Женщина его мечты

Она заглянула в его глаза и увидела в них отражавшиеся звезды.

— И меня тоже ничто не заставит разлюбить тебя.

— Ты уверена? — На его губах появилась лукавая улыбка, хотя голос оставался напряженным.

— Я никогда в жизни не была более уверена в чем-либо. Он вопросительно приподнял бровь.

— А что, если я совершу какую-нибудь гнусность?

— Я прощу тебя, — поведала она.

— А если я уже совершил что-то действительно нехорошее? В прошлом?

Я думаю, что бывший шпион небезгрешен, но меня не касается его прошлое, и мне не хочется ничего знать о нем. Если, конечно, ты не заявишь, что у тебя есть где-то жена и семеро детей. — Она пожала плечами. — Не могу представить, что ты способен сделать то, чего я не могла бы простить.

— В любом случае? — Он сосредоточил на ней свой взгляд и смотрел так долго, что у нее внутри все сжалось от нехорошего предчувствия. — Что, если я скажу…

— Да? — Она затаила дыхание.

— Вроде того, что у меня не семь, а дюжина детей и не одна жена? Ты также простишь все?

— Не знаю. — Она удержалась от смеха, почувствован облегчение, и с серьезным видом покачала головой.

— Значит, ты не любишь детей? А я надеялся, что у нас будет дюжина собственных.

— О, я очень люблю детей, хотя дюжина — многовато Восемь или около того — вполне достаточно. Но вот с другими женами мне будет трудно ужиться. — Она серьезно посмотрела на него. — У тебя действительно есть жены и дети!

— Я не думаю, однако… — Он задумчиво сморщил лоб, затем покачал головой. — Нет, я не совсем уверен, что у меня где-то не затерялись жены или дети.

— Что еще мне следует знать? Сейчас превосходный момент и подходящее место для признания.

Он рассмеялся:

— Должен сказать, что признания даются мне не легче, чем тебе.

— Тем не менее сейчас твой шанс. Возможно, единственный, который я предоставляю тебе. — Она обвили руками его шею. — Признайся мне в своих грехах, лорд Сент-Стивенс, очисти душу, расскажи мне все.

Он снова сделал паузу, гораздо более долгую, чем требовалось, по ее мнению. Вероятно, он не привык в прошлом так легко идти на откровенный разговор. И вполне понятно. Он многие годы вел скрытный образ жизни. Когда-нибудь Тони, возможно, и откроет ей свои давние секреты.

— Мне не в чем признаваться, кроме того, что я люблю тебя. — Он крепко обнял ее. — И что бы ни случилось потом, я всегда буду любить тебя.

— А я тебя, — ответила она с пылким чувством, которое переполняло ее.

Он отыскал в темноте ее губы и поцеловал так крепко, что у нее перехватило дыхание. Словно своим поцелуем он, как печатью, скреплял данное обещание. Или целовал в последний раз.

Наконец он оторвался от нее.

— Пожалуй, нам пора идти. Думаю, наш проводник заждался нас.

Она развернулась в его объятиях, чтобы перед уходом еще раз взглянуть на город. Над головой сияли звезды, а внизу светились городские огни.

— Мне все равно, Тони, иллюзия это или нет, но в данный момент нет ничего более прекрасного. Перед нами простирается город и сама жизнь с ее необычайными приключениями. И еще я думаю, что, хотя ощущение прекрасного может быть мимолетной иллюзией, мы будем жить счастливо до конца наших дней.

— Полагаю, ты абсолютно права, любовь моя. В данный момент на свете нет ничего более прекрасного, и это только начало. Хотя я вдруг вспомнил, — он потерся носом о ее шею сбоку, — что твоя спальня, так чудесно сочетающаяся с цветом твоих глаз, тоже выглядит довольно прекрасной.

— Ты уверен?

— Не совсем. По правде говоря, я не запомнил точно цвета комнаты. — Он покачал головой с притворным сожалением. — И мне хотелось бы еще раз их увидеть, чтобы убедиться в правоте своих слов. Я, кажется, сойду с ума, если не смогу попасть туда.

