Страница 69 из 82
На полпути к вершине мы зашли в какой-то маленький сарай и оказались в огромном туннеле, пахнущем сыростью, словно подтопленный погреб, хотя это и был своего рода погреб. Первые несколько метров туннель шел горизонтально, а потом превращался в колодец глубиной в сто шестьдесят метров, из которого вырывался прохладный влажный воздух. Дна не было видно, но где-то там рабочие наполняли корзины кусками белого мрамора, поэтому в темноте можно было различить силуэты корзин, покачивавшихся на натяжной проволоке, как крошечные вагончики канатной дороги. В отличие от шри-ланкийских шахтеров, бирманцы использовали нормальные лестницы, хотя и шаткие. Я спросила, можно ли спуститься, но управляющий ответил отказом. Мне кажется, он и не понял, что я настроена серьезно.
Расколов вручную куски породы, получившиеся фрагменты в корзинах относили в дробилку, а оттуда они попадали на специальный сортировочный стол, за которым десяток мужчин и женщин искали в породе драгоценные камни под присмотром молодой барышни в красном саронге, строго следившей, чтобы никто ничего не украл. Как только кто-то находил камушек, его клали в маленькую красную коробочку, подвешенную над головами рабочих на куске проволоки.
После этого отбракованную породу сваливали на склоне, и там рабочие осматривали ее в третий раз, причем это уже были старатели чистой воды: они работали не на дядю, а на себя и могли оставить все, что найдут. Мало что изменилось здесь с тех пор, как Роберт Гордон приехал вместе с товарищами в Могок в 1880-е годы. В то время у женщин имелось исключительное право искать незамеченные рубины в «хвостах» породы. Тогда это было одно из немногих доступных им занятий, и хотя сейчас никаких предпочтений или ограничений по половому признаку нет, на данном этапе производства число представительниц прекрасного пола превосходит мужчин в соотношении четыре к одному.
Я остановила первого попавшегося шахтера. Тану Томпею исполнилось двадцать восемь, из них восемь он проработал на шахте. Отец умер, и нужно было заботиться о матери и незамужней тетке. Сначала Тан был гончаром, а теперь работает на сортировке. Но если раньше у него не имелось шансов вырваться из нищеты, то здесь всегда есть надежда: а вдруг белая порода треснет и под ней окажется второй рубин Нга Мока, целый и безупречный, и тогда вся бригада разбогатеет. Парень подтвердил, что рабочим разрешается покидать прииск лишь дважды в месяц и перед уходом их тщательно обыскивают, но, по крайней мере, все заработанное не отбирают, за восемь лет он отправил домой около ста долларов. Мне сумма показалась ничтожно малой, однако в голосе Тана звучала гордость. В любом случае, закончил шахтер свой рассказ, он предпочитает эту работу всем остальным. С этими словами Тан поднял корзинки с камнями и пошел дальше.
Мы двинулись следом и наблюдали, как он закладывает породу в механизм, а через несколько минут на другом конце собирает уже измельченную. Ян Нанг внимательно присмотрелся и поднял красный кристалл весом карат эдак в пять.
— Он?
— Да.
Рабочий явно был недоволен, что гость нашел рубин раньше его.
Чуть позже мы увидели сделанное из раггана строение, похожее на трехэтажный амбар. Когда мы проходили мимо, створки некоторых окошек распахнулись, словно на рождественском календаре, рабочие высунули головы и проводили нас взглядами. Это было общежитие, и чуть позже мне удалось увидеть, как оно устроено изнутри, хотя посещение жилища рабочих и не входило в предварительно оговоренную «программу». Я полезла вверх по лестнице, чтобы сделать несколько снимков, и вдруг оказалась перед открытой дверью в общежитие. Оттуда разило мужским потом и грязными носками, наверное, так пахло в солдатских казармах в XVIII веке, да еще вдобавок, словно чтобы усилить впечатление, на веревках, крест-накрест пересекающих комнату, висела одежда.
Вообще-то я не собиралась подглядывать, но тут откуда ни возьмись появился Тан Томпей и пригласил меня внутрь. Помещение, в котором жили двести человек, разделялось на двадцать отсеков, похожих на загоны для скота. День клонился к вечеру, поэтому некоторые обитатели уже радостно похрапывали прямо на полу. Тан Томпей с гордостью продемонстрировал свое спальное место — голый пол и два свернутых одеяла. На стене висели два изображения Будды, которые заметно контрастировали с плакатами с тайской киноактрисой, украшавшими соседние отсеки. Если бы дело происходило в Европе, мне бы улыбались обнаженные красотки, но строгие правила и дисциплина, царившие на шахте, определенно простирались здесь и за границы рабочего дня.
