Страница 158 из 165
Однако эти несоединимые элементы могли бы уживаться друг с другом целые века, как целые века держалось оттоманское владычество над христианскими народами, — если бы количественная разница между этими элементами была не так велика; но латинские завоеватели составляли лишь небольшую кучку среди многочисленного туземного населения. Для защиты латинского владычества осталась едва четвертая часть тех, которые победителями вступили в Византию: остальных религиозная ревность увлекла в святую землю или тоска по родине заставила вернуться на Запад. При таком же численном превосходстве побежденных англичане сумели удержаться в Индии; но им приходилось вначале иметь дело с народами, крайне различными по племенному происхождению и вере; затем они располагали искусным административным механизмом, направленным к одной цели. Напротив, крестоносцы 1204 г. имеют дело с одной господствующей нацией и с одной верой, общей всем побежденным; они приносят с собой крайне несовершенную организацию, порожденную на Западе настойчивыми запросами жизни и пригодную только на Западе. Сами они представляют собой не единый народ, а конгломерат народов. Среди великого этнографического разнообразия, господствующего на полуострове (греки, славяне, румыны, шкипетары и т. д.), они водворяют настоящее вавилонское смешение языков. Они состоят из нескольких отдельных армий: венецианцев под командой их дожа, фламандцев и других бельгийцев под начальством графа Балдуина, северных итальянцев и немцев под начальством маркиза Монферратского, французов, преимущественно шам-панцев и бургундцев, предводительствуемых Виллардуэном, графами Блуа и Сен-Поль, и т. д. Все черты различия, свойственные им на родине, сохраняются и в завоеванной стране. Притом воины Северной Франции по самому характеру отличаются от венецианцев: у первых господствует феодальный принцип, у вторых — муниципальный.
Не менее важной причиной слабости были церковные вопросы, игравшие в ту эпоху такую крупную роль. Завоеватели — римские католики, население завоеванной ими страны — почти сплошь православное; итак, борьба двух церквей продолжается; усилия, направленные к соединению обеих церквей, приведут лишь к образованию третьей религиозной группы, впрочем, очень малочисленной — греков-униатов. Латинское духовенство требует привилегий и иммунитетов, взимает десятину и захватывает земли, которые, таким образом, становятся мертвым капиталом для завоевателей. Притом в этом духовенстве также господствуют национальные различия: французские, пизанские, генуэзские священники неохотно подчиняются венецианскому патриарху; даже венецианцы византийской колонии желают подчиняться только своему старому главе — венецианскому патриарху Градо. Наконец, западные религиозные споры возобновляются; здесь также идет борьба между духовной и светской властью; мало того, папа предъявляет еще большие требования, чем на Западе, ибо он подвигнул латинян на этот крестовый поход и потому приписывает себе честь завоевания империи.
И все-таки латинское владычество удержалось бы, если бы побежденные оставались тем же, чем они были в момент завоевания: народом, деморализованным анархией, ослабленным политическими раздорами и религиозными разногласиями, развращенным беспрерывными узурпациями и мятежами, утратившим всякую гражданскую и военную доблесть, несколько расслабленным вследствие утонченности своей культуры и привыкшим возлагать заботу о своей защите на наемников. Но именно громадность обрушившихся на него бедствий, его полный экономический упадок, разрушение его художественных богатств, бегство в горные округа его старой родины, и то обстоятельство, что высшие классы снова приходят в соприкосновение с наиболее грубыми и варварскими слоями населения, мало-помалу воскрешают в нем те добродетели, отсутствие которых обусловило катастрофу 1204 г. Возникает новая Греция, живущая бивуаком среди суровых горцев, ведущая жизнь стратиотов, арматолов, апелатов (беглецов) и клефтов (разбойников); и по мере того, как комфорт сеньориальной жизни ослабляет мужество крестоносцев, доблесть греков возрастает. В противоположность норманнам Англии, для которых защита их добычи с течением времени становилась все легче, для латинян она с каждым днем становится труднее.
