Визит сэра Николаса

Она обратила к нему счастливое лицо и проговорила:

— Ты — моя любовь и всегда был ею. Моя великая страсть.

— А ты… — Он слегка коснулся губами ее губ и договорил: — Мое безумие.

— Великое?

— Величайшее, — прошептал он и поцеловал ее поцелуем, который обещал многое, очень многое на это Рождество и все последующие.

Внезапно Лиззи отстранилась от него и спросила:

— А зачем ты собираешься ехать в Бирмингем? Он рассмеялся:

— Мистер Диккенс собирается через несколько дней впервые прочитать публично свою «Рождественскую песнь». Я заказал билеты, думая, что ты, а также Кристофер и Адам присоединитесь ко мне.

— Николас, это просто замечательно!

— Я святой, — произнес он с подобающей скромностью.

— Святой Николай? Дед Мороз?

— Думаю, могу претендовать на несомненное с ним сходство, — согласился он с театральным пафосом, потом заговорил очень серьезно: — Элизабет, ведь это ты первая познакомила меня с повестью мистера Диккенса о том, какие возможности исправить свою жизнь дает нам сочельник. А я даю тебе возможность услышать написанное им из его собственных уст.

— Боже, вот не думала, что получу когда-нибудь такой подарок!

— Нет, моя милая Элизабет. Настоящий подарок — любовь, и это я никогда до сих пор не получал такого подарка.

Призраки давно прошедшего Рождества, которые так долго стояли между ними, теперь навсегда ушли в прошлое. Дух нынешнего Рождества будет встречен с радостью и любовью. Что касается грядущих Святок, их незачем опасаться, — добро им пожаловать много-много раз!

Жизнь с Николасом не будет совершенной и легкой, но такую жизнь Лиззи уж испытала. Великая страсть имеет свою цену, но ее стоит заплатить. Каждый грядущий день будет полон любви, и слез, и смеха — всего того, из чего состоит жизнь и благодаря чему она имеет высший смысл.

Эпилог

Больше он уже никогда не водил компании с духами, — в этом смысле он придерживался принципов полного воздержания, — и про него шла молва, что никто не умеет так чтить и справлять Святки, как он. Ах, если бы и про нас могли сказать то же самое! Про всех нас! А теперь нам только остается повторить за Малюткой Тимом: да осенит нас всех Господь Бог своею милостью!

Грядущее Рождество

Рождественский день 1858 года

— Больше он уже никогда не водил компании с духами… — Голос Фредерика звучал несколько театрально, как, по его мнению, того требовала «Рождественская песнь».

Ник улыбнулся и обвил рукой талию жены.

Дядя Фредерик читал детям вслух, как он это делал каждый год в день Рождества с тех пор, как поженились Николас и Элизабет. То ли благодаря драматическим способностям чтеца, то ли силе воздействия слова мистера Диккенса дети слушали повесть с напряженным вниманием, даже Кристофер, который заявлял, что он уже не маленький, чтобы ему читали вслух и в этом году, пора кончать с детскими забавами. Адам, во всем подражавший брату, высказывал те же соображения, но поскольку дядя Фредерик читал особенно интересную историю и к тому же в день Рождества, слушал из уважения к старшим.

Джеймсу только недавно исполнилось четыре года, и он дремал, уютно пристроившись рядом с Кристофером, все время, пока Фредерик читал. Ник не уставал удивляться тому, как легко и быстро старшие мальчики привыкли к новому брату. Они уже строили планы насчет того дня, когда он присоединится к их подвигам и приключениям.

Что касается близнецов, они были еще слишком малы для того, чтобы слушать чтение, и пребывали наверху, в детской, под бдительным присмотром мисс Отис, которая зарекомендовала себя столь же умелой воспитательницей дочерей Николаса, как и сыновей.

— …никто не умеет так чтить и справлять Святки, как он…

Фредерик возвысил голос, и леди Торнкрофт перестала улыбаться. Никто не был так удивлен, как Ник, а может, и сам Фредерик, когда граф женился на женщине, близкой ему по возрасту. Ник подозревал, что за этим кроется преинтересная история, но когда он начинал расспрашивать дядю, тот не очень внятно отвечал, что давно должен был это сделать.

— …повторить за Малюткой Тимом: да осенит нас всех Господь Бог своею милостью.

Фредерик с торжествующим видом закрыл маленькую книжку:

— Ну, каков я? Думаю, так же хорош, как сам мистер Диккенс.

Старшие мальчики обменялись взглядами и улыбками. Фредерик задавал один и тот же вопрос каждый год и каждый год получал одни и те же ответы.

— Очень хорошо, дядя, — похвалил Адам.

— Я бы сказал: лучше, чем в прошлом году, — присоединился к нему Кристофер.

— Так я и думал, — с гордостью произнес Фредерик и подмигнул жене.

Ник окинул взглядом свое семейство с чувством глубокой радости и благодарности, понять которые может лишь тот, кто ценою долгих усилий получил то, чего хотел. Даже сейчас ему трудно было в это поверить. Разумеется, жизнь их была не такой уж безмятежной, да и мир наш — не слишком легкое местечко, но сейчас все они были счастливы и, слава Богу, здоровы. Когда бы Ник ни встречал взгляд Элизабет, он видел в нем отражение собственной любви и страсти. Безумной, великой и вечной.

Он посмотрел на нее. Элизабет созерцала свое семейство с легкой улыбкой на губах. Голос ее прозвучал тихо, почти как шепот, быть может, не предназначенный для ушей смертных, когда она произнесла:

— Да осенит нас всех Господь Бог своею милостью. Дорогая моя Элизабет. — Ник приобнял ее и сказал, глядя в зеленые глаза: — Он уже сделал это.