог измениться, но что-то в нем наводило на мысль, что он никогда и никому не позволял собой командовать.
Застегивая привязной ремень, Брон чувствовала на себе его взгляд. С этим простым делом она обычно справлялась без особых затруднений, но сейчас ее пальцы вдруг вышли из повиновения. И это вызвало в ней вспышку гнева, такую же яростную, как и неожиданную.
В жизни ей пришлось учиться терпению. Она училась держать под контролем руки, способные невзначай смахнуть ряд-другой фарфоровой посуды с полки в супермаркете, ноги, способные споткнуться о мелкую монетку, пальцы, сделавшие разрушение формой искусства. Она почти добилась желаемого результата, научилась сначала думать и только потом действовать, и, когда у нее было достаточно времени, все прекрасно получалось. Сегодня этой с таким трудом достигнутой выдержке явно предстояло пройти суровое испытание.
— Похоже, я сегодня вся на нервах, — сказала она, когда Фиц отобрал у нее замок и защелкнул его.
Следующие двадцать минут, пока он лавировал по пригородным улицам, никто из них не произнес ни слова. Только выехав на ведущее к побережью шоссе, Фиц заговорил:
— Я заехал за тобой не потому, что думал, будто ты обманешь Люси. После того, как ты с ней поговорила, я этого не боялся. Даже ты не поступила бы так жестоко.
— Благодарю. — (Кивком головы он показал, что принимает ее сарказм.) — Так зачем же ты приехал? Наверняка не ради удовольствия пообщаться с ней.
То есть с Брук.
— Просто я подумал, что нам надо установить некоторые правила игры на сегодня.
Правила игры? Ну-ну, это должно быть интересно.
— Да?
— Как тебе не хочется туда ехать, так и мне не хочется, чтобы ты ворвалась в жизнь Люси и наломала дров, так что все должно быть довольно просто.
Да, как бы не так. Сегодня простоты ни в чем ждать не приходится.
— Я вся внимание. — В своем голосе она услышала скрытый сарказм. Святые небеса, она начинает даже говорить как Брук. Она посмотрела на позаимствованную у сестры одежду и подумала, не заразителен ли случайно «брукизм».
— Люси убедила себя в том, что ей нужен лишь один этот визит, нужен для того, чтобы похвастаться тобой перед подружками, доказать, что она говорила правду.
В письме определенно именно так и сказано.
— А ты что, не уверен в этом? — Она и сама не была уверена, но у нее был козырь про запас. Как бы в принципе ни относилась к материнству Брук, она почти не бывает дома, а между тем у Люси имеется тетка, которая ждет не дождется познакомиться с племянницей. Тетка, которая будет любить ее и лелеять и сделает все, чтобы смягчить ее разочарование.