— Что ж, ничего не поделаешь, придется еще раз показать тебе мою спальню. — Она постаралась сдержать смех, испытывая восхитительное предвкушение, охватившее ее. Она жаждала вернуться с ним в свою спальню. — Мне очень не хотелось бы видеть тебя сумасшедшим.

— Сумасшедшим от желания, — тихо произнес он, касаясь губами ее шеи.

Она поежилась от удовольствия.

— Жаль, что мы не умеем летать. Нам не пришлось бы спускаться по бесконечным ступенькам.

— Давай не будем терять время и начнем спуск немедленно. Идем.

Тони взял ее за руку, и они осторожно двинулись по узкой галерее к двери. Стало совсем темно, и лишь звезды освещали им путь.

— Милорд, как теперь ты объяснишь джентльмену, ожидающему нас для сопровождения вниз, что я больше не страдаю от последствий несчастного случая с верблюдом?

— О, дорогая леди Уилмонт, я буду совершенно честен с ним, — улыбнулся Тони. — Я скажу ему, что произошло чудо.

Несколько часов спустя Тони лежал в постели с Делией, которая, свернувшись клубочком, прижалась к нему. Они оба утомились и испытывали необычайное удовлетворение, какого Тони раньше не мог представить.

Он никогда не верил в чудеса, судьбу или магию и никогда не предполагал, что на свете существует любовь. Но нынешней ночью, лежа с Делией в объятиях, он не сомневался, что нечто не поддающееся разумному объяснению свело их вместе. Они сошлись в результате ряда уникальных и неестественных случайностей, которые в обычной жизни могли бы никогда не произойти. Судьба, магия, чудеса казались не менее вероятными, чем любовь, а любовь существовала реально.

— Мне кажется, подобную активность трудно переоценить, — прошептала Делия с закрытыми глазами, почти засыпая. После приключения с верблюдом и подъема на купол собора, а также после некоторых других весьма энергичных действий она чрезвычайно устала.

Тони усмехнулся:

— А я думал, наши возможности безграничны. Она открыла глаза и улыбнулась ему:

— Мне кажется, милорд, что есть еще кое-что, чего я никогда не делала: я никогда прежде не засыпала в объятиях любимого мужчины.

— В таком случае мы можем закончить день подобным приключением. — Он слегка поцеловал ее в лоб.

— Прекрасно, — прошептала она, закрыла глаза и прижалась к нему еще ближе.

Он обнял ее и провел рукой по волосам. Затем продолжал гладить ее, пока по равномерному дыханию не понял, что она наконец уснула.

Черт возьми, как все усложнилось! Как он теперь скажет ей правду о своем маскараде? Вершина собора — вполне подходящее место для признания и просьбы о прощении. Она предоставила ему прекрасную возможность, хотя двести восемьдесят футов над землей не самое благоразумное место для подобных открытий. Кто знает, как она могла отреагировать? Конечно, Делия не из тех женщин, которые могут броситься вниз, но не исключено, что она могла толкнуть его через перила. И разве можно обвинить ее за такой поступок?

Хуже всего, что нельзя ограничиться только одним признанием. Одна правда тянула за собой другую. Пришлось бы объясняться и по поводу Уилмонта. Даже если женщина не испытывала любви к человеку, ей едва ли будет приятно узнать, что тот ухаживал за ней по указанию правительства.

Тони почти всю свою взрослую жизнь провел в тени, что соответствовало характеру его работы, и привык к своей незаметности, пока Делия не вывела его на свет.

Мак оказался прав: нельзя рассказывать Делии правду. И надо сделать все возможное, чтобы она никогда не узнала ее.

Избавиться от остальных слуг достаточно легко, но от дворецкого — значительно сложнее. Делия ни за что не допустит, чтобы Гордон оставил ее просто так. Он слишком стар, чтобы найти другую работу. Она, вероятно, настоит на том, чтобы выплачивать ему пенсию, и будет заботиться о нем всю его оставшуюся жизнь.

Если только…

Есть единственный приемлемый выход из положения, и Тони не видел другого решения проблемы. Гордон должен умереть.

Глава 19

— И вы пришли ко мне за советом? — Герцог Роксборо с любопытством изучал Тони. — Или вы ищете моего одобрения?

— Думаю, мне нужно и то и другое, — ответил Тони, осторожно выбирая слова.