Тамерлан. Завоеватель мира

Мазандаран был захвачен в 1382 году, а через год Тимур совершил поступок, лучше всего характеризующий его расчетливую жестокость. Снова он обрушился на город, который восстал, и снова ценой непокорности стали ужасные бедствия. Исфизар, город к югу от Герата, был захвачен, а 2000 жителей попали в плен. Вместо того, чтобы казнить их па месте, Тимур решил дать пример — если такой пример требовался, — доказывающий, к чему может привести восстание. Он построил башню, хотя вошедшие в нее пленники не были мертвыми. «Почти 2000 рабов были уложены один на другого живыми вперемешку с камнями и кирпичами, чтобы их жалкие останки могли служить памятником, предостерегающим остальных от восстаний», — написал Язди.

Воодушевленный этим зверством, Тимур повел армию, насчитывающую 100000 человек, в Систан, юго-западную провинцию Азербайджана. Зарандж, ее процветающая столица, оказал ожесточенное сопротивление. Бои были настолько жестокими, что Тимур оказался вынужден сам броситься в гущу битвы, подвергая себя огромному риску. Когда под ним была убита лошадь, он пожелал отмщения. Систан уже оставил болезненную память о себе, так как именно здесь он получил раны, сделавшие его хромым, когда он сражался наемником в войсках местного хана, либо — более прозаичная версия — когда он воровал здесь овец. Каковы бы ни были его чувства, на Зарандж обрушилась вся мощь гнева Тимура. Столица цветущей провинции, которую называли Садом Азии или Житницей Востока, была безжалостно разорена. Арабшах пишет, что жители Зараджа умоляли о мире, и Тимур согласился при условии, что они выдадут все свое оружие. «Как только они выполнили его требование, он обрушил на них свой меч и спустил против них все армии смерти. Затем он опустошил город, не оставив ни дерева, ни стены, и полностью уничтожил его так, что не осталось и следа». Мужчины, женщины и дети были перебиты до последнего, вторит ему Язди, от стариков, которым исполнилось 100 лет, до младенцев в колыбелях. Мельницы, поля и, что хуже всего, каналы и арыки были уничтожены. В самое короткое время пустыня вернулась, чтобы забрать некогда утерянное, и пески поглотили все. Некогда зеленая провинция превратилась в Дешт-и-Марго (Пустыню смерти), Дешт-и-Джеханум (Пустыню ада) и Сар-о-Тар (Место отчаяние и пустоты). До сих пор этот район остается полупустыней.

Из Заранджа Тимур повернул на восток, к городу Кандагар, находящемуся на юге Афганистана, который он захватил в 1384 году. Его правитель был закован в кандалы и повешен. Как только Тимур захватил Кандагар, он повернул обратно, перешел половину Персии и после позорного бегства султана Ахмеда в том же году принял капитуляцию Султании.

Это было событие чрезвычайного значения. Султания являлась важным торговым центром, «великим городом», как записал Клавихо, прибыв туда 26 июня 1404 года, через 20 лет после того, как она перешла во власть Тимура. Город был основан в 1285 году Аргуном, шестым ильханом Персии, который был привлечен обильными окрестными пастбищами и использовал его как летнюю столицу. Султания стала столицей в 1313 году, во время правления его сына Мухаммеда Олджету Кушбанды. Город стремительно рос, внешне стены увеличились с 12000 шагов в окружности до 30000. В самом центре находилась мощная квадратная цитадель, построенная из тесаного камня со стенами настолько широкими, что по парапету могли проехать рядом несколько всадников. Шестнадцать башен высились над окружающим цитадель рвом, украшенные бирюзовыми плитками, арабскими надписями и изображениями конников, сражающихся со львами.

Олджету намеревался превратить Султанию в настоящую столицу, а не просто в королевский лагерь. Он намеренно затеял грандиозное строительство, приказав всем своим придворным обзавестись прекрасными дворцами и садами. Визирь Рашид ад-дин построил целый квартал из 1000 домов. Другой визирь Тадж ад-дин Али Шах построил роскошный дворец, названный Раем. Его двери, стены и полы были украшены жемчугами, золотом, рубинами, бирюзой, изумрудами, янтарем. Город памятников был построен из обожженного кирпича, камня и дерева на пустынной равнине.

