Леденящий ужас

Оставалось только выяснить ее.

Другой человек встал бы в тупик, бросил бы все, но не Квентин. После многих лет копания в одних и тех же документах и отсутствия ответов он не только не оставил надежду, но обрел дополнительные силы продолжить начатое. Правда, следовало быть предельно осторожным. Квентин понимал, что Дайана эмоционально уязвима и подталкивать ее не следует...

Поэтому, как ни тяжело было сдерживаться, он не бросился искать Дайану сразу после ее ухода. Только через несколько часов он решил посмотреть на студию, в которой работала девушка. Сначала Квентин позавтракал, а потом отправился на конюшню в надежде переговорить с Калленом Руппе, работавшим в Пансионе двадцать пять лет назад.

У Руппе был выходной.

Опять вмешалась злая судьба.

Квентину ничего не оставалось, как просто пройтись вдоль конюшен, а затем прогуляться в садах. Только потом он решил отправиться на поиски Дайаны. Оранжерею, в которой располагалась студия, он нашел с большим трудом, и то благодаря предусмотрительной администрации, благоразумно снабжавшей постояльцев подробной картой-схемой территории Пансиона.

Подойдя к оранжерее и раздумывая над тем, как начать разговор с Дайаной, Квентин был сбит с толку неожиданным обстоятельством.

– А ты какого черта тут делаешь? – спросил он; правда, вполне миролюбиво.

Бо Рафферти усмехнулся:

– Преподаю живопись.

Квентин подозрительно оглядел его.

– Понятно... С каких это пор Бишоп занялся художественным промыслом?

– Здесь у меня не совсем художественная, скорее художественно-терапевтическая студия, – ответил Бо своим обычным приятным голосом. – Я ее открыл несколько лет назад. Опыт оказался настолько успешным, что мы решили заниматься как минимум два раза в год, но в разных местах. Работают профессиональные художники. Все добровольцы. Заранее согласовываем график – время и место. Все проходят специальную подготовку, учатся общению с людьми с расстроенной психикой.

– А ты когда примкнул? – продолжал расспрашивать Квентин самым дружеским тоном.

– Примерно полгода назад.

– Решил провести апрель в Теннеси? Молодец, правильно погодку выбрал.

– Да, погодка здесь замечательная. Только я сюда не напрашивался. Мне предложили поехать в Пансион, сказали, что здесь можно не только отдохнуть, но и порисовать для себя.

– Понятно. – Квентин вздохнул. – Значит, Бишоп точно в этом деле замешан.

– Если ты относительно моего направления сюда, то – да. А об остальном – сам знаешь, что каждый следующий шаг зависит от нас. Во всяком случае, мои функции здесь ограничены занятиями в терапевтической студии.

– Ты здесь для того, чтобы помочь Дайане? – Квентин даже не старался скрыть звучавшего в голосе разочарования.

Бо мягко улыбнулся:

– Квентин, повторяю: я всего лишь учу Дайану живописи. Мои уроки не помогут ей найти ответы на вопросы, которые мучают ее, и мы с тобой это хорошо понимаем. Скорее всего они приведут к появлению новых вопросов.

Квентин нахмурился, посмотрел в глубь оранжереи. В дальнем углу он увидел стоящую перед мольбертом Дайану. Лицо ее было безмятежно, правая рука торопливо скользила по бумаге. Квентин не видел, что она рисует. Поза девушки и странный отсутствующий взгляд заставили его насторожиться...

– Мои глаза меня не обманывают? – подозрительно щурясь, спросил он. – Она действительно рисует?

– Именно. На автопилоте. Вот уже полчаса. Об автоматическом письме слышал, надеюсь? Вот это то же самое, только в рисунке. Человек отключен от реального мира, все чувства заблокированы, работает одно подсознание.

Квентин метнул на художника недовольный взгляд:

– Бо, но ты же сам говорил мне, что это опасно.

– Опасно, – признался Бо. – Но в некоторых случаях просто нет другого способа открыть запертую дверь.

– А что, если она заперта по каким-то причинам?

– Причины есть всегда, Квентин. Только рано или поздно наступает момент, когда дверь следует открыть. – Он помолчал, затем прибавил: – Бишоп просил передать тебе, что время пришло.

– Ты имеешь в виду...

