Забыть все

Винс наблюдал, как работает Мендес. К нему вышла владелица салона и стала стричь ему усы и флиртовать с ним. Винс поинтересовался, как они работают и новым приобретением салона — солярием.

— Викерс ушла отсюда примерно в три, — произнес Мендес, когда они шли по улице к забегаловке, перед которой были расставлены столы. Официантка приняла их заказ и поспешила уйти. — Сказала, что у нее назначен еще один визит — к зубному.

— Ну и как тебе это нравится? — спросил Винс. — Тебя хватает серийный убийца, а последнее, о чем ты вспомнишь, будет то, как ты ходил к зубному.

— Об этом бы вспоминать не хотелось.

— А о чем хотелось бы?

Мендес задумался.

— Хм… О Хизер Локлир. А тебе?

Винс подумал с минуту. О чем бы он хотел вспомнить в последний момент? Будет ли это так уж важно? Куда деваются воспоминания после смерти? Физически он был мертв в течение трех минут, когда в него стреляли. Он не помнит ничего об этом моменте.

— Ну?

— Моя отличная подача «Кабс» и победа на первенстве по бейсболу, — сказал он.

Мендес засмеялся.

— Держи карман шире.

— Ты о чем? О моей подаче?

— О том, что «Кабс» выиграют первенство.

— Ну! — улыбаясь, запротестовал Винс. — Может человек помечтать? Мечтай на полную!

Глава двадцать седьмая

— Я не знаю, что делать.

— Иисус, Мария и Иосиф, — произнес Фрэнни, в ужасе глядя на страницу из тетради, на которой были изображены гризли, насмерть загрызающие друг друга. — Вызывать экзорциста.

Энн чувствовала, что внутри нее все дрожит. После того как она увидела художества Дэнниса Фармана, из класса она отправилась прямиком к Фрэнни, пока он наслаждался перерывом между утренней группой и дневной, тайком покуривая сигарету у песочницы.

— Ты должен пойти со мной, — сказала она. — Ты должен пойти со мной сейчас же.

Она развернулась на каблуках и двинулась вперед. Фрэнни нагнал ее в коридоре.

— Что произошло?

Она покачала головой, глядя на него глазами, полными слез.

— Я не знаю, что мне делать.

— Дорогуша — делать с чем? Ты все-таки убила кого-то из них? Никто тебя не осудит! Это же пятиклассники. Тебя оправдают.

Энн не улыбнулась. И не засмеялась. Вместо этого она указала ему дорогу в класс, привела к парте Дэнниса Фармана и открыла ее.

— Он занимался этим все утро, — произнесла она, а потом рассказала все, что произошло.

— Ты должна показать это Гарнетту, — сказал он, разглядывая рисунок. — Кровь стынет, Энн. С этим лучше не связываться, по крайней мере, не после того, как он кричал, что хочет, чтобы ты умерла.

— Если я отнесу это Гарнетту, Дэнниса исключат.

— Ну да… и что… это будет плохо… или как?

— Ему нужна помощь, Фрэнни. У него внутри такая ярость, и он не знает, что с ней делать.

У Фрэнни отвисла челюсть. Он выхватил тетрадь из парты и ткнул пальцем в рисунки женщин с воткнутыми в них ножами.

— Вот что он хочет сделать! Ты совсем выжила из ума?

— Это маленький мальчик.

— Это сын сатаны!

— Это сын человека, который накануне избил его так сильно, что тот не мог сесть на стул! — воскликнула Энн, стараясь не кричать от растущего раздражения.

— Это он тебе сказал?

— Нет.

— Ты видела следы?

— Нет.

— Тогда иди расскажи все Гарнетту, отдай ему это, и пусть разбирается, — сказал он, тыча пальцем в тетрадь, чтобы она посмотрела на нее. — Тебе надо убрать этого мальчишку из своего класса прежде, чем он осуществит свои фантазии.

— Но Фрэнни, если Гарнетт исключит его, что с ним станет? У него, по всей видимости, очень плохо дома. Он неважно приспосабливается к обществу. У него нет друзей. Он нашел труп, в конце концов!

— Главное, чтобы твой не стал следующим.

— Ему одиннадцать лет!

— Ты что, не ходишь в кино? — спросил он, не веря своим ушам. — Ты не смотрела «Хэллоуин»? Майкл Майерс убил свою сестру в шесть лет.

