Крадущиеся тени

– Думаю, что да, хотя, честно говоря, я не могу утверждать, что он за последние годы прошелся по округу Сэйлем паровым катком, безжалостно давя женские сердца. Ему никогда не приходилось жаловаться на нехватку подружек, но он, похоже, избегает заводить слишком обременительные связи, а по окончании романа сохраняет со своими подругами хорошие отношения.

– Это на него похоже. – В голосе Кэсси прозвучала легкая досада.

Эбби спрятала усмешку.

– А что? Он хороший парень.

– Я в этом не сомневаюсь.

Кэсси вздохнула и проводила взглядом легкое облачко тумана, сорвавшееся при этом с ее губ. После полудня потеплело и небо немного очистилось, поэтому сидеть на крыльце полицейского участка было довольно приятно, но все-таки это был зимний день и ощущался легкий морозец.

– И внешне он симпатичный, – воодушевляясь, продолжала Эбби. – Конечно, некоторые женщины предпочитают блондинов, но это дело вкуса. Бену удавалось столько лет избегать брачных уз, но пора бы уже ему подумать о семье. Я могу назвать пару-тройку местных дам, желающих стать миссис Райан.

Кэсси улыбнулась, но продолжала смотреть вдаль и следить за женщиной, которая медленно продвигалась по направлению к ним по тротуару, время от времени наклоняясь, чтобы что-то подобрать.

– Пара-тройка претенденток, говоришь? Что ж, на нем свет клином не сошелся.

– Ты, конечно, можешь сказать, что это не мое дело, если хочешь, но все-таки: кто из вас отступает в контрдансе?

– На данный момент я.

– Вот оно что. Предпочитаешь блондинов? Кэсси решила уйти от серьезного разговора.

– Предпочитаю не иметь дела с юристами. Он был судьей, теперь стал прокурором… Я за свою жизнь выслушала столько анекдотов про крючкотворов, что решила держаться подальше от представителей этой профессии.

– А он к тому же еще и политикой занимается, – сочувственно заметила Эбби.

– Вот видишь! Хуже некуда.

– А может, тебе стоит попытаться его перевоспитать?

– Нет уж, уволь. Женщина, которая пытается перевоспитать мужчину, получает сполна все, чего заслуживает.

Эбби засмеялась. Кэсси тоже улыбнулась, но вдруг спросила:

– Эбби, кто эта женщина? Та, что подходит к нам?

Эбби вгляделась.

– О, это несчастная Люси Шоу.

– Что она собирает? Сначала я подумала, что это мусор, но…

– Ей только кажется, что она что-то собирает, но никто не знает, что у нее на уме. Всякий раз, как ей удается ускользнуть от бдительного взора своего сына, она оказывается на улице и начинает бродить, собирая нечто невидимое, пока он не приходит, чтобы увести ее домой.

– Ах да, – припомнила Кэсси, – Бен мне рассказывал о ней. И никто не знает, отчего с ней такое приключилось?

– Я ничего такого не слыхала. Может быть, у нее болезнь Альцгеймера, хотя… насколько мне помнится, когда я впервые увидела, как она бродит по улицам в невменяемом состоянии, ей было немногим больше сорока.

– Сейчас ей можно дать все семьдесят, – заметила Кэсси.

– Да, но на самом деле она намного моложе. Ей не больше шестидесяти. В молодости она славилась как лучшая рукодельница в городе. Похоже, у нее до сих пор бывают просветы в сознании, и тогда она возвращается к любимому делу, потому что ее вышивки регулярно появляются на церковном благотворительном базаре. Каждый год ее сын продает по нескольку штук. – Помолчав немного, Эбби добавила: – Надо пойти позвонить ему. До сих пор Люси ни разу не попадала в дорожные аварии и никому не причиняла вреда, но она слишком легко одета, чтобы бродить по улицам в такую погоду.

На Люси Шоу были вылинявшие джинсы и вязаный кардиган из хлопкового трикотажа поверх тонкой футболки. Стоптанные, видавшие виды кроссовки с развязанными шнурками на босу ногу довершали ее наряд. Поседевшие волосы обрамляли изможденное лицо.

И Кэсси и Эбби одинаково удивились, когда Люси внезапно свернула прямо к полицейскому участку. Она вдруг заспешила, наклонившись только раз, чтобы поднять таинственное нечто, казавшееся ей таким важным. Одну согнутую в локте руку она прижимала к животу, словно несла что-то в охапке, а второй рукой заботливо прикрывала свою воображаемую ношу. Остановившись у крыльца, она невидящим взором уставилась на сидящих женщин.

