Страница 7 из 82
— Что вы думаете о ней?
Я опешила, а русская продолжила:
— Я ее обожала. Хотела быть на нее похожей.
Я подарила ей газету, и она с улыбкой помахала мне рукой и пожелала удачи в поисках янтаря. Может, эта часть России окажется и не такой страшной, как все говорят.
Спустя два часа я добралась до Калининграда. Местный автовокзал оказался даже еще более мрачным, чем я ожидала. Меня тут же обматерила какая-то пьяная тетка: узкая коричневая юбка, щербатый рот накрашен ярко-розовой губной помадой. Пока я отчаянно пыталась найти такси, ее место занял старый хрыч в потертой куртке. Он толкнул меня и внаглую залез в карман моего пальто. К счастью, там лежала только карта Калининграда. На секунду я ощутила себя в аду, ну, или по меньшей мере в трущобах в Бразилии.
Этот крошечный клочок Европы не всегда принадлежал русским. До Второй мировой войны это была часть Восточной Пруссии, и население говорило по-немецки — такое вот своеобразное наследие рыцарей Тевтонского ордена. В 1945 году Кёнигсберг (так тогда назывался город) взяли русские, а когда после войны началась дележка Европы, то Сталин заявил, что отныне это советская территория. Город получил новое название Калининград и в связи со стратегическим положением и обилием войск превратился в зону, закрытую для иностранцев, и даже гражданам СССР, чтобы попасть сюда, требовалось специальное разрешение. Причина, по которой советское правительство буквально уцепилось за эту территорию, опять же, как и янтарь, связана с Балтийским морем. Дело в том, что и поныне Калининград единственный на Балтике незамерзающий порт на всей территории Российской Федерации, и пускай он втиснут между чужими землями, но, как и во времена тевтонских рыцарей, это стратегически важная точка.
В ходе превращения старинного Кёнигсберга в современный Калининград отсюда прогнали всех немцев, а образовавшийся вакуум заполнили переселенцы со всех уголков необъятного Советского Союза — из Сибири, Грузии, Украины, Поволжья. Лучше всего 0важности нового региона говорит его имя: ведь Калининград был назван в честь «всесоюзного старосты» Михаила Ивановича Калинина, ближайшего сподвижника Сталина, который долгое время занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, то есть де-юре являлся первым лицом государства. Однако сам Калинин в Калининграде так никогда и не побывал.
Новым жителям город достался лежащим в руинах, девяносто процентов его было разрушено. В Музее истории Калининграда висит сделанный в 1930-е годы снимок, на котором запечатлен центр Кёнигсберга. Типично европейский вид — кирпичные домики, готический собор, мощеные улочки. Сегодня на месте всей этой красоты разбили какой-то безликий парк, где вечно тусуются пьяницы: вот вам наглядное свидетельство того, как перестроили город власти, которых куда больше заботили квоты, а не эстетика.
Начало Янтарного пути
Янтарный прииск располагается в часе езды на восток от города по длинной бетонке, ведущей к береговой линии Самбийского полуострова, который теперь тоже носит название Калининградского. Мы выехали рано утром, и переводчица Ольга объяснила мне, что до конца войны городок рядом с шахтой назывался Пальмникен, но коммунисты, предпочитавшие всему унитарность, переименовали его в Янтарный.
Первую остановку мы сделали у шахты. Раньше шахт тут было несколько, но сейчас работает только одна, и, чтобы посетить ее, требуется специальное разрешение. Отъехав километра на два от города, мы остановились около одиноко стоявшего посреди леса желтого кирпичного здания, окруженного колючей проволокой. Ольга вошла внутрь и вернулась с молодым парнем в камуфляже, которого она обнаружила спящим прямо на рабочем месте. Он согласился провести для нас экскурсию за несколько долларов, запрыгнул на первое сиденье и показал, куда ехать по грязной разбитой дороге, по обочинам которой росли крушина и бузина; во времена холодной войны, когда торговля янтарем сошла на нет, местные жители собирали ягоды, чтобы хоть как-то разнообразить свой рацион.
