Страница 22 из 75
Большая венецианская галера и средиземноморские грузовые суда.
В венецианской колонии в Константинополе нарастало беспокойство. Ее правитель Минотто, человек предприимчивый и решительный, отчаянно пытался сохранить три большие купеческие галеры и две легкие галеры Тревизано, дабы защищать Город. 14 декабря во время встречи с императором, Тревизано и другими капитанами он умолял их об этом, «во-первых, ради любви к Господу, во-вторых, ради славы Константинополя и, наконец, ради славы Синьории нашей Венеции». После длительных переговоров хозяева кораблей, к их чести, согласились остаться, хотя и не обошлось без спора о том, можно ли им будет сохранить свой груз на борту или же они должны будут перенести его в Город в знак своей доброй воли. Константин подозревал, что как только груз будет помещен на борт, хозяева покинут Город и корабли уплывут. Только после того как они поклялись лично императору в том, что этого не сделают, им разрешили погрузить на суда товар — шелк, медь, воск и прочее. Опасения Константина оказались небеспочвенны: ночью 16 февраля один из венецианских кораблей, а также шесть судов из города Кандия на Крите подняли якоря и уплыли, подгоняемые крепким северо-восточным ветром. «На этих кораблях бежало немало состоятельных людей, всего числом около семисот, и эти корабли благополучно достигли Тенедоса, не будучи захвачены турецким флотом».
Столь обескураживающее событие явилось контрастом по отношению к другому, позитивному факту. В ответ на просьбы генуэзского подеста в Галате была предложена конкретная помощь. Примерно 26 января прибыли два больших галеона, груженые «множеством великолепных приспособлений и устройств для ведения войны и отличными солдатами, столь же храбрыми, сколь и верными». Когда корабли вошли в гавань империи, причем на борту у них находилось «четыреста человек в полном вооружении», то это зрелище произвело сильное впечатление и на население, и на императора. Их предводителем был профессиональный военный, принадлежащий к одной из самых знатных и влиятельных фамилий республики, — Джованни Джустиниани Лонго, весьма опытный командир, организовавший эту экспедицию по собственной инициативе и на свои деньги. В общей сложности он привел семьсот хорошо вооруженных воинов, четыреста из которых были набраны в Генуе, а остальные триста — на Родосе и принадлежащем Генуе острове Хиос, на который в основном опиралась семья Джустиниани. Константин быстро понял, какую ценность представляет собой этот человек, и предложил ему во владение остров Лемнос (в том случае если османской угрозе удастся дать отпор). В последующие недели Джустиниани предстояло сыграть роковую роль в защите Города. Явилось и несколько других военных. Три брата-генуэзца — Антонио, Паоло и Трайло Боккьярди привели с собой небольшой отряд. Каталонцы также выслали некоторое количество людей. На призыв откликнулся и дон Франсиско де Толедо, знатный кастильский дворянин. Все остальные воззвания во имя веры Христовой не привели ни к чему, кроме раздоров. Горожанами овладело ощущение, будто их предали. «Мы получили от Рима такую же помощь, как от султана из Каира», — с горечью вспоминал Георгий Сфрандзи.
Глава 6
Стена и пушка
Январь — февраль 1453 года
От воспламенения и взрывов неких горючих смесей, а также от ужаса, который вселяет сопутствующий этому шум, происходят удивительные последствия, с которыми никто не может бороться и которые никто не способен выдержать… если количество этого порошка — не большее по величине, нежели человеческий палец — завернуть в пергамент и поджечь, он взрывается с ослепительной вспышкой и оглушительным шумом. Если использовать большее количество порошка или сделать оболочку из более прочного материала, взрыв будет куда более сильным, причем вспышка и грохот станут невыносимыми.
Надпись на стенах: Башня Святого Николая, разрушенная до основания, восстановлена при Романе, христолюбивом правителе.
С прибытием генуэзских сил приготовления к осаде начали осуществляться куда более интенсивно. Джустиниани, бывший «знатоком в искусстве боя с использованием стен», трезвым глазом оценил оборонительные сооружения Города и принял соответствующие меры. Под его руководством в феврале и марте горожане «углубили ров, починили и надстроили стены: восстановили зубцы, дополнительно укрепили внутренние и внешние башни, а также всю стену — со стороны как суши, так и моря».
