Гипнотизер

Симоне уже ушла в галерею. Эрик так и не понял, что она имела в виду, говоря о Даниэлле. Он задумался, не было ли дело в чем-то совершенно другом. Может быть, в таблетках? Он сознавал, что стоит на пороге серьезной зависимости. Но ему нужно спать. Ночные дежурства в больнице нарушали его сон. Без таблеток мне не обойтись, подумал Эрик и потянулся к будильнику, но сбил его на пол.

Телефон затих, но через мгновение зазвонил снова.

Эрик подумал, не пойти ли к Беньямину. Полежать рядом с сыном, осторожно разбудить его, спросить, что ему снилось.

Он взял телефон со стола и ответил:

— Эрик Мария Барк.

— Доброе утро. Это Даниэлла Рикардс.

— Ты все еще в неврологии? А который час?

— Четверть девятого. Начинаю уставать.

— Поезжай домой.

— А вот и нет, — твердо сказала Даниэлла. — Это ты должен приехать в больницу. Комиссар уже едет. Кажется, он еще больше уверился, что убийца охотится за старшей сестрой. Твердит, что должен поговорить с мальчиком.

Внезапно Эрик ощутил темную тяжесть где-то в глазницах.

— Не сказал бы, что это хорошая идея, учитывая…

— А сестра? — перебила Даниэлла. — Мне кажется, я скоро дам комиссару добро на допрос Юсефа.

— Если считаешь, что у пациента хватит сил, — заметил Эрик.

— Хватит сил? Нет, конечно. Еще слишком рано, его состояние… Ему предстоит узнать, что случилось с его семьей, безо всякой подготовки, он не успеет защититься… Он может стать психопатом, он…

— Это тебе решать, — прервал ее Эрик.

— Да, я не хочу пускать к нему полицию. Но и не могу просто сидеть и ждать. Я хочу сказать — его сестра безусловно в опасности.

— Хотя…

— Убийца охотится за старшей сестрой. — Даниэлла повысила голос.

— Может быть.

— Прости. Не знаю, чего я так дергаюсь. Может, потому, что еще не поздно, еще можно что-нибудь сделать. Такое не часто случается, но в этот раз мы можем спасти девушку до того, как ее…

— Так что тебе надо? — перебил Эрик.

— Ты должен приехать сюда и сделать то, что у тебя так хорошо получается.

— Я могу поговорить с мальчиком о том, что произошло. Когда ему станет получше.

— Приезжай и загипнотизируй его, — серьезно сказала Даниэлла.

— Нет, ни за что.

— Это единственный выход.

— Не могу.

— С тобой никто не сравнится.

— У меня даже нет разрешения заниматься гипнозом в Каролинской больнице.

— К твоему приезду оно будет.

— Но я обещал никогда больше не гипнотизировать.

— Ты можешь просто приехать в больницу?

Помолчав, Эрик спросил:

— Он в сознании?

— Скоро будет.

Он слышал в трубке свое собственное шумное дыхание.

— Если ты не загипнотизируешь мальчика, я разрешу полицейским войти.

Даниэлла отключилась.

Эрик остался стоять с трубкой в трясущейся руке. Тяжесть в глазницах покатилась дальше, в мозг. Он открыл тумбочку. Коробочки с попугаем в ней не оказалось. Наверное, забыл в машине.

Квартира была залита солнечным светом. Эрик пошел будить Беньямина.

Мальчик спал с открытым ртом. Бледное лицо выглядело утомленным, хотя Беньямин спал всю ночь.

— Бенни?

Беньямин разлепил сонные глаза и посмотрел на отца, словно видел его в первый раз. Потом улыбнулся — улыбка у него не менялась с самого рождения.

— Уже вторник. Пора просыпаться.

Беньямин сел, зевая, почесал голову, потом посмотрел на телефон, висевший у него на груди. По утрам мальчик первым делом проверял, не пропустил ли он ночью сообщение. Эрик достал желтую сумку с нарисованной пумой, в которой были десмопрессин, алсолсприт, стерильные канюли, компрессы, хирургический скотч, болеутоляющее.

— Сейчас или во время завтрака?

Беньямин пожал плечами:

— Все равно.

Эрик быстро протер тонкую руку сына, повернулся к окну, чтобы было светлее, нащупал мягкую мышцу, постучал по шприцу и осторожно ввел канюлю под кожу. Пока жидкость медленно уходила из шприца, Беньямин свободной рукой нажимал кнопки телефона.

