Забыть все

Карли схватилась за край стола, чтобы не отключиться или не рухнуть на пол. Не время думать о боли. Надо бороться.

Она потихоньку пошла. Сделала один шаг, потом другой. Рукой она все время держалась за край стола, передвигаясь очень медленно. Если ей удастся добраться до стены, она сможет вдоль нее дойти до двери. А дойдя до двери, выйти.

Ничего не видя и не слыша, трудно идти ровно. Голова казалась такой тяжелой, будто на плечах был шар от боулинга. Когда она двигалась, у нее возникало ощущение, что еще один шаг — и этот шар покатится в одну сторону, а ее поведет в другую, и она упадет.

Когда Карли поняла, что стол стоит не у стены, ее охватила паника. Значит, предстоит пересечь открытое пространство.

Сделав три шага, она споткнулась. Девушка замахала руками, подавшись вперед. Она не знала, что падает, пока не рухнула на пол. Из-за дезориентации она даже не попыталась предотвратить падение, выставив вперед руки. Она ударилась головой так сильно, что та подскочила два раза, и Карли потеряла сознание.

Она не знала, сколько времени так лежала, когда снова пришла в себя. Это было неважно. Она должна выбраться. Вдруг она выйдет и окажется в населенном районе города, а кто-нибудь увидит ее и позовет на помощь. А может, она окажется в дикой местности и будет лишь бесцельно бродить, пока не погибнет. Но, по крайней мере, это произойдет по ее воле.

Карли встала на четвереньки и поползла. Лучше оставаться на земле, однако даже в этом положении она теряла равновесие и падала снова и снова. Она наткнулась на комод и медленно, перебирая руками, добралась до его верха и встала.

Ее руки скользили по поверхности — рабочий стол, какие-то предметы, может быть, инструменты. Хорошо бы обнаружить оружие. Она ощупывала каждый предмет, который находила, пока ей не попалась отвертка. Подойдет. Воткнет ее в обидчика, если потребуется. Или выколет глаза, ослепит его, как он ослепил ее. Или пронзит его тело насквозь, как он пронзал ее.

С мыслями о мести подскочил адреналин. У Карли закружилась голова. Сдавленный хохот сотрясал ее грудь, потом перешел в истерику. Она теряла рассудок. Но надо собраться и прийти в себя. Надо идти дальше. Надо двигаться. Надо выбраться.

Теперь, когда она нашла стену, она снова осела на землю и поползла. Здесь должна быть дверь. И она должна выбраться.

Глава тридцать шестая

Бледный рассвет брезжил на горизонте, когда Мендес въезжал на свалку Гордона Селлза. Несмотря на ранний час, здесь, словно в улье, вовсю кипела жизнь.

Работали команды из двух округов и одна из Государственного бюро судебной экспертизы. Помимо трейлера здесь были и другие постройки — повсюду громоздились наполовину разрушенные гаражи и сараи, под завязку забитые машинами, их деталями и всевозможным мусором. Позади всего этого металлолома стоял ветхий сарай с двадцатью — тридцатью свиньями, которые сидели чуть не на головах друг у друга. Как будто это место было недостаточно отвратительно и без них.

Мендес шел дальше в поисках Диксона. В час следственная группа соберется, и участники расскажут о том, что найдено во время поиска.

Он шел по полю, уставленному старыми автомобилями, а утренняя роса мочила его ботинки и пропитывала края брюк. У первых рядов машин собралась толпа полицейских, и сорока или пятидесяти добровольцев в поисково-спасательных ветровках. Все были напряжены, словно ожидая чего-то.

Фотографы и съемочные группы полудюжины телестанций делали репортаж о событиях, а другие репортеры, стоя перед ослепительными переносными осветительными лампами, вещали напрямую с места событий для зрителей первых утренних новостных программ в Лос-Анджелесе, Санта-Барбаре и еще бог знает где.

Джейн Томас и Стив Морган стояли в потоке яркого света с Петаль, сидевшей у ног Джейн. Диксон стоял позади съемочной группы, скрестив руки на груди. Мендес подошел к нему.

