У мужчин свои секреты

— Уолш — не мой хозяин и никогда им не был, — отрезал адвокат. — Но он — достаточно влиятельный человек, который не любит, когда ему говорят «нет». Ты должна это понимать…

— И когда он приказал тебе расправиться со мной, ты не посмел ему отказать, не так ли?

У Грэма дернулся рот, но дуло револьвера не отклонилось в сторону ни на волосок.

— Он сказал, что я должен разобраться с этой проблемой своими средствами — все равно какими. И я не думаю, чтобы его люди стали вмешиваться в мои дела. Извини, Рэчел, я не хотел до этого доводить, но… — Он кивнул, указывая на револьвер в своей руке. — И все бы обошлось, не вмешайся этот твой Делафилд!

— А Эдам-то тут при чем? — удивилась Рэчел.

— При чем тут Делафилд?.. — Адвокат иронически приподнял брови. — Разумеется, он ни при чем. Абсолютно! Как можно?!.

Рэчел осторожно перевела дух.

— Все-таки, Грэм, я не понимаю. Чем эта история с займом могла повредить тебе или Уолшу? Что дурного в том, что один бизнесмен одалживает деньги другому по рекомендации своего… — У нее язык не повернулся назвать Грэма «старым другом», как называл его Дункан, и она на мгновение запнулась, подбирая правильное слово. — …Своего адвоката, — нашлась она наконец. — И почему я не должна была знать об этом? Что я, в конце концов, понимаю? Ведь я даже не знала, кто такой Джордан Уолш!

— Дело вовсе не в этих жалких пяти миллионах, — ответил Грэм, который с каждой минутой держался все развязнее и увереннее. — Сделка заключалась под честное слово, и, после того как Дункан умер, ни один суд в мире не заставил бы Уолша вернуть эти деньги, если бы, конечно, дело дошло до суда. Кроме того, эти пять миллионов предназначались для финансирования совершенно легального бизнеса, так что с этой стороны к Уолшу тоже не может быть никаких претензий. Другое дело, что Уолш использует свой легальный бизнес в качестве прикрытия для других операций, которые не облагаются налогом и приносят солидный доход. И все было бы шито-крыто, если бы твой отец случайно не встретил Уолша в… в не совсем подходящей компании. Именно тогда он что-то заподозрил и начал копать…

— Но до этого случая он вполне доверял твоей рекомендации и готов был иметь дело с Уолшем?

— Естественно, почему бы нет? — Грэм, казалось, даже удивился. — Я был старым другом Дункана, сыном его школьного товарища, к тому же он доверял мне как своему адвокату и поверенному в делах. Да и Уолш сумел состряпать весьма убедительную историю, которая не могла не тронуть твоего старика. Он рассказал ему красивую сказочку о голодающих детях, которые совершенно пропадают без образования, или наоборот — о юных гениях, которым нечего кушать. И Дункан в конце концов поверил, что его деньги могут сделать кому-то много добра… Под старость он, знаешь ли, стал слезливым и сентиментальным. И все бы кончилось хорошо, но только Уолш сам все испортил. Он заставил Дункана сомневаться, а когда твой отец сомневался, он начинал собирать информацию.

Но Рэчел все еще многого не понимала.

— То есть, — медленно начала она, — ты хочешь сказать, что, если бы мой отец узнал, что за тип этот Уолш, он мог бы заподозрить, что ты тоже причастен к его противозаконной деятельности?

— Примерно так, — согласился Грэм. — Он мог погубить меня, да и Уолш не был бы в восторге, если бы кто-то узнал, какими делами он ворочал в Ричмонде.

Рэчел почувствовала, как от страха у нее подгибаются колени.

— Значит, — сказала она, — твоя репутация блестящего, честного, опытного адвоката была тебе дороже, чем жизни других людей? Дороже, чем жизнь человека, который в течение пятнадцати лет считал тебя своим другом?

— Знаешь, — отозвался Грэм почти задумчиво, — честное слово, я рад, что мне не пришлось выбирать между своей репутацией и жизнью Дункана. Несчастный случай с ним и его женой пришелся очень кстати.

— Вот как?! — Рэчел во все глаза уставилась на него. — Разве не ты подстроил аварию?

