Страница 80 из 94
Построенный в 1127 году минарет Калом избежал разрушения во время походов Чингис-хана, когда были уничтожены сотни минаретов. Вождь степняков был настолько поражен ее высотой, когда ехал через город, что приказал своим воинам пощадить его. (Вся остальная Бухара оказалась не столь счастливой. Когда орды Чингис-хана завершили грабеж, про нее было сказано: «Под лучами солнца равнина казалась целиком залитой кровью».) Минарет не похож на остальные в том отношении, что там почти тысячу лет служили несколько муэдзинов. Эту башню видели измученные верблюжьи караваны, пересекавшие пустыню Каракумы. Она становилась первым признаком человеческого жилья для путников, измученных голодом и умирающих от жажды. Горящие на вершине маяки помогали заблудившимся во время песчаных бурь. Минарет также служил сторожевой башней. Из окон в узорчатой галерее ротонды воины осматривали горизонт в поисках вражеских армий, приближающихся к Бухаре. Для нарушителей закона в XVII I и XIX веках минарет Калон становился «Башней смерти», так как преступникам приходилось подняться по 105 ступеням, чтобы встретить свою смерть. Церемонии были тщательно отработаны, они должны были внушать страх, отвращение и мрачный восторг собравшейся толпе зевак. С вершины минарета оглашались преступления приговоренного. Зрители умолкали. Затем, после томительной паузы, преступника засовывали в мешок и, вопящего от ужаса, сбрасывали вниз.
С любой точки зрения минарет Калон представляет собой выдающийся памятник архитектуры. Он стоит на восьмигранном основании диаметром около тридцати футов и, плавно сужаясь, уходит в небеса десятью ярусами резного кирпича и изящной глазурованной плитки. На вершине, поверх шестнадцати окон, находятся еще более тонкие украшения. Кирпичи слегка выступают наружу, а потом образуют горизонтальную крышу, увенчанную похожим на ракету шпилем.
Хотя минарет уцелел во время нескольких погромов, которые устраивали захваченным городам Чингис-хан и его монголы, мечети Калон, над которой он высится, повезло меньше. Таковы были его размеры и великолепие, что завоеватель почему-то решил, что он венчает дворец султана. Обнаружив, что это всего лишь самая великолепная мечеть Бухары, он немедленно приказал своим воинам использовать подставки для корана в качестве кормушек для лошадей. Здесь, в доме бога, Чингис-хан дал своим воинам разрешение уничтожить город, и через несколько минут мечеть была подожжена. Она сгорела дотла.
Разумеется, все называли Бухару «Куполом Ислама» или «Сердцем Ислама» еще до Тимура. В этом городе появились такие великие религиозные ученые, как Багауддин Нахшбанди — его имя означает «Украшение религии», и имам аль Бухари. Их книги до сих пор изучаются в Бухаре, поэтому я полагаю, что Бухару по-прежнему можно называть «Куполом Ислама».
На следующее утро я вернулся в мечеть Калон, чтобы встретиться с имамом Абдул Гафур Раззаком, самой важной фигурой религиозного мира Бухары. Он напоминал средних чет лентяя, с козлиной бородкой и тяжёлыми веками. Двигался имам (если вообще двигался) как-то слишком замедленно. Когда я пришел, он чуть заметно шевельнул бровью, и молоденький помощник бросился готовить чай. Его хозяин остался, лениво поклонившись из вежливости.
Имам аль Бухари стал одной из величайших легенд ислама. Он жил в XIX веке и составил «Сахих аль Бухари» — книгу, которую мусульмане всего мира почитают самой важной после корана. Это наиболее полное собрание хадис,то есть изречений пророка. Аль Бухари был известен своей феноменальной памятью, еще ребенком он выучил наизусть две тысячи хадис. Он собрал и изучил более 600000 изречений, но после тщательного изучения отобрал из них всего лишь 7275 как сахих,то есть подлинные. Он тщательно проверил происхождение каждого, вплоть до того момента, когда они были изречены самим пророком.
