Страница 17 из 33
Согласно Аристотелю (писавшему 250 спустя), в 650–600 годах до н. э. в Афинах и других греческих городах-государствах стали возникать серьезные социальные трения. Конкретным поводом д ля недовольства афиняне считали так называемое долговое рабство, однако реальной причиной было растущее общественное разделение по признаку богатства и власти. Обеспечение всякого долга ложилось на плечи самого должника, иногда в качестве погашения ссуды у него забирали даже детей, и это, по словам Аристотеля, приводило к тому, что «большинство находилось в рабстве у меньшинства». Институт долгового рабства мог эффективно работать в условиях сельскохозяйственной общины с ее тесными сетями родства и обычным правом; в Афинах VII века до н. э. он уже имел катастрофические последствия. Бесконтрольный рост задолженности происходил в результате того, что состоятельные семьи постепенно прибирали к рукам общинную землю и затем либо брали с земледельцев ренту за пользование ею, либо вообще оставляли их без надела. Земледельцы залезали в долги и через какое-то время переходили в рабство к заимодавцу. Если же они обращались с жалобой в ареопаг, другие состоятельные семьи неизменно отказывали им в удовлетворении.
К 600 году до н. э. Афинам серьезно угрожала опасность гражданской войны. Напряжение между «народом и правителями государства» (которыми являлись представители богатейших семей) достигло критической точки. Многие граждане буквально становились рабами в собственной стране, другие были вынуждены отправляться в изгнание. Однако наибольшую угрозу для правящей группы представляла ситуация, в которой оказывались земледельцы. Неспособные сопротивляться гнету властителей поодиночке, афинские земледельцы не были вовсе лишены рычагов давления. Дело в том, что деревни поставляли солдат в афинскую армию и флот, и хотя у каждой богатой семьи по отдельности могла иметься собственная вооруженная охрана, потенциально сельская масса была сильнее.
Чтобы избежать кровопролитного конфликта, обе стороны договорились передать ответственность за решение проблем города-государства — полиса — в руки одного человека, Солона, который не был ни членом знати, ни деревенским земледельцем — по свидетельству Аристотеля, «по происхождению и по известности Солон принадлежал к первым людям в государстве, по состоянию же и по складу своей жизни — к средним». Почему афиняне пошли на это? По всей видимости, Афины очутились в тупиковой ситуации — правители грабили собственный народ, но от захвата абсолютной власти их удерживали фракционные противоречия, в то же время простые граждане, особенно земледельцы из деревень, требовали изменить сложившуюся систему отношений, чего не мог обеспечить ни один из членов правящей элиты. Афины превращались в городское общество, где особенно велик риск установления авторитарной власти, однако земледельцы все еще обладали достаточным политическим весом, чтобы настаивать на сохранении обычая общинного самоуправления.
Солон стремился к тому, что греки называли «эвномией», или «благозаконием», — понятие, центральное не только для управления государством, но и для организации жизни вообще, для повседневного поведения человека и для деятельности окружающего мира. В правлении, как и во многих других делах, существовал единственный верный путь. Задачей, стоявшей перед Солоном, было не сконструировать модель идеального общества и не привести две стороны к взаимоприемлемому разрешению конфликта, а найти, как дела должны обстоять сами по себе. Такое открытие просто обязано вызвать одобрение всякого, кому оно станет известно. Солону не нужно было навязывать эвномию своим согражданам — правильный общественный порядок был благом сам по себе и не требовал насильственных мер для приведения в исполнение.
Реформы Солона явились не только эпизодом политической истории, они стали началом философской эволюции. Ведь земледельцы не добивались некоего сказочного благоденствия, они лишь хотели вернуть себе землю и отменить долги. Чтобы дать им то, чего они просили. Солон не мог повернуть время вспять, однако он мог издать законы, которые воссоздавали гармонию, по его убеждению, существовавшую прежде. При этом «благозаконие», несмотря на все свои практические последствия, оставалось абстрактным понятием, обнаруживаемым не опытным, а созерцательным путем — тогда как его эффект ощущался в реальном мире, само оно существовало только в качестве бестелесной идеи, или идеала. Изобретение таких идеалов стало отличительной чертой классических Афин, и есть все основания увязать это обстоятельство с употреблением письменности, которую греческий мир перенял у финикийцев в промежутке между 800 и 750 годом до н. э.