Разделение империи.В дележе завоеванных земель главными участниками были, естественно, две крупнейшие группы завоевателей: с одной стороны, венецианцы, с другой — бельгийцы, ломбардцы, немцы и французы. Прежде всего было условлено, что та из этих групп, из среды которой будет избран император, не должна выставлять кандидата в патриархи. На избрание в императоры могли рассчитывать трое: дож Дандоло, Балдуин Фландрский и Бонифаций Монферратский. Первый, не уступая двум остальным в храбрости, далеко превосходил их политическими способностями. Но его кандидатуру сняли сами венецианцы, не желая принимать на свою республику все бремя защиты столь обширной монархии. Точно так же они воспротивились избранию Бонифация, потому что не хотели облечь таким могуществом своего соседа по ломбардской равнине, уже ранее породнившегося с Гогенштауфенами. Однако все признавали, что он заслуживает вознаграждения: если он не должен быть императором, пусть он будет королем — королем Фесса-лоники. 9 мая Балдуин был избран коллегией, состоявшей из шести французских прелатов и шести венецианских вельмож. Он был помазан и коронован на царство в храме св. Софии папским легатом (16 мая). По византийскому обычаю его обули в пурпуровые сапоги и возложили на него все облачение греческого императора, даже венец императора Мануила. Патриархом избрали венецианца, Фому Моросини. Таким образом, в государстве было четыре высших сановника: император, король, деспот или бальи (эти титулы принял Дандоло), наконец, патриарх. Как распределят они между собой права и обязанности?
Договор о дележе несколько раз переделывался. В конце концов за Балдуином осталась столица, но не вся, Адрианополь и Фракия, но также не вся, потому что некоторые округа ее достались другим участникам дележа; затем Самофракия, Кос, Лесбос, Самос и Хиос. Для маркиза-короля предназначались азиатские провинции, но он отказался принять их, так как их еще надо было завоевать, затем Крит и Фессало-ника, но он утверждал, что эти области уже ранее были отданы монферратским маркизам греческими императорами: Крит он продал венецианцам, Фессалонику удержал за собой, но не как феод империи, а как наследственное имение, и захва— тил ряд земель в Македонии и Фессалии. Венеция присвоила себе большую часть Константинополя, большинство береговых пунктов и островов: кроме Крита она приобрела, по-видимому, все семь больших островов Ионического архипелага, в Эгейском море — Эвбею, большинство Цикладов и некоторые из Спорадских островов, на пелопоннесском берегу — Корон и Модон; на материке ей предоставили земли в Албании, Акарнании и Этолии, которых ей не удалось завоевать. Дож-деспот Дандоло с полным правом мог назвать себя «владыкой четверти и одной восьмой Греческой империи». Что касается остальных вождей крестоносного войска, то одним отдали Беотию, Аттику и Морею, другим — азиатские города: Этьену де Перш — Филадельфию, Макарию Sainte-Menehould — Никомедию, графу Людовику Блуаскому — Никею и Вифинию; другие получили земли во Фракии: граф Гуго де Сент-Поль — Дидимотикон, Ренье Утрехтский — Филиппополь. Каждый из этих новых государей, не только в интересах защиты своего удела, но прежде всего — ради его завоевания, должен был раздать его в лен своим соотечественникам и товарищам по оружию. Таким образом, один мегадук или адмирал в Самофракии оказывается прямым вассалом короля.
В самой Фракии грек Врана, третий муж несчастной Агнесы Французской и шурин Филиппа Августа, держится в Апроне; узурпатор Мурзуфл господствует в Цурулоне (Чур-лу), пока население не выдает его крестоносцам; незаконнорожденный потомок Ангелов основывает эпирский деспотат, два брата Комнины — Трапезундскую империю; Феодор Лас-карис провозглашает себя императором в Никее, Феодор Манкапа — в Филадельфии. Лев Габала провозглашает себя независимым на Родосе. Лев Сгур, правитель Навплии, пытается образовать себе самостоятельное княжество: еще до нападения крестоносцев на Константинополь он успел захватить Аргос и Коринф, где убил архиепископа; затем он осаждает Афины, и овладевает Фивами. На севере Иоанница держит свое валахо-болгарское государство под оружием; в Фессалии возникает княжество Великая Валахия. Новым латинским княжествам повсюду приходится воевать с туземными государствами.