Однако самым знаменитым архитектурным памятником стала монументальная восьмиугольная гробница Олджету, имевшая 120 футов в диаметре, которая одна сегодня напоминает о славном прошлом Султании. Гробница представляет собой целый комплекс в который входят мечеть, медресе, лечебница и ханака(приют для странствующих дервишей), она была одним из крупнейших культовых сооружений своего времени. Восьмиугольная в плане — напоминание о восьми вратах рая — с прямоугольной усыпальницей, выступающей из южной стены. Внутри порталов белый мрамор двориков слепит глаза, которые ведут к отбрасывающему тень куполу и восьми минаретам, охраняющим восемь углов верхней террасы. Под куполом стоит двухэтажная аркада из восьми ниш. Третья открыта внутрь. Внутри четыре ниши особенно богато украшены геометрическими узорами из кирпичей и глазурованной и неглазурованной терракоты. Панель из восьмиугольных изразцов делит усыпальницу пополам. Над ней все внутри здания, в том числе и купол, покрыто штукатуркой, которая разрисована узорами и надписями. Это сооружение действительно достойно императора.

Мамлюкский биограф XIV века ал-Юсуфи пишет: «Всего над этим зданием трудились 10000 человек: 5000 копали котлован, 5000 тесали камень. Там были 5000 повозок, чтобы перевозить камни и другие материалы, в повозки были запряжены 10000 ослов. Они сделали 1000 печей для кирпича и 1000 печей для извести. 5000 верблюдов перевозили дерево, а 2000 человек рубили дерево в горах и других местах. 3000 кузнецов работали над изготовлением металлических деталей, окон, гвоздей и всего остального. Там были 5000 плотников и 5000 человек, укладывавших мрамор. Были назначены надзиратели, чтобы смотреть за ними и их работой».

Торговля тем временем процветала. Хотя население было меньше, чем в Тебризе, столице Азербайджана, находящейся на северо-западе, Султания была «более важным центром обмена товаров и торговли», заявляет Клавихо. Согласно летописцу ильханов Абуль Касиму ал-Кашани, город имел более 10000 лавок, заполненных кипами китайской парчи, маленькими шкатулками, кубками, кувшинами и грудами других товаров. В июне, июле и августе караваны усталых верблюдов приползали из пустыни, нагруженные пряностями — гвоздикой, корицей, мускатным орехом, имбирем, мускатным цветом — из Индии и Афганистана, хлопком и тафтой из Шираза, шелками с южных берегов Каспийского моря [43]. «Город приходил в состояние величайшего волнения». Торговцы из Персии, Генуи и Венеции прибывали покупать ткани, большое количество экспортировалось в Сирию, Турцию и Крым. Султания также являлась центром торговли жемчугом и драгоценными камнями. Из Китая привозили жемчуг и рубины, которые прибывали через порт Ормуз в южной Персии. Здесь их умело сверлили и делали ожерелья, которые экспортировали «во все страны западного мира». Многие грузились на верблюжьи караваны, которые проделывали двухмесячное путешествие до Султании, где их покупали торговцы из «христианских земель», из Турции, Сирии и Багдада.

Таковы были размеры города и его стратегическая важность как пункта на главном торговом маршруте восток — запад, что папа Иоанн XXII [44]в 1318 году создал в Султании архиепископство. Архиепископы назначались до 1425 года. Когда туда прибыл Клавихо, что произошло незадолго до смерти Тимура, Султания уже прошла максимальную точку своего расцвета. Как он пишет, внешняя оборонительная стена разрушилась. Город терял свое значение. В XVII веке персидский правитель шах Аббас перенес столицу в Исфаган, и закат Султании ускорился. Сегодня от былого огромного города не осталось ничего, кроме гробницы Олджету, ну разве еще крошечная деревушка из глинобитных домиков на севере Ирана.

43

Хотя Клавихо и восторгается знаменитыми шелками Султании, на него произвела неприятное впечатление жара этого региона. Его комментарии особенно интересны потому, что испанец жил в Севилье. Что уж говорить о британских туристах, жалующихся на то, же самое? «Эти страны, где делают шелк, настолько жарки, что любой иностранец, который попадет туда, будет жестоко страдать и может получить солнечный удар, который может даже убить. Они говорят, что удар доходит прямо до сердца, сначала вызывая рвоту, а потом смерть. Для пострадавших их плечи кажутся опаленными, и они говорят, что те, кому удалось спастись, до конца жизни имеют желтый или серый цвет лица и не возвращают себе нормального сложения». Прим. авт.

44

Второй авиньонский папа (1316–1334). Прим. пер.