Мы остановились около каких-то развалин из серых блоков, но оказалось, что это вовсе не руины, а дирекция рудника. Внутрь нас не пустили. Молодой охранник жестом пригласил нас подняться на поросший травой хребет, мы послушно потрусили за ним, и вот перед нами предстала самая знаменитая в мире шахта по добыче янтаря. Я увидела неглубокий коричневый кратер размером с небольшой поселок, окруженный хребтами вроде того, на котором мы сейчас стояли. На листьях деревьев осел толстый слой пыли. Я ожидала увидеть множество бульдозеров и рабочих в касках, но внизу было пусто, и, лишь приглядевшись, я увидела вдалеке, как два экскаватора что-то чинно раскапывают. С такого расстояния они казались крошечными, хотя вообще-то каждая такая «крошка» весила восемь тонн.
Экскаваторы раскапывали «синюю землю». Это слой глины, в которой, словно изюминки в булочке, прячутся кусочки янтаря. Вообще-то такая глина с вкраплениями янтаря встречается по всей Прибалтике, но прииски расположены именно тут, поскольку на Самбийском полуострове слои глины залегают всего в пятнадцати метрах под землей и янтарь можно добывать карьерным способом. Во многих районах Польши и других стран Балтики пришлось бы бурить аж на сорок метров вглубь, что делает добычу янтаря экономически невыгодной. Хотя вообще-то даже в Янтарном добыча янтаря стала нерентабельной, поскольку цены упали, оборудование устарело, и многих рабочих уволили. Сейчас ведутся разработки альтернативных месторождений, например на Украине.
— Для города это настоящая катастрофа, — вздохнул наш провожатый.
Единственные, кто получает прибыль, — это любители, ведь в Янтарном на каждый кубический метр земли приходится десять килограммов янтаря, это в десять раз больше, чем на Украине. Ольга рассказала, что пару месяцев назад, когда она была здесь в прошлый раз, экскаваторы не работали, зато вовсю трудился какой-то мужичок.
— Если честно, я за него волновалась: ведь может быть оползень, и никто даже не узнает, что он здесь!
Местные власти вяло пытаются предпринять какие-то меры. Охранников нанимают из других регионов (к примеру, наш был из Санкт-Петербурга), якобы теоретически они менее подвержены коррупции. Но, как вы понимаете, это только теоретически. На самом деле огромное, на миллионы долларов, количество янтаря утекает за границу, его провозят контрабандой в багаже.
Когда мы ехали обратно по разбитой дороге, среди зарослей бузины и крушины, мимо полуразрушенного кирпичного дома, рядом с которым спали две собаки, меня вдруг осенило: да ведь это начало того самого легендарного Янтарного пути, некогда великого!
Заповедник зла
Еще до приезда в Россию я наводила справки о Янтарном, но обнаружила мало полезного. Городок этот фигурировал в экологическом отчете, где говорилось о том, что в море ежегодно сливается более ста миллионов тонн отходов. (Кстати, я обнаружила яркое свидетельство той атмосферы, что царила здесь пару лет назад, — местные жители, измученные безработицей и безденежьем, дни напролет проводили у сливных труб шахты на берегу в надежде выловить из серой жижи кусочек янтаря.) А еще мне попалась интересная сноска в одном научном журнале, где говорилось, что работу на местных приисках какое-то время контролировали сотрудники НКВД, а янтарь добывали тогда узники ГУЛАГа. Я решила непременно узнать об этом побольше.
Речь идет о системе исправительно-трудовых лагерей, существовавшей в Советской России еще с 1919 года. Изначально, после революции, туда заключали раскулаченных землевладельцев и представителей интеллигенции. При Сталине система значительно расширилась, поскольку Иосиф Виссарионович счел, что куда дешевле строить каналы и добывать полезные ископаемые, используя рабский труд. Амбиции вождя росли как на дрожжах, а вместе с ними росло и количество узников ГУЛАГа: все чаще люди попадали в застенки по подложным обвинениям, многим так и не объяснили, за что их посадили. Большая часть лагерей (которых всего насчитывалось около четырехсот пятидесяти) располагалась в Сибири и Казахстане, но их могли устроить в любом месте, где существовала потребность в бесплатной рабочей силе, включая и янтарные прииски на самом краю Европы.