Очень мягко Эбби обратилась к ней:

– Мисс Люси, вам не следует выходить в такую холодную погоду.

Взгляд выцветших, светло-голубых старушечьих глаз заострился, остановился на ней на минутку, потом переметнулся на Кэсси.

– Они повсюду, – прошептала она шелестящим, как бумага, голосом. – Повсюду разбросаны. Я должна их собрать.

– Конечно, я понимаю, – тихо сказала Кэсси.

– Вы понимаете?

– Да, конечно.

– Это не по моей вине. Клянусь вам, это не по моей вине.

– Никто вас не обвиняет, – успокоила ее Эбби.

– Вы не знаете. – Глаза Люси вернулись к лицу Кэсси. – Но вы-то знаете. Вы же знаете правду, верно? Вы видите лицо, которое он прячет ото всех. Его подлинное лицо.

Кэсси и Эбби обменялись взглядами, потом Кэсси спросила:

– Кто прячет лицо, мисс Люси? О ком вы говорите?

– О нем. – Старуха наклонилась поближе к ним и со страхом прошептала: – Он дьявол.

– Мисс Люси… – начала Эбби.

Люси Шоу вдруг выбросила вперед грязную исхудалую руку и с неожиданной силой вцепилась в колено Кэсси.

– Остановите его, – прошипела она. – Вы должны его остановить.

У Кэсси перехватило дух, когда она заглянула в глубину этих бледных, но живых и горящих огнем глаз.

Но момент просветления у Люси Шоу закончился так же быстро, как и начался. Ее глаза как будто затянулись пеленой, пальцы разжались, рука упала. Она отступила от Кэсси, снова обхватила себя руками, словно защищая некую драгоценную ношу, и заговорила как упрямый и капризный ребенок:

– Я должна их всех собрать. Всех до единого. Я должна…

Из-за угла появился высокий худой мужчина лет сорока пяти, лицо которого хранило печать бесспорного семейного сходства с Люси Шоу. Он поравнялся с ними и подхватил старую женщину под руку.

– Мама! Идем, мама, нам пора домой.

– Я должна их всех собрать, – взволнованно возразила Люси.

– Да-да, конечно. Мы их всех соберем дома, мама.

– Я как раз собиралась тебе позвонить, Расселл, – сказала Эбби.

– Она не хотела вам надоедать, – произнес он извиняющимся тоном.

– Мы это знаем, Расселл, мы просто беспокоились о ней.

– Спасибо, – хмуро бросил он. Его глаза тревожно метнулись прочь от пристального взгляда Кэсси, пальцы еще крепче сжали руку матери. – Пошли, мама, – сказал он довольно мягко.

– Они повсюду разбросаны, – жалобно протянула она.

– Да, мама. Я знаю.

Они вдвоем двинулись по тротуару и скрылись за ближайшим углом.

– Где они живут? – спросила Кэсси.

– В двух кварталах позади Главной улицы. Довольно близко. – Эбби с любопытством взглянула на Кэсси. – Ты вся побелела, когда она до тебя дотронулась. Ты что… ты… что-то увидела?

Кэсси ответила не сразу, а когда заговорила, ее голос зазвучал отчужденно:

– Ты когда-нибудь пыталась что-то разглядеть в разбитом зеркале?

– Ты так представляешь себе повредившийся рассудок? В виде разбитого зеркала?

– Ее рассудок – да.

– И ты что-нибудь там увидела?

– Я ничего не могла разобрать отчетливо. Вот разве что… – Кэсси, хмурясь, посмотрела на Эбби, – котят.

– Котят?

– Да. Котят.

Эбби собиралась рассказать Мэтту о странном телефонном звонке, но ей не хотелось болтаться возле кабинета шерифа, ожидая его возвращения. К четырем часам он так и не вернулся. Небо опять стало затягиваться тучами, холод усилился. Она решила, что с нее хватит ожидания.

– Я скажу ему, что ты приходила, – пообещала Кэсси и вдруг уставилась на Эбби округлившимися от внезапной догадки глазами. – Зачем ты приходила? Вы оба так стараетесь не привлекать к себе внимания…

– Просто так.

– Я тебе не верю. В чем дело, Эбби?