Девица с выкрутасами

— Не нравится мне всё это, — буркнула вполголоса Гонората, проводив брата взглядом, и принялась потихоньку убирать со стола.

— Перебесится, — бросила ей Павловская.

— Прямо не знаю. Может, и перебесился бы, да только присосалась она, что твоя пиявка. По мне, так уж лучше бы Стася…

Истомлённая переживаниями Стася их диалога не слышала, задремав в шезлонге, где её никто не беспокоил. Гонората, перетаскав посуду в кухню, вернулась на балкон и озабоченно спросила:

— А с ней что будем делать?

Павловская пожала плечами:

— Она тут что-то о хате с Лёликом бормотала, слушай, похоже, не успокоится, пока его не заполучит. Может, им на вашу дачу поехать, а?

— Пусть едет, если так хочет. Не здесь же ей ночевать.

— Прохладно становится. В кухне уже пусто?

— Пусто.

— Пошли туда…

Стася достаточно легко позволила переместить себя на кухню, но, усевшись на козетку, уснула мёртвым сном. Гонората честно пыталась разбудить гостью и предлагала отвезти домой, но в ответ получила наглое заявление, что Стася ждёт Лёлика и без Лёлика с места не двинется. Ну, нет так нет, пусть с ней этот болван и возится!

Когда уже поздно вечером Лёлик наконец вернулся, разбуженная Стася начала понемногу трезветь. Чувствовала она себя неважно, но в ситуации ориентировалась целиком и полностью. Вместо того чтобы ехать домой, поедут на их дачу, именно она поедет, а не эта Элька! А там видно будет, не иначе как настал момент доказать ему, насколько она отличается от всех тех распутных девиц, какое она исключение, а значит, достойна стать избранницей и законной женой.

Оказавшись на участке, Стася совсем протрезвела и прекрасно видела, что Гонората калитки не заперла, а просто прикрыла. Даже и не думала к этой калитке приближаться, Лёлик ей нужен был во что бы то ни стало, поэтому и притворялась, что верит, будто она заперта, но всё-таки боялась. Как-никак впервые наедине с мужчиной и готова ему отдаться, но только никакой инициативы с её стороны, пусть он её завоёвывает, пусть старается, а она для виду, конечно, чуток посопротивляется…

В темноте Стася споткнулась и упала, здорово ударившись о что-то твёрдое и мокрое. Из носа пошла кровь, и только потом разобрала, что приложилась о кочан капусты, практически под ногами невидимый. Она уже и раньше спотыкалась о какую-то деревяшку, ещё что-то ногой задела, но боли почти не чувствовала. Лёлик озаботился и в своей заботе зашёл слишком далеко, а Стася так быстро и сразу была не согласна. Пришлось протестовать, да и зябко стало, ветрено, уж лучше и правда в подвал.

Понятное дело, убежать она могла двадцать раз, но о бегстве даже и не помышляла, оценила старания Лёлика — плащ постелил и простыню, всё как положено, а с раздеванием это уж он переборщил. Пусть не думает, что она такая податливая, пришлось ему потрудиться и ей помочь. Протестуя и угрожая, Стася дипломатично переждала, пока он управится с брюками, на словах сопротивляться можно было сколько угодно, слова же ничего не стоят. А как он упоительно убеждал её сдаться! Всё, как заведено, она сопротивлялась, он преодолевал сопротивление…

Ну, теперь он сам наконец убедится, а то ведь до последнего не верил!

И тут грянул гром с ясного неба.

Ведь он-то не пил. Как же мог так ошибиться? Выходит, соврал, имел наглость заявить, что нет у неё никакой столь бережно хранимой добродетели. Оскорбил до глубины души! Посмел пренебречь столь торжественно преподнесённым ему сокровищем!

Обида и злость окончательно протрезвили Стасю, и она чуть ли не в драку полезла с Лёликом за свою, уже бывшую, добродетель. Тому было по барабану, он просто констатировал факт, только и всего, но для Стаси это стало вопросом жизни и смерти, и она от пережитого нервного возбуждения, обиды и злости даже расплакалась. Но плакала совсем чуть-чуть, верх взяла настырность, ведь после столь страстного свидания Лёлик обязан был на ней жениться, сам говорил, что только на девственнице! А теперь что? Она этого так не оставит и требует, чтобы женился. Что он себе думает?!