— Фигня, батарейка почти села, — сказал он и лег. Эрик наложил на руку компресс, чтобы остановить кровотечение. Беньямину пришлось сидеть довольно долго, прежде чем отец закрепил компресс специальным пластырем.

Эрик осторожно посгибал руку сына, потом потренировал его хрупкие колени и под конец помассировал ему ступни и пальцы ног.

— Ну как? — спросил он, не отрывая взгляда от лица мальчика.

Беньямин скорчил рожу:

— Как всегда.

— Дать что-нибудь от боли?

Сын помотал головой, и Эрик вдруг подумал о лежащем без сознания свидетеле, мальчике с множеством ножевых ран. Может быть, в эту минуту убийца ищет старшую дочь.

— Пап, ты чего? — настороженно спросил Беньямин.

Эрик поднял на него глаза и сказал:

— Если хочешь, я отвезу тебя в школу.

— С чего это?

Машина медленно ползла в пробке. Беньямин сидел рядом с отцом, неровный ход машины укачивал его. Мальчик широко зевал, ощущая в теле что-то мягкое и теплое, оставшееся после ночного сна. Он думал, что отец торопится, но все же тратит время на то, чтобы отвезти его в школу. Беньямин улыбнулся. Всегда так, подумал он. Когда у папы что-то ужасное в больнице, он больше обычного волнуется, что со мной что-нибудь случится.

— Коньки забыли, — вдруг сказал Эрик.

— Точно.

— Возвращаемся.

— Нет, не надо, ну их, — сказал Беньямин.

Эрик собрался было поменять ряд, но ему помешал какой-то автомобиль. Сдавая назад, он чуть не столкнулся с мусоровозом.

— Быстро съездим домой и…

— Да наплевать на эти коньки, ну их на фиг, — громко повторил Беньямин.

Эрик удивленно глянул на него:

— Я думал, ты любишь кататься на коньках?

Беньямин не знал, что ответить. Он терпеть не мог, когда к нему приставали с расспросами, а врать не хотел.

— Не любишь? — спросил Эрик.

— Чего?

— Не любишь кататься на коньках?

— Почему это я должен любить коньки? — буркнул Беньямин.

— Мы купили совершенно новые…

— Ну что в этом интересного, — устало перебил мальчик.

— Так мне не ехать домой за коньками?

Беньямин только вздохнул в ответ.

— Коньки — скучно, — сказал Эрик. — Шахматы, игровая приставка — скучно. А что тебе интересно?

— Не знаю, — ответил мальчик.

— Ничего?

— Да нет…

— Кино смотреть?

— Иногда.

— Иногда? — улыбнулся Эрик.

— Да.

— Это тебе-то. Ты же смотришь по три-четыре фильма за вечер, — весело сказал Эрик.

— Ну и что?

— Да ничего, — ответил Эрик улыбаясь. — Что тут скажешь. Интересно, по сколько фильмов в день ты бы смотрел, если бы они тебе нравились. Если бы ты любил смотреть кино…

— Перестань.

— …у тебя было бы два экрана, и ты бы ставил плеер на быструю перемотку, чтобы успеть посмотреть все.

Беньямин заулыбался. Невозможно удержаться, когда отец вот так балагурит.

Вдруг раздался глухой хлопок, и на небе показались голубые звездочки с дымными хвостами.

— Странное время для фейерверка, — заметил Беньямин.

— Что?

— Смотри, — показал Беньямин.

На небе висела дымная звезда. Беньямин почему-то представил себе Аиду. В животе у него что-то сжалось, а потом растеклось тепло. В пятницу они тихонько сидели, прижавшись друг к другу, на диване в темной гостиной дома у Аиды, в Сундбюберге. Они смотрели фильм «Слон», а ее младший братишка играл с покемоновскими карточками на полу, бормоча что-то себе под нос.

Эрик остановил машину возле школы, и Беньямин сразу заметил Аиду. Она стояла по другую сторону ограды, ждала его. Увидев Беньямина, она помахала рукой. Мальчик схватил свою сумку и нервно попрощался:

— Пока, пап, спасибо, что подвез.

— Я люблю тебя, — тихо сказал Эрик.

Беньямин кивнул и вылез из машины.

— Посмотрим кино вечером? — спросил Эрик.

— Не знаю. — Мальчик поскучнел.

— Это Аида?

— Да, — еле слышно ответил Беньямин.