Страница 28 из 78
Мои бойцы подхватывают упавшие на землю мечи, копья и стаптывая первую, выведенную из строя шеренгу, врубаются в строй. Я в первых рядах нашего разношерстного войска. Принимаю грудью сильный удар копья, делаю мощный замах и легко сношу голову ближайшего легионера. Удается попасть точно в зазор между шлемом и панцирем. Пинок ногой и воин на земле, а я вырываюсь на оперативный простор. Вместе со мной последнюю шеренгу полка прорывают десятки гномов и людей. Я вижу Одноглазого, втыкающего копье в бедро легионера, Мусамото, сбивающего с ног такого же бородатого солдата, Эгилона Неистового, энергично размахивающего мечом во все стороны.
И тут нам пофартило. Если бы охранники не струсили, выстрелили залпом из арбалетов и кинулись затыкать прорыв, то наша песенка была бы спета. Мы, невооруженные и необученные, просто завязли бы, в наши фланги удали правая и левая сотня полка, практически не пострадавшие от фронтального удара. Но надсмотрщики, увидев перед собой озверевшие бородатые лица, запаниковали и, бросив оружие, кинулись бежать. Напрасно полковник на рогаче и начальник лагеря пытались их остановить, махали мечами, били плашмя. Река паникеров просто захлестнула их и понесла в сторону ворот.
Дальше было дело техники. Я кинул сотню людей под началом Эгилона и Одноглазого преследовать охранников, а сам, разделив гномов на два отряда, занялся оставшимися легионерами. Правую сотню мы точно также закидали молотами, которые мои бойцы снова подобрали, причем солдаты отвечали нам бросками дротиков и достаточно умело. Десятки гномов пострадали от этих своеобразных мини-копий, напомнивших мне римский пилум, который я как-то видел во время экскурсии в музеях Рима. Однако дротики дротиками, а численное превосходство еще никто не отменял. Пятьсот гномов навалились и легко похоронили противника под своим натиском, орудуя всем, что попадалось под руку — молотами, трофейным оружием и даже зубилами. Я заметил, как один коротышка метнул подобранный с земли дротик точно в открытую часть лица легионера. Имперский круглый шлем защищал лишь виски и щеки — рот, нос, глаза оставались открытыми. Надо будет запомнить молодого гнома, который сумел одни броском попасть дротиком в глаз легионеру. И это с двадцати метров!
Командир второй сотни оказался умнее. Он не стал вступать в игру, кто кого перекидает, а скомандовав атаку, бросил своих тяжелых бронированных пехотинцев вперед. Слава богу, я вовремя заметил маневр отряда и громкими воплями успел собрать вокруг себя с полтысячи гномов. Возглавив полк, я помчался на помощь избиваемым коротышкам, отряженным блокировать левую сотню. И тут на собственном опыте убедился, что организация и навыки коллективного боя — великая вещь. У командира имперцев было всего человек девяносто построенных в три ряда по тридцать бойцов. Но каких бойцов! Одним броском преодолев пространство, отделявшее их от противника, легионеры синхронно выставили копья вперед. Били два первых ряда, а третий напирал, помогая своим товарищам. Я с ужасом наблюдал, как практически безоружные гномы десятками гибнут на остриях копий, а легионеры все усиливают и усиливают натиск. Имперцы совершали отработанные выпады направо, причем все одновременно. Таким образом, весь строй бил не в стоящего перед ним противника, а в его соседа слева. Сначала я не понял смысл подобного маневра, но потом до меня дошло. Легионеры приучены сражаться с бронированной пехотой, причем праворукой. Первое движение — отражаешь щитом удар фронтального противника, второе движение — колешь копьем направо, в подмышечную впадину левого соседа, который как раз замахивается на рядом стоящего однополчанина. Умно! Очень умно. Ведь обычно подмышка — наименее защищенная часть тела.
Однако надо что-то делать или сотня профессионалов раскатает моих гномов в блин.
— Дарин! — крикнул я коротышке по кличке "Т34" — Бери две сотни ребят и обходи имперцев слева, я с двумя другими сотнями обойду справа.
Все произошло так, как я и задумал. Фланговый маневр удался на славу — мы с Дарином зашли в тыл и набросились на солдат. Я первым добежал до легионеров и со всей силы ударил ближайшего бойца. Тот ловко прикрылся щитом и попытался в ответ уколоть меня копьем. Но на него сразу набросились еще трое гномов с кувалдами, и через пару секунд его щит был разбит вдребезги, а он сам валялся у нас под ногами. Строй имперцев рассыпался, в отработанном механизме произошел фатальный сбой. Сотня сначала остановилась, после чего отряд распался на индивидуальные стычки. Через двадцать минут с легионерами было покончено.