— Как видите, — говорила Джейн Томас блондинке с микрофоном, — организован наземный розыск, который в скором времени развернется в полную силу. Я призываю всех зрителей, кто может помочь, присоединиться к поисковой группе. О Карли Викерс ничего неизвестно целую неделю. Необходимо, чтобы мы сделали все возможное, чтобы найти ее.

— Как я понимаю, ваш центр назначил вознаграждение, — сказала блондинка.

— Да, Томасовский центр для женщин объявил, что любого, кто что-либо знает о местонахождении Карли или сможет помочь в поимке того, кто ее похитил, ждут десять тысяч долларов.

— Организована горячая линия…

— Как она? — тихо спросил Мендес.

— Ей лучше, когда она чем-то занята, — сказал Диксон. — Она попросила всех женщин на горячей линии помочь с организацией расклейки плакатов и доставки еды и воды для поисковиков.

Репортер представил Стива Моргана. Тот говорил о важности Томасовского центра для общества и о профессионалах — таких, как он сам, — которые не жалели своего времени и сил для центра.

— Хоть бы они не нашли там трупа девушки, — сказал Диксон.

— Вероятность обнаружения ее живой уменьшается с каждым днем, — ответил Мендес.

— Но это не невозможно. Может, Селлз — если он тот, кто нам нужен, — решил, что надо покалечь на дно, и припрятал ее до поры до времени. Может, эта девушка нравится ему больше, чем предыдущие, и он решил поберечь ее.

Мендеса это не убедило, но он промолчал.

— Селлз ничего тебе не сказал? — спросил Диксон.

— Он сказал мне пойти подальше, но, спорю, вы ожидали услышать иное.

— Какой-то кошмар, — разочарованно протянул Диксон. — Я переехал сюда, чтобы убежать от этого сумасшествия.

— Плохо бывает везде, босс.

Уже рассвело, и можно было обходиться без света. Сразу за автомобилями было зеленое поле — трава выросла, когда неделю назад здесь прошел дождь. Повсюду возвышались раскидистые дубы, которыми славилась эта местность. Живописное место, где хотелось устроить пикник, а не обнаружить труп.

— Вы говорили с Фарманом? — спросил Мендес.

— Да.

— И как?

— А как ты думаешь? — осведомился Диксон. — Отправил его просиживать штаны в офисе. Он злой, как черт. Но у меня нет выхода. Я не могу никоим образом компрометировать расследование. Когда дело дойдет до суда, я не хочу, чтобы адвокат сказал, что к расследованию у нас был привлечен один из возможных подозреваемых.

— Мы должны считать его подозреваемым?

— Нет, конечно, нет.

— Его жена связана с Томасовским центром.

Диксон посмотрел на него.

— Каким образом?

— Она секретарь в «Квин, Морган и компания».

Диксон нахмурился и помрачнел.

— Я спросил его насчет штрафа, который он выписал Карли Викерс. Говорит, что не помнит ее, поэтому ничего не сказал нам.

— Он не помнит, что остановил женщину, которую мы теперь ищем? — спросил Мендес. — Мы все таращились на ее фотографию в течение двух дней. Мы ищем десятилетнюю «шеви нова» золотого цвета. Он остановил этот самый автомобиль с этой самой женщиной за рулем — и не помнит этого?

Диксон вздохнул и потер виски.

— Я знаю. Дурацкое оправдание. Но не вижу оснований для его молчания. Фрэнк выписывает по десятку штрафов каждый день. Это часть его работы.

— За что он остановил ее?

— За езду на скорости двадцать девять миль в зоне, где разрешено двадцать пять.

— Вот осел, — сказал Мендес. Но это так похоже на Фармана — все по правилам, никаких исключений. — Какое время значится на штрафе?

— Пятнадцать тридцать восемь.

— До приема у зубного. Это хорошо.

Согласно их хронологии, Фрэнк не был последним, кто видел женщину. Хотя это маловажно. У Фармана нет судимости. Никто не подумает принять его за преступника. Единственное, что все осложняло, это факт, что отрезанный палец Лизы Уорвик принес в школу его сын.

Любой нормальный адвокат использует его, чтобы посеять зерно сомнения. А что, если паренек не подбирал палец на месте преступления? Что, если он нашел его дома, копаясь в вещах отца?