— Если бы мы жили в фильме Джона Карпентера, мне было бы по-настоящему страшно.

— Тебе и так по-настоящему страшно, иначе ты не прибежала бы ко мне. Ты бы мне просто сказала за перекусом китайской едой: «А, Фрэнни, тут такое дело, один из моих учеников сегодня отчебучил! Он выплеснул свои фантазии в какой-то картинке садистского содержания. А у тебя как день прошел?» Ты вспомни, как накануне рассказывала мне о том, что он видел какие-то трупы в чаще, и его же собственный партнер по играм его боится.

Энн вздохнула. Все так и было. Но она не могла избавиться от ощущения, что Дэннису лучше быть в школе под присмотром, чем дать ему волю, изолировать, поставить на нем крест. Дома, по всей видимости, он был никому не нужен ни физически, ни эмоционально, ни как-либо еще. Если бы ей удалось дотянуться до него сейчас, может быть, все еще можно повернуть вспять.

— А где детектив Милашка? — спросил Фрэнни. — Он тебе перезвонил?

— Нет.

— Ну, ему пора бы уже принести свою тугую попку сюда, чтобы служить и защищать, или я ему не позволю заняться тобой.

— Я ему не нужна.

— И его нельзя винить, — у тебя скоро за спиной крылья вырастут! — крикнул он. — У тебя дома есть что-нибудь, кроме этих ужасных тряпок в стиле «Маленькой хижины в прерии»?

Энн посмотрела на свою одежду — белая кофта с рукавами-буфами и синее платье до лодыжек.

— Хорошая кофта.

Фрэнни закатил глаза.

— Такие кофты носят только в детском саду, да эксцентричные проститутки, любящие ролевые игры.

Наконец она улыбнулась, зная, что он этого и добивался. Сказать непристойность, чтобы переключить внимание.

Порезвившись таким образом, он вложил тетрадь Дэнниса Фармана ей в руки.

— Так что тебе надо отнести это Гарнетту, Энн-Мэри. Если ты не пойдешь, а у этого парня съедет крыша в классе… Тебе надо пойти.

Энн посмотрела на рисунки кричащих женщин, из ран которых хлещет кровь. Прозвучал первый звонок. Сигнал, что обед скоро закончится. Ее ученики пойдут на физкультуру. Отправятся прямиком к мистеру Альваресу на улицу.

Она вздохнула и кивнула, уже ощущая, как Дэннис Фарман ускользает из ее рук.

— Я пойду сейчас же.

Глава двадцать восьмая

Стив Морган выглядел так, словно ему выпала тяжелая ночка: черные круги под голубыми глазами, бледная кожа цвета теста. Он принимал тайленол, когда в его офис вошли Мендес и Винс.

Тем не менее он вышел из-за стола и поприветствовал их рукопожатием. Ему было больше тридцати, он был высоким и долговязым, с твердой хваткой и копной волос соломенного цвета.

— Чем могу быть вам полезен, детективы? — спросил он, возвращаясь в свое удобное кожаное кресло. — Садитесь, пожалуйста.

Винс сел в одно из кресел для посетителей, делая вид, что устраивается надолго.

— Джейн Томас звонила мне и вкратце ввела в суть происходящего, — сказал Морган. — Я был по делам в Сакраменто с утра вторника, встречался кое с кем для центра. Вернулся только вчера ночью.

— Тогда вы знаете, что мы расследуем убийство Лизы Уорвик, — сказал Мендес.

— Да. Моя дочь была среди тех детей, которые нашли труп. Лиза была самым замечательным человеком в мире. Кому могло прийти в голову убить ее?

— Мы бы тоже хотели это знать, — сказал Мендес. — Мисс Томас сказала нам, что вы с Лизой вместе работали, помогая клиентам центра.

— Да. Лиза работала в центре. Получив наконец диплом медсестры, она решила быть там бесплатным адвокатом. Она вечером работала в больнице. И днем была свободна.

— Вы хорошо ее знали? — спросил Винс. — Может быть, она посвящала вас в свою личную жизнь?

— Например?

— В отношения с мужчиной или, может, в ситуацию на работе?

— Один из врачей «скорой помощи» любил хватать медсестер за мягкое место, — сказал Морган. — Лиза спрашивала меня, что с этим делать. Это было примерно год-полтора назад. Я объяснил этому человеку, что такое судебное преследование за сексуальные домогательства и чем оно обернется для его карьеры, не говоря уж о последствиях для его брака.