Я окинул взглядом поле боя, усеянное трупами, и тяжело вздохнул — по моим прикидкам в последней сшибке погибло не менее ста гномов! Это притом, что за всю утреннюю битву мы не потеряли и пятидесяти повстанцев. Грустная картина. Нас, по сути, спасло только везение. Если бы полковник приказал атаковать, да еще при поддержке мага… Еще один тяжелый вздох. Империя — страшный противник. Вот какой вывод я сделал для себя. Чтобы противостоять легиону, нужна выучка, классные доспехи, магическая поддержка и большая воля к победе! Стоп. О чем это я? Какая империя? Какая выучка?! Валить нужно из этого Средневековья. И побыстрее, пока не прирезали. Есть какой-то остров Магов. Нам там помогут. Я внезапно впал в легкий ступор — на меня навалился весь накопленный за все время пребывания в Дангоре стресс. В моем мозгу вскачь понеслись мысли, так некстати пробужденные воспоминанием о Земле.
— А давай на чистоту, Леша. — Рассуждал я про себя. — Допустим, там, на Острове Магов, помогут и отправят твою драгоценную задницу обратно на Землю. В уютную лондонскую квартирку с центральным отоплением, полицейским на углу и пиццей на заказ. Но этого ли ты хочешь? Бросить на произвол судьбы тех, кто тебе доверился? Поверил в тебя, чуть ли не как в бога? Или ты хочешь помочь униженным и угнетенным, как пафосно бы это не звучало? Ведь впервые в жизни у тебя появилась настоящая, мужская цель! Не прямую кишку набить получше, а людей спасти! Целый народ страдает и умирает в этом средневековом мире, а никому нет дела.
— Хорошо, просто замечательно — сам себе возразил я. — Ты, что, себя Спартаком номер два видишь? Чем он кончил, помнишь? Ладно он, а рабы которыми он руководил! Все оказались развешенные на столбах по обочинам римских дорог. Ладно бы быстро повешенными, а то распятыми! Люди в муках умирали несколько дней, а то и неделю!
В моем усталом мозгу конкретно произошло раздвоение личности. Одна личность — я бы ее назвал трусливо-практичный Лелик — требовала срочно сматывать отсюда удочки, другая — безрассудно-альтруистичный, бесшабашный Леха — выступал за помощь гномам. Нет, конечно, борьба с рабством — это светлая, историческая миссия. Но трусливо-практичный Лелик напоминал, что я сюда попал случайно, прогрессорством заниматься не нанимался, да и дело это бессмысленное. Общество должно само созреть к переменам и никакое внешнее насильственное изменение сложившегося порядка не прокатит. Допустим, шептал мне Лелик, ты добьешься отмены рабства в Империи, но в этом мире десятки стран. Помнится, Ютас говорил, что есть еще б ольшая страна — Дориан, с которой воюет Эссунион. А вдруг она завоюет ослабленную твоими восстаниями Империю и установит еще более жесткие порядки? Тут-то хоть рабы только государственные, а там — частные. Забыл историю России? Так я могу напомнить. Например, про помещицу Дарью Николаеву Салтыкову по прозвищу Салтычиха. Она в 18-м веке замучила сто с лишним своих крепостных. А сколько было таких Салтычих?
— Да, пошел ты в жопу! — отвечал Лелику Леха — Я не собираюсь по-тупому менять мир. Будем делать это по-умному. Сначала отведем гномов в Лесную Марку. Или ты предлагаешь тысячу с лишним живых и разумных существ бросить на растерзание Эсуниону? Или ты думаешь, что он простит это восстание?! Посмотри вокруг! Гномы уже жгут бараки. А Костиница? Да, ты уже изменил мир! Весть о каменоломне "Мертвых гномов" облетит весь мир, даря надежду порабощенным и вызывая страх у поработителей! Забыл, трусливое чмо, теорию про бабочку? Появился в этом мире, раздавил и все! Цепь причинно-следственных связей изменилась. Навсегда! А мы тут уже столько бабочек надавили и натаптали — вывози грузовым вагонам. Так что ты и я — мы оба в дерьме по самые брови. Так давай же хотя бы побарахтаемся, получим удовольствие.