Лёлик о женитьбе ничего хорошего не думал и вообще рассчитывал подольше поразвлечься, а тут, на тебе, нарвался на скандал. Девчонка симпатичная, и даже приятно немного побороться вперемешку с нежностями, но ничего экстраординарного. Опять же не невинность, не гурия, а туда же с претензиями. Впрочем, опыт общения с женщинами у Лёлика имелся немалый, спорный вопрос он быстренько замял, претензии заглушил комплиментами, от продолжения отказался и вежливо отвёз надутую Стасю домой.

А вот на следующее утро…

К прочим раздирающим несостоявшуюся жертву чувствам добавилось ещё одно. Подавленность. С трудом дождавшись, когда семья разбредётся в разные стороны, чтобы никто, не дай бог, не привязался, Стася с ещё большим трудом заставила себя принять решение. К кому обратиться в таком поганом положении, кому довериться, с кем посоветоваться? Мельницкая отпадала наверняка, осудила бы подругу, а то и вовсе знаться бы перестала. Гонората? Так она же его сестра! Павловская пожала бы плечами, и всё, одноклассницы только порадовались бы её беде, на смех бы подняли. О родных и речи быть не может. Кто оставался?

Зажицкая!

Пожалуй, она одна. Лёлика знала как облупленного, зуб на него имела из-за той патлатой шлюхи и уже с ним порвала. Только она и поймёт, в чём тут дело, а, глядишь, и посоветует, как с ним поступить. А если даже Стася ничего ей и не расскажет, то всё легче будет, ведь Зажицкая тоже осталась с носом.

Ядьку Зажицкую просто перекосило со злости. Карчевскую, эту жалкую лахудру подзаборную, она ещё могла стерпеть, но Стася? Вот ведь Лёлик — сволота немытая, а как клялся, что другие ничего не значат, только она одна. Как же! Ну, увидит гадёныш паршивый, чего стоит ничего не значащая Стася! Отомстить во что бы то ни стало! Они обе вместе покажут ему, где раки зимуют!

Стасю месть не вдохновляла. В её взбудораженном сознании месть и Лёлик вступили в острое противоречие. Удручённая, обиженная и отчаявшаяся девчонка, с одной стороны, хотела мстить, но с другой — ещё больше хотела Лёлика. Чтобы каялся, чтобы молил о прощении, чтобы стоял на коленях и выбрал её, только её, единственную и неповторимую, и чтобы прогнал прочь пинками эту мерзкую Эльку!

Сама она на открытый скандал никогда бы не решилась, это факт. Ядвига её подбила. Исподтишка убеждала и уговаривала, подсказывала и подзуживала, якобы от чистого сердца, а на самом деле в ярости на неверного любовника. Но сообразила всё это Стася, когда уже было поздно. Зажицкая вдруг принялась Климчака выгораживать, оказалось, что сговорились с Гоноратой, потом резко сменила фронт и пыталась его утопить. Вроде были у них подозрительные махинации…

Ну и под конец последний удар, просто напасть какая-то или злой рок, обследование у врача и как результат — медицинское заключение. Получилось, что оба ошиблись: и Стася, и Лёлик. Выходит, Лёлик имел право обвинить её во лжи, а она полное право — обидеться. Может, теперь и удалось бы отыграть назад, если бы не этот идиотский суд!

Кошмар и тихий ужас…

Судья возобновил рассмотрение дела.

Всё шло наперекосяк, совсем не как положено. Патриция даже устала возмущаться. Безалаберный птеродактиль устроил из допросов свидетелей обвинения и защиты полнейшую чехарду. По закону очернять Климчака и обелять Стасю надо было с самого начала, а только потом защитник мог поступать наоборот. На этом же чудном процессе только теперь появились настоящие свидетели, объективные и беспристрастные, и вообще приличные люди.

Двое педагогов из Стасиной школы по очереди показали, что о ней слова плохого нельзя сказать. Учительница заявила, что ученица, которую она знает уже три года, девочка умная, учится хорошо, только последнее время стала немного лениться.

Судья пёр напролом:

— А приврать она не любит? Или нос задирать?

— Нет, носа она не задирает, скорее, отличается скромностью, немного замкнута.