Каждому своё

Константин еще раз покосился на тонкий профиль Клары, которая любовалась видами из окна лимузина, и удовлетворенно вздохнул. Что ж, жену можно и не менять, все и так прекрасно: бизнес процветает, конкуренты сидят тихо, даже со своим почти криминальным периодом жизни ему удалось развязаться практически безболезненно.

Да-да, было в его биографии и такое, когда знающие люди его иначе как Костя-Гроб и не называли. Объяснялось это тем, что тогдашняя его команда была скорее хорошо организованной бандой, которая вела дела крайне жестко, с оппонентами не церемонилась и единственным методом решения проблем считала гроб для конкурента. Отсюда и малопривлекательная кличка, которую получил главарь-начальник, но она теперь вспоминалась все реже и реже, разве что какой-нибудь пронырливый журналист решит покопаться в прошлом и вытащить на свет что-то «жареное». Но и таких смельчаков становилось все меньше, поскольку практически после каждой публикации ее автор оказывался либо на больничной койке, причем надолго, либо… правильно, в гробу. И далеко не всегда — в глазетовом и с кистями.

А доказать никто ничего не мог. Константин, теперь уже Константин Петрович, за прошедшее время сумел стать депутатом городской Думы, получил статус неприкосновенности, создал благотворительный фонд и сделался заметной фигурой в политике и общественной жизни, не забывая при этом о благополучии своего бизнеса.

Поговаривали, что в друзьях у него теперь не люди с замутненным прошлым, а самые что ни на есть высокие чины в милиции, прокуратуре и даже в правительстве. Естественно, охотников связываться с Константином Петровичем становилось все меньше, а припоминать его старые грешки — тем более. Да и у кого в нашем современном обществе не припрятано хотя бы одного маленького скелетика в шкафу? Это даже и неприлично как-то считается: абсолютная безгрешность и благонадежность. Неприлично и… опасно. В тихом омуте, как известно…

— Мы скоро приедем? — нарушил его мысли голосок Клары.

— Скоро, малыш. Потерпи еще чуть-чуть.

— Я голодная. И пить хочется.

— Но мы затем и едем в ресторан, чтобы тебя накормить-напоить. Потерпи.

— В городе ресторанов нет? Нужно тащиться за тридевять земель?

— В городе слишком много посторонних глаз. А «Сказка», во-первых, не так уж и далеко, во-вторых, там отменно кормят, а в-третьих, там только проверенные люди бывают.

— Боишься, что жене донесут?

Константин Петрович нахмурился. Такие вопросы он не любил, и таких вопросов ему никто и не рисковал задавать. Кроме… Клары. Эта девица могла позволить себе все, что угодно: всё ей сходило с рук. Конечно, он ее чудовищно избаловал, но что он мог поделать? Любовь — штука сложная и не всегда объяснимая. Точнее, просто не поддающаяся логическому объяснению.

— Моя жена разумная женщина и сплетням не верит, — наконец сказал он. — Перестань глупости говорить.

— А после ресторана мы куда?

— Ты — домой. А у меня еще дела есть.

Тут Константин Петрович слегка слукавил. Не было у него сегодня никаких важных дел, просто он обещал Зое приехать пораньше и провести вечер только с ней. Дочку в этот день забрали к себе обожавшие ее бабушка с дедушкой — Зоины родители, и раньше, чем через три дня, возвращать не собирались. Алина была их светом в окошке и единственной радостью в жизни, так что, получив внучку на день, они всегда старались продлить ее пребывание хотя бы еще на пару дней.

— Хорошо, — неожиданно кротко сказала Клара. — У меня тоже дела есть.

— Это какие же, позволь узнать?

— Не позволю, — мило улыбнулась Клара. — Мы, кажется, договорились, что ты не посягаешь на мою свободу. Я же не допрашиваю тебя о твоих делах.

— А я ни на что не посягаю. Просто интересуюсь.

— Ничего интересного. Девичьи заботы-хлопоты. Кстати, котик, позолоти ручку, хочу стать красивой.

— От тебя и так глаз оторвать невозможно, — буркнул Константин Петрович, доставая бумажник. — Штуки хватит?

— На то платьице, которое ты мне обещал? И на салон красоты?

— Хорошо, десять. Теперь довольно?

— Н-у-у… Ну, если не хватит, я где-нибудь еще достану.