Бо перебил его:

– Я имею в виду то, что все детали мозаики находятся здесь, у тебя под рукой. Так что бери и собирай картину.

Квентин уставился на него:

– Почему все вокруг меня говорят метафорами?

– Может быть, для того, чтобы полюбоваться твоим удивленным видом? – спросил в ответ Бо и тихо рассмеялся.

– Не смешно, – нахмурился Квентин. – Лучше ответь – не передавал ли Бишоп для меня какой-нибудь мудрый совет? Чем и как я могу помочь Дайане?

– Нет, не передавал.

– Ну, как знаешь.

– Каждый из нас делает собственный выбор и идет своим путем. Даже Бишоп не в состоянии предусмотреть все возникающие ситуации. Мало ли что и как вдруг развернется. – М-да... – Бо замолчал, внимательно посмотрел на Дайану. Та продолжала старательно рисовать. – А похоже, что-то начинает разворачиваться. Квентин, девушка в любую минуту может выйти из этого состояния. Надеюсь, мне не нужно говорить, что при виде незнакомца она будет... ну, скажем, огорчена. Сбита с толку. Дайана не захочет довериться человеку, которого ни разу не видела. Осторожнее, приятель. Не суетись, Квентин, – несколько раз повторил Рафферти, неторопливо удаляясь от оранжереи.

Квентин не имел представления, как следует действовать в сложившихся обстоятельствах, но это его не остановило. Он расправил плечи, сделал несколько глубоких вдохов и вошел в оранжерею.

Проходя мимо мольбертов, он без особого интереса смотрел на странные рисунки. Он подумал, что если они действительно отражают внутреннее состояние, то Бо имеет дело с явно эмоционально расстроенными типами.

Подойдя к Дайане, Квентин сразу обратил внимание на ее бесстрастное, спокойное лицо и расширенные зрачки. Пока он раздумывал, как ему лучше поступить – заговорить или дотронуться до нее, она вдруг отчаянно заморгала и тряхнула головой. В ту же секунду разжались ее пальцы, сжимавшие угольный карандаш, и он упал на пол. Пальцы девушки снова сжались, словно их свела судорога.

– Дайана, – шепнул Квентин.

Она хмуро покосилась на него и спросила тихо и невнятно, будто сквозь сон:

– Что ты здесь делаешь?

– Хотел пригласить тебя на ленч.

– Да? – Она посмотрела на свой мольберт, затем перевела взгляд на Квентина, потом снова вернулась к рисунку и стала внимательно его рассматривать. Лицо Дайаны заметно побледнело и исказилось страхом, глаза расширились.

Все так же повинуясь интуиции, Квентин подошел к ней, взял за руку и только сейчас увидел рисунок. То, что он испытал, было даже больше, чем шок.

Рисунок был удивительно хорош, особенно для угольного карандаша. Дайана изобразила окно, подоконник, весенний сад под ним, прекрасно выписав черно-белыми пятнами цветы и кустарник. Напротив окна стояла маленькая девочка лет восьми-девяти. На шее у нее висел крошечный медальончик в виде сердечка.

Очнувшись, Квентин хриплым голосом произнес:

– Боже мой... Ведь это же Мисси.

Глава 3

– Мисси? – переспросила Дайана. Она повернулась и посмотрела на Квентина. – Ты ее знаешь? В смысле, это реальная девочка? – Голос Дайаны дрожал. Сама она напряглась, словно готовилась убежать.

Квентин, справившись с волнением, вдруг почувствовал, что, непроизвольно схватив Дайану за руку, стиснул ее слишком сильно. Девушка, правда, этого не замечала. Улыбнувшись через силу, Квентин разжал пальцы.

– Прекрасный рисунок, – сказал он и ободряюще кивнул. – Особенно тебе удались глаза. Этот печальный взгляд трудно забыть.

– Но... Я не знаю ее. И я первый раз в жизни слышу имя Мисси.

– Возможно, ты просто забыла, – предположил он. – Ты видела ее очень давно.

– Что?

Квентин выругался про себя и решил сменить подход:

– Послушай, Дайана, давай поговорим обо всем за ленчем.

– А почему бы не поговорить обо всем здесь? – резко ответила она. Девушка опустила глаза, почувствовав его пальцы на своем запястье, и отдернула руку. – Квентин, кто такая эта Мисси?