Страница 23 из 33
— И как давно начались эти ссоры?
— Да с месяц назад. Может, это связано с тем, что многие девушки от нас ушли, и Алена чувствовала, что теперь хозяйке не так легко с ней будет расстаться, вот и качала права.
Я поблагодарил Милу.
Она замялась:
— Вы только Алене не выдавайте, что я вам про нее рассказала. Все-таки подруга…
Я хмыкнул про себя, но вслух пообещал хранить наши секреты в тайне.
Вернувшись домой, я рассказал обо всем Лене. Ильи дома не было, и она махнула рукой:
— Не знаю, где он шарахается. Первое время он уверял меня, что устал, и ночует в нашей городской квартире, а потом… Короче, я и спрашивать перестала.
Я подумал, что, наверное, все-таки это был Илья. Скорее всего, он, как и я, не застал девчонку дома и уехал дальше.
Вместо идиллической пасеки, которую я предполагал увидеть, бетонка вывела меня к высокому каменному забору.
Въезд на территорию охраняли пара ребят довольно сурового вида. Я хотел было расспросить их, но в этот момент из подъехавшей машины выглянул парень:
— Кого ищем? — не слишком дружелюбно спросил он.
— Мне нужен Иван Арсентьев.
— Это я. Хотите посмотреть базу?
Я озадачился:
— Какую базу?
— Я продаю предприятие. Вы разве не по этому вопросу?
— Нет. Я от Меньшова. Павел Ильич посоветовал мне обратиться к вам.
Парень настороженно глянул на меня, помедлив, буркнул:
— Тогда пройдем в контору.
Он кивнул ребятам, и те пропустили нас на чистенькую территорию базы. Везде были выбеленные бордюры, тщательно подстриженные газоны с травой. Дорожки, ведущие к цехам, видневшимся вдали, были чисто выметены.
Контора располагалась в уютном одноэтажном здании с красной черепичной крышей и утопала в цветах.
Я покрутил головой, и Иван заметил, пояснил:
— Это наша зам по хозяйству развела, она до пенсии в зеленхозе работала.
Мне понравилось, что Иван вытер ноги, входя в здание. Я последовал его примеру.
Мы прошли коридором в приемную, большую светлую комнату, и он кивнул привставшей нам навстречу девушке:
— Катя, нам бы чайку. Или кофе? — оглянулся он на меня.
— Мне все равно. Пусть будет чай.
Иван уселся в кресло, молча ожидая чай.
Катя споро принесла поднос с двумя небольшими чайниками, расписные чашки, мед и орехи. Она разлила горячий, хорошо заваренный чай, составила посуду на стол и вышла.
Только после ухода Кати Иван спросил:
— Собственно, чему обязан?
— Вчера я был у Павла Ильича. Мы разговаривали с ним о некоторых обстоятельствах гибели Александра Каратаева. Павел Ильич был со мной откровенен, но, к сожалению, к моменту времени, который меня интересует, он уже был отстранен от дел и болен. И он посоветовал мне обратиться по этому вопросу к вам — человеку, бывшему другом Каратаева и находившемуся рядом в его последние дни.
— Хорошо. Что именно вы хотели бы узнать? Какие-то подробности того дня?
— Возможно, это тоже. Но больше всего мне хочется услышать ваше мнение о том, какой была политическая обстановка в городе на тот момент. Были ли у Каратаева политические враги, которые могли захотеть его физического устранения?
Он усмехнулся:
— Ну, захотеть, может, и захотели бы, но не решились. Никто из местных чиновников не способен на решительный поступок. А Иваненко, который и хотел и мог организовать все, что угодно, тогда был занят только собственными проблемами — под ним уже земля горела. Нет, если спросить меня, то политическую подоплеку я отрицаю полностью.
— К сожалению, ваши слова полностью совпадают с мнением Павла Ильича, — задумчиво сказал я.
Иван помолчал и поднял на меня взгляд:
— Почему к сожалению? И почему сейчас, год спустя, возник этот вопрос?
Я решился.
— Меня сюда направила Лена Городецкая.
Он вынул сигареты, закурил, толкнул пачку ко мне.
Подойдя к окну, распахнул его. Не оборачиваясь, спросил:
— А она почему этим интересоваться стала? И именно сейчас?
