Юлий Цезарь

Последующие несколько дней боевые действия между римлянами и бельгами ограничивались конными стычками, которые показали, что враг не так грозен, как римлянам представлялось. Цезарь не хотел подвергать излишнему риску своих людей, но он знал, что, находясь в лагере, бельгов не одолеть, поэтому он принял решение дать неприятелю решительное сражение, предварительно к нему подготовившись. По обоим склонам холма, на котором стоял его лагерь, Цезарь провел по фронту поперечные рвы, чтобы нивелировать при атаке противника его превосходство в численности. На концах этих рвов, чтобы прикрыть в бою фланги, Цезарь установил артиллерию — баллисты и скорпионы. Жуткие скорпионы были весьма эффективны и представляли собой, если упрощенно, большие луки, способные метать тяжелые стрелы на дальние расстояния с существенной пробивной силой. Что касается баллист, каменные снаряды которых легко обезглавливали человека, то их поставили у рвов, хотя обычно такие машины применялись при осаде городов. Подготовившись таким образом, Цезарь выстроил на холме свое войско.

Бельги также вышли из лагеря и приготовились к бою. Между войсками находилось небольшое болото, но никто не спешил его первым переходить. Римляне, готовые к бою, ждали, когда бельги начнут переправу через болото, чтобы, воспользовавшись их затруднениями, атаковать неприятеля. Однако бельги так и не двинулись с места, и Цезарь отвел свою армию назад в лагерь. Рисковать Цезарь не собирался, но его удручило то, что и бельги не стали лезть на рожон.

Однако как только Цезарь отвел армию в лагерь, бельги скрытно направились к реке Эна, намереваясь переправиться через реку, взять римское укрепление, возведенное на ее берегу, и напасть на римское войско с тыла. Получив это известие, Цезарь перевел по мосту всю свою конницу, стрелков из лука и пращников. К этому времени бельги начали переходить реку вброд, но их попытка застать римлян врасплох успехом не увенчалась. На бельгов, переправлявшихся через реку, стрелки из лука и пращники обрушили град стрел и камней, а тех, кто перешел через реку, перебила римская конница, успевавшая действовать на обоих берегах Эны.

Не сумев застать римлян врасплох и потерпев поражение у реки, бельги вернулись в свой лагерь. Там они созвали собрание и, исходя из того, что римлян не вовлечь в бой на открытом месте, где их можно было бы взять числом, постановили разойтись по домам и ждать, что предпримет противник. Бельги также решили вновь собрать армию, если римляне нападут на какое-либо бельгийское племя. К такому решению привело еще и то обстоятельство, что бельги узнали о приближении эдуев к земле белловаков. Ночью бельги свернули лагерь и с неимоверным шумом и криками выступили в поход, похожий на бегство. Цезарь не понимал причины этого отступления, опасался засады и потому держал свое войско в лагере. На рассвете Цезарю доложили, что бельги действительно отступают, и тогда он приказал коннице преследовать неприятеля. Бельгийский арьергард оказал яростное сопротивление, но большинство бельгов, прикрывавших отступление армии, пало на поле боя.

Находясь в войсках, Цезарь постоянно повышал боевую готовность своих солдат и поднимал их боевой дух. В римской армии не было полководца строже и требовательнее, но солдаты тем не менее следовали за ним с неизменным энтузиазмом и непрестанной верой в победу. Он никогда не принимал во внимание происхождение своих воинов, для него все были равны — и аристократы, и простолюдины. Цезарь ценил солдат только за мужество и неустрашимость в бою. На сходках он не прибегал к обращению milites («воины»), а употреблял слово соmmilitons («товарищи»). В мирное время он не держал солдат в строгости, закрывал глаза на незначительные проступки. Заботясь о внешнем виде солдат, он награждал их оружием, украшенным накладным серебром и золотом. Но когда армия находилась на марше, Цезарь требовал от солдат беспрекословного повиновения и порядка. Дезертиров и бунтовщиков он жестоко наказывал. Во время кампании Цезарь обычно не говорил о часе выступления армии и тем держал солдат в постоянной готовности, а иногда поднимал войско в поход без всякой сиюминутной военной надобности, а лишь для того, чтобы повысить выносливость и закаленность солдат. А вот после большой победы Цезарь отпускал солдат в город и обычно при этом хвастался, что его солдаты не промах и среди благовоний.