Вместе с аль Бухари, хазрет Мухаммед Багауддин Нахшбанди был одним из самых прославленных сынов города. Он был современником Тимура и одним из самых уважаемых лидеров суфиев Центральной Азии. Своих последователей он призывал к созерцательности, самоочищению, миролюбию, терпимости и нравственной чистоте, но также и к отказу от власти. Комплекс, в который входят школа, мечеть, ханака, и могила Нахшбанди, находится в десяти минутах езды от Бухары, недавно был восстановлен с помощью Турции. Он был открыт для посетителей в 1993 году, в ознаменование 625-й годовщины его рождения. Проведенная церемония должна была означать возрождение ислама в Центральной Азии. Сегодня туристы могут видеть пилигримов из всех стран ислама, которые обходят вокруг черного могильного камня святого человека, останавливаясь, чтобы с почтением поцеловать его. Некоторые обмениваются парой слов со священником, стоящим в тени большого платана, и передают ему пару банкнот, чтобы священник помолился за них. Другие вешают тряпочки и бумажки с пожеланиями на дерево. Одновременно пилигримы приносят подношения в благодарность за исполнение желаний.
Купол Ислама подвергался яростным атакам в первой половине XX века. В советское время, когда религиозное образование было запрещено, имам жил у своих деда и бабки. Втайне они нашли ему учителей, которые работали в медресе еще до прихода Советов. С их помощью он начал изучать коран и арабскую каллиграфию. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, он заслужил право учиться в престижном медресе Мир-и-Араб, построенном в Бухаре еще в XVI веке, изящном здании под синим куполом, которое находится прямо напротив мечети Калон. «Тимур никогда не поверил бы в то, что происходило в эти времена. В советское время в медресе не принимали ни одного студента из Бухары, так как коммунистические правители города хотели показать себя образцовыми коммунистами. Они говорили своим боссам, что ни один житель города не желает изучать религию, так как все бухарцы очень прогрессивны. Меня приняли только благодаря знанию каллиграфии».
Он проучился в медресе семь лет, в том числе два года в медресе имама аль Бухари в Ташкенте. Прослужив два года в армии, он вернулся в мир ислама в качестве преподавателя медресе Мир-и-Араб. К пятидесяти годам он проделал замечательную карьеру, достигнув вершин в своей профессии. «В советское время у нас были три мечети и одно медресе, в котором учились 80 студентов. Теперь у нас сотня мечетей только в районе Бухары и 11 медресе по всей стране».
Вероятно, Тимуру было бы приятно видеть, что, сохранив религиозное наследие Бухары, суфизм возглавил возрождение этой религии. «Это происходит потому, что мы пытаемся просвещать людей. Это загадочное учение помогает людям совершенствовать себя и становиться ближе к аллаху. Наверное, вы знаете, насколько Тимур уважал учение школы суфиев. Многих из них он привез в Самарканд и построил мавзолей для них, когда они скончались. Суфизм многого добился в его правление».
Бухара, Узбекистан и Центральная Азия снова вступают в период ислама. Но гораздо удивительнее то, что Бухара обретает себя в качестве места возрождения традиций суфизма, наверное, первого такого возрождения со времен покровительства Тимура шестьсот лет назад.
Сегодня все это было выяснено во время изучения мечети Калон. Она должна была вмешать 12000 молящихся во время пятничной молитвы, поэтому рядом с ней была построена большая квадратная площадь, окруженная колоннадой с арками. Это была вторая по размерам мечеть в Центральной Азии, ее построили в 795 году, когда ислам знавал лучшие времена. Мечеть можно видеть и сегодня, жалкую и потускневшую, и закат ее начался еще в XVI веке.
Лишь огромная площадь для молитв напоминает о былом процветании. Тогда эта площадь была заполнена молящимися почти целиком. Ее размеры резко контрастируют с — маленькой нишей михраба, обращенной к Мекке, которую можно видеть под сверкающим синим полушарием Кок-Гумбаз (Синий Купол). Вокруг него идет белая куфическая надпись: «Бессмертие принадлежит богу».
Сегодня минарет мечети Калон, как и все остальные п Бухаре, тих и безмолвен. Больше не слышны переливчатые призывы к молитве. Ислам снова оказался под присмотром властей, которые опасаются вспышки фундаментализма. Как и его коллеги по всему миру, имам был назначен государством и находится под его бдительным присмотром.