— За последний месяц на ее жизнь дважды покушались. Притом, что все, кого я расспросил, едины в мыслях о том, что убийство ее брата не имело политической окраски, разве не логично предположить, что эти покушения и взрыв могут быть связаны?
Он молча курил. Повернувшись, спросил, переходя на «ты»:
— А ты сам-то откуда взялся?
— Я приехал в город по своим делам. А с Ленкой учился в институте, и сто лет знаю ее. Естественно, разыскал ее, а тут такая история… Понимаешь, она об этом даже рассказать никому не могла…
— Ну, тебе же смогла, — насмешливо улыбнулся Иван.
— Я - другое дело. — Кажется, ревнует: вот только этого мне не хватает! — Если думаешь, что между мной и Леной что-то есть, не держи в голове.
— Почему ты думаешь, что меня это интересует? — сощурился он.
Я поднялся:
— Извини, если потревожил.
— Подожди. Сядь, — он повернулся ко мне, хмуро попросил: — расскажи, что там такое.
Выслушав, он помолчал.
— Значит, ты пытаешься в окружении брата и сестры найти людей, которым выгодна их смерть. Я тогда много думал над этим, и не мог связать концы. А теперь еще и Лена…
— Ну, были ведь люди, которые что-то получили в результате гибели Каратаева…
Он посмотрел на меня:
— Ты имеешь в виду его жену? — Иван покачал головой и убежденно сказал: — Она любила его. Даже больше тебе скажу, если бы когда-нибудь так полюбили меня, я был бы счастлив. Вообще, если бывает Любовь с большой буквы, это будет так, как у них с Сашей. Я по натуре человек независтливый, но тут…
— Вот. А мог еще кто-то позавидовать их счастью?
— Мог. И что получил бы? Полина месяц черная ходила, да и сейчас… Она ведь совсем на себя непохожа. Я как-то встретил ее на кладбище, посидели, помолчали. А потом она поднялась, спасибо, тебе, говорит, за то, что поговорил со мной… А мы промолчали все то время, что я рядом сидел. Нет, поверить я могу во что угодно: во вмешательство спецслужб и иностранной разведки, но Полина… Или тогда уже вообще ничему и никогда верить нельзя.
— Хорошо. Но ведь кто-то сел в кресло Каратаева, кому-то передали выгодный бюджетный подряд, да мало ли причин, которые тебе кажутся мелкими, а для другого человека представляют вполне реальный повод для убийства. Может, какие-то прошлые связи, старый роман?
Он логично спросил:
— А Лена при чем тут?
Я признался:
— Мне вот вчера показалось, что Городецкий излишне печется о чести невестки.
Иван отрезал:
— Городецкий вообще ни на что не способен.
Как-то почувствовалось, что симпатий к мужу Лены он не испытывает.
— Кстати, за пару дней до взрыва у Каратаева был серьезный разговор с ним, я даже удержал Сашку от того, чтобы он ударил Илью. Была там одна история… Илья, он не просто изменял жене, периодически он не брезговал и просто откровенными шлюхами. Но хуже всего то, что он заводил романы с женами своих знакомых и приятелей. Вот как раз тогда один из таких романов выплыл наружу, и Саша был в бешенстве.
Я поднялся.
— Спасибо тебе за откровенность. Надеюсь, если мне понадобится твоя помощь…
Он кивнул, с тоской сказал:
— Слушай, смотри там за ней, ладно?
Мы пошли к воротам.
Я спросил:
— А базу зачем продаешь? Хорошо у тебя тут…
Он кивнул.
— Год назад я вернулся в отцовский дом. Нужно было начинать жизнь заново. Квартиру продал, приобрел в совхозе старые мастерские. Взял кредит, за год привел здесь все в порядок…А теперь кредиты погасил, доказал себе, что могу сделать все, что захочу…
— И не жалко бросать?
— Не могу я тут. Не дышится мне. Продам все, уеду к приятелю, зовет он меня.
— Думаешь, тебе там легче будет?
Он пожал плечами.
А я повертел головой, и подумал: купить, что ли, базу эту? Так мне у Ивана понравилось, что я попросил его:
— Покажи свое хозяйство.
Иван чванится не стал, прошел со мной по цехам.