Страница 12 из 88
Оливия понимает это.
Джек безумно сочувствует старушке и, возвратившись в офис, звонит в полицию Анахайма по поводу понесенного ущерба, но дежурный в ответ лишь разражается хохотом и вешает трубку.
Джек ищет Оливию Хэтеуэй в картотеке ПЗУ (предварительных заключений по ущербу) и обнаруживает, что ложки Оливии Хэтеуэй были «украдены» уже четырнадцать раз и что застрахованы они еще в тринадцати различных компаниях. Красть их стали примерно раз в год со времени кончины мистера Хэтеуэя.
То есть ложки Оливии — то, что у страховщиков называется ДСП — дополнительное социальное пособие.
Самое удивительное, что по всем тринадцати предварительным заявлениям страховка была выплачена.
Джек садится за телефон и звонит по номеру 11 в Отдел проверки. Выясняется, что претензией занимался его старый приятель Мэл Борнстайн.
— Это ты делал заключение по ущербу?
— Угу.
— И видел предварительные?
— Угу.
— Зачем же было платить?
Мэл хохочет как бешеный и вешает трубку.
Джек находит аджастеров под номерами 9, 10 и 13. У всех у них его вопрос, похоже, вызывает какие-то истерические колики, в результате чего они вешают трубку.
Теперь, по прошествии трех долгих лет, Джек понимает, почему они платили по явно ложному заявлению.
Но тогда он до этого еще не допер. Он озадачен. Он знает, как ему следует поступить, — по закону он должен сообщить о мошенничестве в НБСП (Национальное бюро страховых подлогов), ликвидировать ее полис и отвергнуть претензию. Но он просто не может заставить себя на нее настучать и оставить ее без страховки. (А если случится пожар? Кто-нибудь поскользнется и собьет ее с ног? Что, если ее и вправду ограбят?) И он решает проигнорировать заявление и попросту забыть о нем.
Через два дня после того, как он отправляет ей отрицательный ответ, она является в офис, и следующие три года раза два в месяц между ними происходит один и тот же разговор.
— Джек, вы невнимательно отнеслись к моему заявлению и не заплатили мне за ложки.
— Невнимание тут ни при чем, миссис Хэтеуэй, — говорит Джек. — Ваши ложки не были украдены.
— Несомненно были, Джек.
— Значит, их крали у вас четырнадцать раз.
Она вздыхает:
— Теперь соседи у нас не то что раньше, Джек…
— Но вы же все-таки не в самом Диснейленде живете, а около!
Мысленно представляешь себе такое объявление:
Берегитесь крупного грызуна, ворующего ложки. Подозреваемый пяти футов ростом, имеет уши овальной формы и белые перчатки на руках.
Опустив голову, Джек барабанит пальцами по столу, пока Оливия во всех подробностях живописует ему жизнь и успехи каждого из ее детей, внуков, правнуков и их благоверных.
— …Кимми во грехе с парнем живет. Он мотоциклы чинит…
Тук… тук… тук.
— Вы слышите, Джек?
— Нет.
— Послушайте, Джек, вы невнимательно отнеслись к моему заявлению и не заплатили за ложки.
— Это не было невниманием. Ложек у вас не крали.
— Нет, дорогой мой, крали! Разумеется, крали!
— Правильно. Их крали у вас четырнадцать… А я считал, что Кимми живет с электриком.
— Так то в прошлом месяцебыло.
— Ах ну да…
— Печенья?
— Нет, спасибо.
— А что касается моих ложек…
Еще сорок пять томительных минут с Оливией Хэтеуэй (пытка капающей водой: кап… что касается моих ложек… кап… моих ложек., кап…), и он, отделавшись от нее, отправляется в Монарк-Бэй, в дом матери Вэйла.
18
Монарк-Бэй.
Название — в самую точку. [10]
Очаровательный элитный поселок, жемчужина Южного побережья.
Расположенный на стыке двух городков — Лагуна-Нигель и Дана-Пойнта, он стал причиной ожесточенной, почище балканской, баталии между этими городками за право считать его своей территорией. К удивлению многих, обитатели Монарк-Бэй склонились в пользу Дана-Пойнта, предпочтя его более элегантному Лагуна-Нигель, хотя Дана-Пойнт тогда был всего лишь гаванью с горсткой фастфудов, магазинчиков пляжных товаров и дешевых мотелей, выстроившихся на отрезке Тихоокеанской автострады.