Устами ребенка
Говорят, что раньше в Могоке аметистов было видимо-невидимо, словно у нас в лесу черники, рубины собирали горстями, как тутовые ягоды, а сапфиров было столько же, сколько капель воды в реке, так что трудолюбивый человек мог, работая на шахте, обеспечить себе достойную жизнь. Но, увы, те времена прошли. Сегодня здесь много таких же простых парней, как Тан Томпей, которые трудятся в поте лица год за годом, но не могут ничего скопить, поскольку добыча самоцветов почти сошла на нет. Некоторые считают, что все шестьсот шахт просто выработали свой ресурс, но кое у кого есть на этот счет и другая теория. Дело в том, что в прошлом шахтеры носили белые одежды и молились духам, они никогда не бранились и не изменяли женам. Но теперь нравы более простые, и это очень огорчает духов.
Правда, рабочие изо всех сил пытаются их задобрить. Когда чуть позже мы посетили другую шахту, то там чуть ли не на каждом клочке нераскопанной земли виднелись алтари. Они напоминали кормушки для птиц — маленькие деревянные коробочки на ножке. Я заглянула внутрь и с удивлением обнаружила там только одинокий свежий цветок.
— Разумеется, нету никаких статуй духов, — рассмеялся Ян Нанг. — Они ведь невидимые.
Шахта, которую охранял конкретно этот дух, представляла огромный карьер глубиной с десятиэтажный дом и размером с футбольное поле. В конце 1890-х годов Эдвин Стритер заметил, что единственная возможность повысить продуктивность рубиновых шахт — приобрести электрические станки, которые увеличат КПД. Стритер писал, что самое главное — это насосное оборудование. И вот его мечты о будущем превратились в шумную и зловонную реальность. Породу со дна карьера засасывает насос, который подает ее в сортировочные агрегаты наверху. Рабочие друг друга не слышат из-за грохота, кругом воняет дизельным топливом. Затем порода сортируется в специальной просевной машине. Я обратила внимание, что отработанная порода сливалась и текла красными грязными реками, в которых копошились десятки детишек с ситами. Они энергично трясли сита, пока рубиновая порода, которая обладает большей плотностью, не оседала на дно. Затем содержимое сита вытряхивали на берег, где женщины искали крошечные рубины. Корундовый шлак на фоне гальки выглядел как зернышки мака, но то и дело в нем вспыхивало яркое пятнышко.
Большинство детей были извазюканы с головы до пят, но в толпе чумазых ребятишек я заметила девочку в ярко-оранжевом платьице. Она уверенной походкой шагала по грязи и каким-то образом умудрилась не запачкаться. Девочка сообщила, что ей восемь и она, как и все остальные, сейчас на каникулах. Я слышала, что в Могоке используют детский труд, но этих ребятишек никто не заставлял работать. Когда я спросила, удалось ли ей что-то найти, малышка в ответ показала фокус: взмахнула правой рукой перед лицом и — вуаля! — на ладони материализовался крошечный кристаллик красного цвета. Я спросила, где она его прячет.
— Во рту, — объяснил Ян Нанг, — все дети так хранят камни, чтоб никто не смог украсть.
Я заметила, что если бы положила в рот такой крошечный кристаллик, то наверняка проглотила бы его. Детишки засмеялись и высунули языки, чтобы продемонстрировать свои находки. Умение использовать рот в качестве сейфа — не просто одна из давних традиций в Могоке, это еще и способ определить подлинность камня.
Один тайский дилер сказал, что зачастую за рубин и другие самоцветы выдают стекло, и тут одними только раскуроченными светофорами дело не ограничивается. Скорее всего, первые подобные фальшивки появились с изобретением стекла в четвертом тысячелетии до нашей эры, а в Древнем Египте подделки стали обыденным делом, о чем свидетельствуют записи на папирусах. Разницу можно увидеть через лупу, поскольку в стекляшках обычно содержатся пузырьки воздуха. Но можно просто сунуть камень в рот. От рубина или сапфира потянет холодком: у них высокая теплопроводность, и поэтому натуральные камни будут забирать человеческое тепло, а стекло же, наоборот, обладает низкой теплопроводностью, так что подобного эффекта не получится, особенно на бирманской жаре.