Впрочем, после отступления бельгов у римлян не было времени отдыхать. Противник все еще значительно превосходил их числом и мог застать их врасплох, если они потеряют бдительность. Оценив обстановку, Цезарь повел свою армию вниз по Эне к крепости суессионов Новиодуну (современному Суассону), предполагая быстро взять ее штурмом, ибо, как ему доложили, гарнизон крепости был весьма малочислен. Однако, подойдя к крепости, Цезарь, к своему удивлению, увидал, что она окружена высокой стеной и глубоким рвом. Тогда он разбил у крепости лагерь, а на следующий день послал солдат в лес заготовлять материал для постройки сооружений, необходимых для штурма крепости. Затем за дело принялись плотники. Они построили крытые подвижные галереи и подвижные башни для обстрела стен из метательных машин. Тем временем другие легионеры засыпали ров вокруг крепости. Осадные сооружения, доселе небывалые в Галлии, и быстрота, с которой их возвели, произвели на суессионов такое сильное впечатление, что они отправили к Цезарю делегацию, заявившую о капитуляции города, и, по ходатайству ремов, были помилованы. Впрочем, Цезарь и без ходатайства со стороны проявлял милосердие к людям, сдавшимся добровольно, и позволял им продолжать привычную жизнь. Но если Цезаря вынуждали захватить город силой, то он поступал с его жителями по законам войны.

Цезарь был крайне доволен тем, что не пришлось овладевать крепостью штурмом. Римская армия была достаточно сильна для того, чтобы взять любой город, но для этого порой требовались недели, а Цезарь не хотел терять время в летнюю пору, благоприятную для кампании. Кроме того, любая осада неизбежно сопровождалась и собственными потерями. Правда, после взятия города в результате сражения победители разживались максимально осуществимой добычей, включая большое число рабов, но и из мирной капитуляции Цезарь неизменно извлекал выгоду, обкладывая данью да и налогами местное население.

Далее Цезарь направился в страну белловаков, находившуюся по соседству с Английским каналом. Белловаки были наиболее многочисленным племенем из всех бельгийских племен и считались искусными воинами, но с римлянами, как оказалось, теперь сражаться не собирались. Когда Цезарь находился в пяти милях от Братуспантия, крепости белловаков, к нему из города вышли старцы. Они сообщили, что белловаки отдаются на волю Цезаря, и взывали к милосердию. Когда римляне подошли к крепостным стенам и стали разбивать лагерь, с просьбой о милосердии к ним также обратились белловакские женщины, вышедшие из города вместе с детьми.

За белловаков вступился Дивитиак. Он сообщил, что это бельгийское племя всегда было дружественно эдуям, а изменило им и выступило против римлян только по подстрекательству своих недальновидных вождей, которые, осознав, какую беду они навлекли на своих соплеменников, бежали в Британию, оставив на милосердие Цезаря старцев, детей и женщин. Цезарь принял капитуляцию города, повелев белловакам сложить оружие и предоставить ему заложников, удостоверив тем самым свою готовность вести мирную жизнь. Так Цезарь за один день, да еще без кровопролития, подчинил себе самое многочисленное бельгийское племя.

Покорив белловаков, Цезарь двинулся дальше, к стране нервиев, наиболее грозному из всех бельгийских племен. Подобно древним спартанцам, они вели аскетический образ жизни, соблюдали постоянную боевую готовность, а во время боевых действий — строжайшую дисциплину. Нервии не пускали к себе купцов, полагая, что ввозимые ими вино и предметы роскоши изнеживают душу и притупляют отвагу. Нервии осуждали эдуев, ремов и белловаков за бесславную сдачу на милость Цезаря и клялись, что сами на уступки римлянам не пойдут.