Но Джек-то любил Дана-Пойнт!
Выбор, сделанный обитателями Монарк-Бэй, крайне раздосадовал многих, в особенности хозяев расположенного дальше по берегу отеля «Ритц-Карлтон/Лагуна-Нигель»; название отеля они менять не захотели, несмотря на то что географически он больше относится к Дана-Пойнту, чем к Лагуна-Нигель.
Джека выбор этот вполне устраивает — не очень-то ему по душе тереться с шикарной курортной публикой. По мнению Джека, курорт — это скорее для юных лоботрясов, околачивающихся на пляже, подрабатывающих официантами, а по вечерам еще и трахающих богатых бабенок, которым днем прислуживают. Из тех, что и в элитном Монарк-Бэй встретить можно.
Когда подъезжаешь к шлагбауму Монарк-Бэй в «форде-таурусе», неплохо запастись нашатырем и парой-другой тряпок — навести на машину кое-какой глянец.
Иначе могут и завернуть, раз ты не в «мерседесе», не в «роллсе» или «ягуаре».
В «таурусе» Джек тоже чувствует себя не слишком-то уютно, но все же это лучше, чем являться в дом, где только что потеряли близкого человека, в «мустанге-66» да еще и с доской для сёрфинга на крыше.
Неприлично как-то.
Взять служебную машину всегда проблема.
Надо обращаться к Эдне.
Эдна носит очки на цепочке, болтающейся на шее.
— Мне нужна машина, Эдна, — говорит Джек.
— Это просьба или констатация?
— Просьба.
— Машин с креплением для сёрфинговых досок у нас не водится.
Джек улыбается:
— В тот день это был мой последний вызов, Арч-Бэй, три, так что сама понимаешь…
— Понимаю, — говорит Эдна. — И видела, как обслуга пылесосила машину, вычищала из нее песок.
Джек не рассказывает Эдне, что выставил парням два ящика пива — плату за труды. Он это всегда делает. За что и любит его обслуга. Они для Джека в лепешку расшибутся.
— Прости, — только и говорит он.
— Служебные машины не для удовольствия придуманы, — говорит Эдна, подвигая к нему ключи.
— Обещаю, что удовольствия в машине получать не буду.
Эдне сразу же представляются картины порочных плотских утех на заднем сиденье одной из ее машин, и ее рука с ключами на секунду замирает.
— Хочешь сказать, что вы, парни, никогда не…
— Нет, нет, нет! — Джек забирает ключи. — По крайней мере, на заднем сиденье.
— Семнадцатое место на стоянке.
— Спасибо.
И Джек едет в Монарк-Бэй на «таурусе».
Охранник у шлагбаума меряет машину долгим взглядом — знай, куда едешь.
— Мистер Вэйл вас ждет?
— Да, ждет, — отвечает Джек.
Охранник глядит мимо Джека на сидящего на переднем сиденье пса.
— А вы кто? Собачий парикмахер?
— Точно. Я собаку стригу.
Дом в псевдотюдоровском стиле. Лужайка ухоженна, как руки аристократки. Крокетная площадка в лучшем виде. С северной стороны розарий и каменная ограда.
Три месяца, как не было дождя, думает Джек, а розы влажные и дышат свежестью.
Вэйл встречает его на подъездной аллее.
Что и говорить, красивый мужик. Рост навскидку — шесть футов три дюйма. Поджарый, черные волосы не по моде длинноваты, но на нем такая прическа выглядит сверхэлегантной.Одет в бежевый пуловер, линялые джинсы, на ногах спортивные туфли. На босу ногу. Очки в тонкой оправе а-ля Джон Леннон.
Круче не бывает.
И выглядит моложе своих сорока трех.
Лицо по-киношному красивое, особенно глаза. Немного раскосые, серо-голубые, цвета зимнего моря.
И очень пристальный взгляд.
Как будто хочет своим взглядом заставить тебя что-то сделать. И наверное, на большинство это действует.
— Вы, верно, Джек Уэйд? — осведомляется Вэйл.
Чуть заметный акцент, но какой именно — не понять.
— Я русский, — поясняет Вэйл. — Настоящая моя фамилия Валешин, но кто захочет писать такое на чеках?
10
Монарк-Бэй (англ.) — бухта Монарха.