Вот этого-то Константин Петрович и побаивался: где, а главное как она будет деньги доставать. Охотников полно, некоторые и сотни тысяч не пожалеют, чтобы отбить у него этот лакомый кусочек. Он достал еще несколько купюр.

— Ну, на это уж, я думаю, ты повеселишься нормально.

— Спасибо, котик. Постараюсь. Хотя без тебя мне как-то не веселится, ты же знаешь…

Вот это она умела, как никто, во время сказать нужные слова. Он таял и прощал ей все заморочки, выверты и капризы. Хотя ревновал, конечно, безмерно, и даже представить себе не мог, что будет делать, если она ему изменит. Убьет, наверное. Или… Или заставит об этом горько пожалеть и уже потом убьет, но не сам. Фу ты, господи, какая ерунда в голову лезет!

С Зоей у него таких мыслей не возникало, в ней он был уверен на сто процентов. Сексуальная жизнь никогда не была для нее чем-то важным, а супружеские отношения очень быстро превратили их ночи в короткий, раз и навсегда установленный ритуал: несколько поцелуев, немного поласкать грудь, немного погладить бедра — и приступаем к основной части программы. Ей хватало, во всяком случае, стоны и вздохи она издавала правильные и на неудовлетворенность никогда не жаловалась. Так что даже подумать смешно, что у Зои может появиться любовник. Зачем ей это?

Как раз такой вопрос в этот момент задавала себе Зоя, сидя на кухне их комфортабельного особняка. Она любила посидеть здесь, когда приходящая прислуга удалялась домой, а муж еще не возвращался. Тогда вспоминались старые добрые времена: кухня — центр квартиры, теплый и уютный уголок с любовно подобранными деталями, спокойное приготовление ужина для супруга, когда дочка уже уложена спать…

Теперь все изменилось, и Зоя отнюдь не была уверена, что изменилось к лучшему, хотя в данной ситуации ей позавидовали бы девяносто девять женщин из ста. Особняк с зимним садом и бассейном, почти королевская спальня, никаких проблем с деньгами и тем, что на них можно купить, домработница… Плохо было только то, что сама себе Зоя не завидовала ни капельки, особенно в последнее время.

Что-то случилось в той части жизни ее мужа, о которой она имела весьма смутное представление. Все чаще он приезжал домой заполночь, а иногда и вообще не ночевал. Правда, всегда предупреждал об этом и поводов для лишних волнений не давал. Но женская интуиция подсказывала ей, что все не так просто и гладко, как стремится представить Константин Петрович. Наоборот, все серьезно и сложно, а такого периода в их супружеской жизни еще не было.

Запах женских духов — это ерунда. Зоя примерно представляла себе, какие девицы крутятся вокруг ее супруга и ему подобных. Подошла, скажем, секретарша, положила перед шефом бумаги на стол, на секунду прислонилась к плечу плечом — все, готово. Начальник сутки будет благоухать. А официантки и барменши в ресторанах и так называемых оздоровительных центрах? А секретарши коллег, которые разносят напитки на переговорах? В общем, ерунда.

А вот свое противоестественное женское одиночество Зоя логически объяснить не могла. Разве что тем, что муж, как и большинство бизнесменов, все силы тратит на зарабатывание денег, а на остальное этих сил остается постольку-поскольку. Точнее, совсем не остается, и, как читала Зоя, помочь в этом могут только очень искушенные профессионалки. Посмеиваясь над собой, а потом с трудом сдерживая слезы разочарования, Зоя пыталась использовать кое-какие советы дамских журналов для обольщения собственного супруга. Тщетно. То ли она не годилась в секс-бомбы, то ли советы были не те.

Сегодня Зоя решилась на последнюю попытку, во всяком случае, для себя она ее определила именно так. Как бы ни было красиво и элегантно домашнее платье, сегодня она решила пожертвовать удобством ради укрепления семьи. Зоя достала умопомрачительный черный пеньюар, купленный год назад в Париже, но так и лежавший в шкафу, подобрала к нему черные бархатные туфельки на высоком каблуке без задников, черное же кружевное белье. «Стандартный набор начинающей кокотки», — усмехнулась она про себя. Потом щедро вылила в ванну чуть ли не четверть флакона ароматического масла — смесь розы и сандала — наложила на лицо питательную маску и улеглась в благоухающую воду.