Изначально надписи появились на памятных каменных плитах и на глиняных черепках и восковых табличках. Среди ранних артефактов письменности — кубок Нестора из южной Италии и вазы из Дипилонского некрополя Афин, датируемые примерно 740–730 годами до н. э. Люди писали послания богам на кусочках обожженной глины и оставляли их в святилищах — отсюда видно, что кроме прозаической ценности, письмо имело символическую и магическую силу. Для греков, как и для нас, разные формы письма передавали различные нюансы значения.
Особенно интересной исторической деталью стало фиксирование на письме законов — законы Солона (ок. 600 года до н. э.) были, вероятно, изначально вырезаны на деревянных табличках. По одной точке зрения, вырезание законов делало их вечными и неизменными, не допускало последующего искажения, однако сегодня нам уже ясно, что письменная фиксация законов явилась лишь незначительным нововведением в эллинское судопроизводство, к тому же довольно неоднозначным. Как и в других устных обществах, поведение греков по-прежнему регламентировалось нефиксированным обычным правом. Новые законы, возможно, записывались как раз потому, что не являлись законами обычая и, следовательно, не имели всеобщего признания. Важнее другое: из межличностного дела, решаемого в живом общении и взаимодействии, они превратили отправление правосудия в интерпретацию неодушевленного свода правил. Это стало важнейшей стадией в развитии надличностного института государства и абстрактного мышления.
В большинстве афинских проблем Солон винил олигархов. Богатым он говорил: «Знайте же меру надменному духу: не то перестанем мы покоряться, и вам то будет не по сердцу». Он прекратил долговое рабство, отменил все прошлые долги такого рода и призвал обратно всех, кто бежал из Афин, чтобы не стать рабом у заимодавца. Земля, конфискованная за неуплату, была возвращена земледельцам. Однако, ликвидируя наиболее острую причину конфликта. Солон понимал, что для установления «благозакония» требуется кое-что еще. Он разработал для полиса новую конституцию, которая разделила население на четыре имущественных класса. Каждому классу отходила определенная доля государственных должностей — архонты и хранители казны избирались из самого высшего класса; младшие чиновники, начальники тюрем, судебные приставы — из первых трех. Низший класс граждан получал право заседать в народном собрании и избираться в суд присяжных.
Кроме горизонтального деления по признаку социального статуса и собственности афинское общество получало вертикальное деление — по административным единицам, или «филам». Солон решил, что четыре филы должны выдвигать кандидатов на различные посты и что кандидат-победитель должен выбираться жребием. Эта мера помогла сломить постоянную фракционную вражду олигархов. Он также учредил Совет Четырехсот, в который входили по 100 человек от каждой филы, — чтобы дать политическое представительство среднему классу. Наконец народному собранию, состоявшему из всех (свободных) граждан полиса, и судам присяжных были приданы новые полномочия по надзору за действиями должностных лиц и разрешению споров между гражданами.
Наиболее замечательным аспектом Солоновых мер, помимо их смелости и беспрецедентности, стало то, что они нашли понимание и согласие у всех сторон. Тем не менее 50 лет спустя в Афинах сформировалась более централизованная политическая структура, принесшая с собой риск захвата власти, и в 546 году до н. э. человек по имени Писистрат сумел, после трех безуспешных попыток, подчинить себе город. Писистрат правил Афинами 20 лет, в течении которых соблюдал законы, забрав в свое распоряжение лишь главные посты, учредил общественные работы и не облагал население налогами сверх меры. Он понимал, что, не посягая на права земледельцев, удержит их вдали от города и не будет иметь препятствий своему управлению.