Несмотря на полуразрушенное состояние городских укреплений, Город по-прежнему оставался превосходно защищенным. Среди многих причин того, что Византия существовала столько лет, неприступные укрепления столицы оставались фактором кардинальной важности. Ни один город в мире не располагался столь выгодно, как Константинополь. Его периметр насчитывал двенадцать миль — и на протяжении восьми из них его омывало море. С южной стороны его окаймляло Мраморное море. Быстрые течения и неожиданные штормы делали любую высадку здесь рискованным предприятием. Тысячу лет ни один агрессор не предпринимал в этом месте серьезной атаки. Побережье находилось под защитой единственной неразрушенной стены, чья наименьшая высота составляла пятьдесят футов над береговой линией. Она имела цепь из ста восьмидесяти восьми башен и некоторого количества небольших защищенных гаваней. Этой стене угрожали не корабли, а волны, неустанно подтачивающие ее основание. Временами природа проявляла себя еще более жестоко: суровой зимой 764 года стены у моря были разрушены льдинами, которые море бросало на парапеты. По всей длине стены вдоль Мраморного моря были усеяны надписями на мраморе в память о починке, которую один за другим предпринимали императоры. Стремительное морское течение бежало вдоль этого берега до самой оконечности мыса Акрополис, где сворачивало к северу в более спокойные воды Золотого Рога. Сама бухта представляла собой отличную безопасную стоянку для имперского флота; сто десять башен господствовало над одиночной стеной, протянувшейся вдоль этого участка. Здесь имелись многочисленные ворота и две большие гавани, и все же, несмотря на это, расположенные тут оборонительные укрепления всегда считались уязвимыми. Именно здесь венецианцы во время Четвертого крестового похода выскочили на своих кораблях на берег, преодолели крепостной вал и взяли город штурмом. Стремясь перекрыть устье Золотого Рога в военное время, защитники по обыкновению, заведенному еще со времен осады арабами в 717 году, натягивали бон — плавучее заграждение — поперек входа в бухту. Выглядело оно как цепь длиной в 300 ярдов, состоящая из массивных чугунных звеньев в двадцать дюймов каждое, поддерживаемая прочными деревянными буями. По соглашению с генуэзцами цепь на дальней стороне бухты следовало прикрепить к башне стены, ограждавшей Галату со стороны моря. Зимой и цепь, и буи должны были предупреждать возможность нападения кораблей.
Город представлял собой в плане треугольник, и основание этого треугольника с западной стороны защищала с суши стена длиной в четыре мили — так называемая стена Феодосия, проложенная через участок от Мраморного моря до Золотого Рога. Она ограждала Константинополь от любого предполагаемого штурма с суши. Немало важнейших событий в истории Города разыгралось близ столь замечательного сооружения. Стена, почти такая же древняя, как и сам Город, порождала ощущение неизменности мира Средиземноморья, вошедшей в легенды. Глазам любого, кто приближался к Константинополю через плоские Фракийские равнины, будь то купец или паломник, посол двора балканских государств или армия завоевателей, учиняющая грабеж, прежде всего открывалось чрезвычайно впечатляющее зрелище — стены, ограждавшие город с суши. Стены то поднимались, то опускались в соответствии с волнистым рельефом местности по всему горизонту, образуя правильную непрерывную последовательность укреплений и башен. При свете солнца известняковые стены выглядят ослепительно белыми. По ним тянутся, словно шрамы, горизонтальные линии из ярко-красного ромейского кирпича; так же отделаны и бойницы для лучников. Башни — квадратные, шестигранные, восьмигранные, иногда круглые — стоят столь близко друг к другу, что, как выразился один из крестоносцев, «семилетний мальчик мог бы добросить яблоко с одной башни до другой». Стены ярус за ярусом поднимаются к внутренней стене, самой высокой, где императорские знамена с изображением орла гордо плещутся на ветру. Временами глаз может разглядеть темный проем — вход в город (находящийся под мощной охраной), куда в мирные времена проникают один за другим люди и животные. На западном конце, близ Мраморного моря, находятся ворота, отделанные листовым золотом и украшенные статуями из мрамора и бронзы, сияющими на солнце. Это Золотые ворота — огромная арка. Она прикрывалась с флангов двумя массивными башнями из полированного мрамора. Здесь совершались различные церемонии. Во времена расцвета Византии через эти ворота с триумфом возвращались императоры, провозя с собой наглядные свидетельства своих побед: плененных царей, шедших в цепях, отвоеванные реликвии, слонов, рабов-варваров, одетых на иноземный манер, повозки, доверху нагруженные военной добычей. Там же проходила и армия империи, демонстрируя свою мощь. К 1453 году золото и многие украшения исчезли, но сама постройка по-прежнему оставалась впечатляющим памятником славы ромеев.