— Нет! — Грэм покачал головой. — Во-первых, я просто не знаю, как это делается, а во-вторых… Во-вторых, я в любом случае предпочел бы обойтись без подобных радикальных мер. Нет, Рэчел, это был настоящий несчастный случай. Или счастливый — смотря с какой стороны посмотреть.

— Катастрофа была подстроена, Грэм, — твердо повторила Рэчел. — Кто-то установил на борту бомбу с часовым механизмом.

Впервые за все время по лицу адвоката скользнула тень неуверенности — скользнула и тут же исчезла.

— Что ж, возможно, Уолш начал действовать, не предупредив меня, но это мало что меняет. Во всяком случае, после этого… инцидента мы почувствовали себя в полной безопасности. И тут появилась ты… Нет, правда, Рэчел, мне очень жаль, что все так повернулось, но ты сама виновата. Тебе надо было остаться в Нью-Йорке.

Рэчел слышать не могла его извинения. К чему извиняться перед человеком, которого намереваешься убить?

Мысль о смерти неожиданно отрезвила ее. «Надо что-то сделать, — подумала Рэчел с хладнокровием, которого не ожидала от себя. — Надо срочно что-то придумать. Попытаться выиграть время или разозлить его, чтобы он вышел из себя».

— Но я предпочла вернуться, — сказала она спокойно. — И теперь ты решил со мной расправиться. Как ты собираешься это сделать? Застрелить меня? Но, согласись, огнестрельная рана будет выглядеть довольно подозрительно, особенно теперь, когда Эдам и Ник идут по следу Уолша.

Грэм покачал головой.

— За кого ты меня принимаешь, Рэчел? Неужели ты думаешь, что я могу так просто взять и выстрелить в тебя?

Но его слова почему-то ничуть ее не успокоили.

— Нет? — переспросила она. — Тогда зачем тебе пистолет?

— Затем, чтобы ты не наделала глупостей, когда мы с тобой пойдем немного прогуляться.

— Куда?

— К реке. — Адвокат улыбнулся. — Как жаль, что ты так и не научилась плавать!

Ничего более страшного Рэчел не слышала еще никогда в жизни, и мужество снова едва не покинуло ее. Она ни капли не сомневалась, что Грэм без колебаний столкнет ее в воду. А река, протекавшая за домом, была холодна и коварна. Она изобиловала глубокими омутами и не всегда возвращала утопленников, которых течением затягивало под черные кривые коряги, во множестве торчавшие из покрытого толстым слоем ила дна.

— Идем, — приказал Грэм и взмахнул револьвером, указывая ей на дверь кабинета.

— А ты не боишься, что моя смерть будет выглядеть подозрительно? — спросила Рэчел, предпринимая последнюю отчаянную попытку еще немного оттянуть неизбежный конец. — Ведь отец и мама погибли совсем недавно, а я — их единственная наследница. Если со мной что-то случится, никто не поверит в еще одну трагическую случайность.

— Почему же, — хладнокровно отозвался адвокат. — Всем известно, что твои родители погибли в результате несчастного случая, и это горе могло оказаться Для тебя слишком тяжкой ношей, Рэчел. В городе многие знают, что ты так и не оправилась после смерти Томаса Шеридана, хотя с тех пор прошло целых десять лет. Что же удивительного, если ты решила покончить с собой после того, как еще одна авиационная катастрофа отняла у тебя обоих родителей? Плюс новые дела, новые заботы, связанные с наследством отца… Ведь это только дураки думают, что получить по наследству почти сто миллионов долларов, вложенных в акции и недвижимость, это легко и приятно. На самом деле это такая головная боль, такая ответственность, что впору хоть головой в петлю… А тут еще появился двойник человека, которого ты когда-то любила… Немудрено, что твоя депрессия стала еще глубже и в конце концов ты не выдержала.

— Какая депрессия? У меня нет никакой депрессии! — попыталась возразить Рэчел.

— Нет — так мы ее выдумаем! — сказал Грэм почти оживленно. — Я первый расскажу, как ты приходила ко мне в кабинет и рассказывала, как тебе тяжело. Можно даже упомянуть о том, что ты задумывалась о самоубийстве, но я, к сожалению, не принял твои слова всерьез. Словом, Рэчел, я об этом позабочусь.

— А Эдам? Что, если он…

Грэм сделал пренебрежительный жест.